— Одна? — прошептала Виола. — Нет, ты не одна, потому что я с тобой… Я твой вечный друг!

— Ты все такая же добрая, милая Хильда, — ответила Диана, — но я никого не хочу обременять своей нищетой.

— Твоей нищетой! Ты меня пугаешь! Ты, вероятно, преувеличиваешь, не правда ли? Ты вовсе не так бедна…

Диана вынула из кармана маленький кошелек и открыла его. В нем была лишь одна золотая и несколько серебряных монет.

— Вот все мое богатство, — сказала она, грустно улыбаясь.

— Но как же это случилось?

— Очень просто… Хотя моя мать и слыла за богатую, хотя мы ни в чем не нуждались… и жили в довольстве, но это продолжалось недолго, потом мать принуждена была делать долги… Когда она умерла, у нее уже ничего не было… дом взяли в счет долга и сказали мне, что я не имею права оставаться в нем далее…

— Бедное дитя!… Бедное! — шептала Виола, целуя руки сводной сестры.

— Я принуждена была его оставить, покинуть жилище, где я была так счастлива… — Диана опустила глаза, покраснела и продолжала, понизив голос: — Он не найдет меня более там, если вернется туда…

— Он! Кто же это такой? — спросила Виола. — Про кого ты говоришь?

— Про одного господина, опасно раненного на дуэли неподалеку от нашего сада незадолго до смерти матушки. Я ходила за ним, приняла его к себе в дом… может быть, он обязан мне жизнью…

— И ты любишь его?

— Я сама не знаю этого, Хильда, но боюсь, что это любовь. Я не могу забыть его… Я была уже счастлива, когда только смотрела на него, слышала его голос…

— Да, ты любишь его!… Это и есть любовь!… Знает ли он об этом и любит ли он тебя?

— Я надеюсь… Он был так взволнован, когда прощался со мной.

— Обещал ли он тебе возвратиться?

— Нет, но я была уверена, что он вернется… и знаю наверное, что он был там… И, увы! Он нашел дом пустым…

— Тебе бы надо было написать ему перед отъездом…

— Я не могла этого сделать. Я не знаю, где он живет…

— Ты сказала, это молодой человек? Как его имя?

— Его зовут маркиз де Салье…

Хильда не могла удержаться, чтобы не вскрикнуть от удивления.

— Ты его знаешь? — спросила Диана.

— Да, немного. Это имя одно из тех, которых нельзя не знать!

— Увы! Он для меня потерян безвозвратно, — возразила сирота. — Я его больше никогда не увижу.

— Надейся, надейся, — сказала ей Хильда. — Вы оба в Париже, быть может, и встретитесь вскоре.

— Да, это правда.

— Но где же ты пробыла эти два месяца? Что ты делала?

— У моей матери был брат в Турене… Она мне посоветовала отправиться к нему, я и поехала в его маленькое поместье.

— Что же, он дурно тебя принял?

— Напротив, он такой добрый, великодушный человек… Он меня любил, как свою собственную дочь…

— Так зачем же ты его оставила?…

— Выслушай меня, и ты поймешь, как жестока ко мне судьба…

Диана рассказала все, что знала о драме, разыгравшейся в поместье дяди.

— Да, ты права, мое дитя, — сказала Виола, когда Диана окончила свой рассказ. — Судьба тебя преследует. Но теперь, с этого дня ты будешь счастлива, потому что мы опять соединились… и навечно… Я богата…

— Богата!… Ты, Хильда! Ты замужем?

— Я овдовела…

— Овдовела! В твои лета! Бедный друг!…

— Я также лишилась матери… Она умерла вскоре после нашего последнего свидания в Варене… Один молодой человек влюбился в меня…

— Тот самый, о котором ты мне тогда рассказывала?

— Нет, — ответила Хильда с горечью, — тот был другой. Мой муж не жил в Париже… Он увез меня далеко отсюда… Потому-то я не могла сама приехать к тебе и послала тебе долг… Мой муж много путешествовал. Я объехала с ним всю Европу… Потом он умер, оставив мне большое состояние, которое ты разделишь со мной.

Диана покачала головой.

— Как! — вскричала Виола. — Ты отказываешься?

— Да… И ты не можешь обижаться на меня. Ты знаешь, я гордая… это выше моих сил…

— Но, милое дитя мое, что же ты хочешь делать? Ведь у тебя ничего нет! Надо жить, а твои ручки не способны ни к какой работе.

— У меня еще есть надежда…

— На что же?

— Одно письмо… написанное моей матерью перед смертью… Она дала его мне, приказав воспользоваться им только в крайнем случае, когда у меня не будет ни пристанища, ни куска хлеба. Она сказала мне, что это письмо спасет меня…

— К кому же это письмо?

— К Филиппу Орлеанскому, регенту Франции… Не правда ли, странно?

— Странно? Но отчего же?… Твоя мать бывала при дворе… Она могла быть прежде знакома с регентом…

— В самом деле, это возможно… «Ты спросишь маркиза де Тианж, — сказала она мне, — скажешь ему, что ты желаешь видеть регента, что ты дочь графини де Сен-Жильды, и двери Пале-Рояля тотчас же отворятся перед тобой…» Что ты думаешь об этом, сестра?

— Я?… Ничего! И ты даже не подозреваешь, о чем написано в этом письме?

— Нет, я не имею об этом никакого понятия.

«Я угадала верно, — подумала Виола. — Тайна вся в этом письме… и она сама не знает этой тайны!»

— Что, если моя матушка ошиблась? — вздохнула Диана. — И это письмо не произведет желаемого действия?

— Ты завтра же узнаешь, как передать письмо…

— Завтра? О нет, я не буду откладывать до завтра… Я сейчас же отправлюсь в Пале-Рояль.

— Что с тобой? Это невозможно! — воскликнула Диана. — Сейчас почти десять часов вечера!…

— Ничего! Здесь так близко до Пале-Рояля.

— Бесполезно… Регент завтра чуть свет уезжает в Сен-Жермен и никого не примет раньше, как через неделю.

— В таком случае мне и нужно представиться ему сегодня вечером. Главное, я увижу де Тианжа и узнаю от него, на что мне следует надеяться…

— Но улицы Парижа так опасны вечером. Ты не можешь идти одна…

— Меня проводит слуга этой гостиницы.

— Плохой провожатый для девицы де Сен-Жильды…

— Что же делать, если у меня нет никого другого?

— Вот что. Один порядочный господин, которого я хорошо знаю, проводит тебя в Пале-Рояль и представит маркизу де Тианжу.

— Благодарю тебя от всего сердца. Но где же этот господин?

— Он живет неподалеку отсюда. Я сейчас дам ему знать, а пока ты поправишь свой туалет. Ты так растрепалась в дороге…

— Ты права, я совсем забыла об этом. Я так мало думаю о своем наряде.

Пока Диана поправляла перед зеркалом чудные золотистые волосы и одевалась, Виола взяла клочок бумаги и быстро написала карандашом следующие строки:

« У тебя под рукой есть ловкие молодцы, надо будет ими воспользоваться. Трое или четверо из них должны тотчас же отправиться на угол улицы Сен-Оноре и напасть на тебя и на девушку, которую ты возьмешься проводить в Пале-Рояль. Ты сделаешь вид, что защищаешься, и после битвы упадешь, притворившись раненным. Девушку же осторожно отнесут и спрячут в какое-нибудь отдаленное место, о котором ты позаботишься заранее. Как только ты распорядишься и примешь должные меры, приходи ко мне».

Окончив писать, Виола позвонила и отдала письмо Гимблете, прибавив ей на ухо:

— Это письмо сейчас же отдайте господину Фламелю…

Поручение было исполнено немедленно.

Пять минут спустя Рысь, Стальная Проволока, Купидон и Иволга отправились на свой пост на угол улицы Сен-Оноре.

Проводив их, Жерар де Нойаль постучался в дверь седьмого номера, ему тотчас же отворили.

— Благодарю вас, любезный граф, — сказала Виола, — что не заставили долго ждать себя.

— Вы знаете, сударыня, — ответил Жерар, — что ваши малейшие желания для меня закон. Чем могу служить?

— Граф! — Виола указала на Диану. — Вот мой лучший друг, девица де Сен-Жильда… По очень важному делу, не требующему отлагательства, она должна отправиться в Пале-Рояль сегодня же вечером… Будьте так добры, предложите ей вашу руку и проводите ее…

— Я счастлив, что могу быть вам полезным, — ответил Жерар.