Дебора проглотила все молча. Она знала, что сама выбрала свою жизнь. И еще она знала, что Чайне о ее жизни почти ничего не известно.

— Да. Верно, — согласилась она. — Что для одной женщины — любовь всей жизни, для другой только приглашение к кормушке. Давай вернемся в город. Саймон наверняка уже поговорил с полицией.

Единственное преимущество близкой дружбы с исполняющим обязанности суперинтенданта уголовного отдела полиции заключалось в том, что друзья могли говорить с ним когда угодно. Минуты не прошло, как Сент-Джеймс услышал в трубке слегка насмешливый голос Томми, который спросил:

— Что, Дебора таки вытащила тебя на Гернси? Я и не сомневался.

— Она как раз не хотела, чтобы я ехал, — ответил Сент-Джеймс — Мне стоило труда убедить ее в том, что игра в «Мисс Марпл едет в Сент-Питер-Порт» никому не принесет пользы.

Линли усмехнулся.

— И дела у вас…

— Движутся, но не так быстро, как мне хотелось бы.

И Сент-Джеймс посвятил друга в подробности частного расследования, которое они с Деборой пытались провести, не путаясь в то же время под ногами у местной полиции.

— Не знаю, как долго еще у меня хватит сил терпеть сомнительную силу моей репутации, — закончил он.

— Отсюда и звонок? — сказал Линли. — Я говорил с Ле Галле, когда Дебора приходила в Ярд. Он ясно дал понять: ему не нужно, чтобы столица вмешивалась в его дела.

— Это тут ни при чем, — поспешил заверить его Сент-Джеймс, — Просто я хочу попросить тебя сделать пару звонков.

— Кому? — спросил Линли осторожно.

Сент-Джеймс объяснил. Когда он закончил, Линли сказал ему, что по всем вопросам, касающимся банковского дела в Англии, следует обращаться в Управление по финансовым услугам, специально для этого созданный орган. Он попытается выжать информацию из банка, на счета которого поступали переводы с Гернси, но они могут затребовать ордер, а на это понадобится время.

— Все еще может оказаться вполне законным, — ответил ему Сент-Джеймс, — Мы знаем, что получателем была группа компаний под названием «Интернэшнл аксесс» в Бракнелле. Может быть, с них тебе и начать?

— Не исключено, что так и придется поступить. Я посмотрю, что мне удастся сделать.

Закончив разговор, Сент-Джеймс спустился в фойе отеля, где стал убеждать портье непременно сообщить ему о любом звонке из Лондона, где бы он в это время ни находился, и неожиданно для себя обнаружил, что давно задолжал плату за мобильный телефон. Девушка за стойкой как раз записала все, что он ей сказал, и не слишком довольным голосом обещала передать ему любое сообщение, когда Дебора и Чайна вернулись из своей поездки в Ле-Гранд-Гавр.

Все трое отправились в гостиную отеля, где заказали по чашке утреннего кофе и принялись обмениваться информацией. Дебора, как сразу заметил Сент-Джеймс, поспешила сделать выводы, хотя и довольно реалистические, из того, что они узнали. Зато Чайна даже не пыталась подать добытые ими факты так, чтобы повлиять на его представление об этом деле, и это вызвало в нем искреннее восхищение. Он не был уверен, что на ее месте смог бы оставаться столь же осмотрительным.

— Синтия Мулен говорила о каком-то камне, — закончила свой рассказ Дебора. — Она сказала, что подарила его Ги Бруару. Для защиты, так она объяснила. А ее отец потребовал у нее этот камень назад. Вот я и подумала, а не тот ли это камень, которым его удушили? Мотив у него — серьезнее некуда, я имею в виду ее отца. Он даже запер ее в доме и держал под замком до тех пор, пока у нее не начались месячные и он не убедился, что она не беременна от Ги Бруара. Сент-Джеймс кивнул,

— Ле Галле предположил, что кто-то собирался удушить Бруара тем перстнем с черепом и костями, но передумал, когда выяснилось, что он носит при себе камень.

— И этот кто-то — Чероки? — Чайна не стала ждать ответа. — Но зачем ему это понадобилось, они не знают, как не знали этого и тогда, когда пытались навесить дело на меня. А разве им не обязательно искать объяснение, Саймон? Чтобы концы сошлись с концами?

— В идеале, конечно, должны.

Он хотел было рассказать остальное — о том, что полиция нашла кое-что не менее значимое, чем мотив, — но решил повременить. Дело было не в том, что он подозревал в совершении этого преступления Чайну Ривер или ее брата. Скорее он подозревал всех и потому привычно предпочитал не раскрывать карты.

Прежде чем он продолжил, приняв решение не выдавать пока всей правды, заговорила Дебора.

— Вряд ли Чероки мог знать, что у Ги Бруара есть этот камень.

— Ну, он мог его увидеть, — ответил Сент-Джеймс.

— Как? — возразила Дебора. — Синтия сказала, что Бруар носил его с собой. Наверное, он клал его в карман, а не носил в ладони.

— Да, скорее всего, — кивнул Сент-Джеймс.

— А вот Генри Мулен знал, что этот камень у него есть. Он совершенно недвусмысленно потребовал, чтобы дочь его вернула, так она говорила. И если она сказала ему, что отдала свой амулет, или талисман, или что там еще, тому самому человеку, против которого ополчился ее отец, то разве не мог он пойти к нему и потребовать камень назад?

— Никаких доказательств того, что он этого не делал, нет, — согласился Сент-Джеймс — Но пока мы не узнали все наверняка…

— Валить все будем на Чероки, — закончила Чайна спокойно.

И посмотрела на Дебору, точно говоря: «Видишь?» Идея разделиться и играть в игру «мальчики против девочек», которую предполагал этот взгляд, Сент-Джеймсу не импонировала.

— Мы просто пытаемся не упускать из виду ни одну из возможностей. Вот и все, — заметил он.

— Мой брат этого не делал, — сказала Чайна с нажимом. — Слушайте, у нас есть Анаис Эббот с мотивом. У нас есть Генри Мулен, тоже с мотивом. Даже у Стивена Эббота, и то мотив, если он в самом деле хотел залезть Синтии под юбку или отвадить Бруара от матери, и, поверь мне, когда мы встретили его сегодня утром, он вел себя чертовски странно. Так при чем тут Чероки? Ни при чем. А почему? Да потому, что он этого не делал. Он знал всех этих людей не больше, чем я.

Дебора добавила:

— Ты же не станешь сбрасывать со счетов все, что указывает на Генри Мулена, только потому, что это Чероки на пользу, верно? Ведь нет ни малейших указаний на то, что он хотя бы косвенно причастен к смерти Ги Бруара.

Похоже, она прочла что-то по лицу Саймона, когда делала свое последнее замечание, потому что тут же добавила:

— Или все-таки есть? Должно быть, иначе с чего бы они его арестовали? Конечно есть. О чем я только думаю? Ты ведь был в полиции. Что они тебе сказали? Все дело в кольце?

Сент-Джеймс взглянул на Чайну, которая вся подалась вперед, чтобы ничего не упустить, а потом снова на жену. Покачав головой, он начал:

— Дебора, — и тут же со вздохом, выражавшим всю степень его вины, закончил: — Прости меня, любимая.

Дебора вытаращила глаза, понимая, что хочет сказать и чего добивается ее муж. Она отвела от него взгляд, и Сент-Джеймс заметил, как она прижала ладони к коленям, словно надеясь сдержать таким образом переполнявший ее гнев. По всей видимости, Чайна тоже заметила это, потому что тут же встала, хотя и не успела пригубить свой кофе.

— Пойду узнаю, дадут ли мне поговорить с братом, — сказала она. — Или найду Холберри и пошлю весточку с ним. Или…

Она замешкалась, ее взгляд устремился к двум женщинам, которые зашли отдохнуть после утренней пробежки по магазинам, нагруженные пакетами от «Маркса и Спенсера». Наблюдая, как они устраиваются за столиком, слушая их беззаботный смех и болтовню, Чайна совсем сникла. Она обратилась к Деборе:

— Увидимся позже, ладно?

Кивнула Сент-Джеймсу и взялась за пальто. Дебора окликнула подругу, когда Чайна вихрем вылетала из зала, но та не обернулась. Тогда она напустилась на мужа.

— Это что, было так необходимо? — спросила она. — Взял бы уж тогда и назвал его убийцей. К тому же ты считаешь, что она тоже в этом замешана, так? Потому и не хочешь при ней говорить о том, что тебе удалось узнать. Ты думаешь, они убийцы. Оба. Или один из них. Ты ведь так думаешь, правда?