Едва Виола Рени умолкла, как в комнату вошел лакей и замер в почтительном поклоне.

— Что случилось? — нетерпеливо спросила Виола.

— Одна молодая женщина, вся в слезах, — ответил лакей, — умоляет вас, графиня, позволить ей видеть вас.

— Имя этой дамы? — быстро спросила у слуги Виола.

— Она сказала, что не может назвать себя, но что она молочная сестра графини.

— Она! — промолвили в одно и то же время Жерар и Виола.

— Что прикажете сказать ей, графиня? — спросил слуга.

— Ступайте скорей за ней, приведите ее сюда! — воскликнула Виола. — Не медлите! Ступайте! Я жду ее! — Ну, что скажешь ты на это? — обратилась торжествующая Виола к Жерару.

— Сам дьявол на твоей стороне!

— А я, безумная, еще отчаивалась! Ты видишь, теперь я повелеваю судьбой, мне все удается!

— Могу ли я остаться?

— Нет! Диана должна встретить меня одну. Но не уходи. Ты мне еще понадобишься.

Жерар вышел из одной двери, а в другую вошла госпожа де Салье; лицо ее было закрыто капюшоном. Маркиза, казалось, едва держалась на ногах. Виола Рени подбежала к ней с распростертыми объятиями и покрыла ее лицо поцелуями.

— Диана, сестра моя, — говорила она, — возлюбленная моя Диана.

— Хильда, милая Хильда, наконец-то я снова вижу тебя! — шептала госпожа де Салье, падая к ногам Виолы.

— Что ты делаешь, Диана? Что ты делаешь? — воскликнула последняя, стараясь приподнять ее. — Твое место не у моих ног, а у моего сердца.

— Ты, должно быть, все еще любишь меня?

— Люблю ли я тебя? Как прежде, больше еще! Ты сомневаешься в этом?

— Тогда ты поможешь мне, не правда ли? Ты спасешь его!

— Что означают эти слезы? — с удивлением спросила Виола. — Ради Бога, объясни мне?

— Как? Ты, стало быть, ничего не знаешь?

— Ничего! — прервала ее Виола. — Я вижу только, что ты плачешь, но о чем? Скажи, что случилось?

— О! Я задыхаюсь, рыдания душат меня. Я хочу говорить, но не могу.

— Диана, милое дитя мое, ты пугаешь меня! Успокойся! Если тебе и угрожает опасность, то знай, что с этой минуты она не существует более, ты теперь около меня. Мужайся! Я твой друг, даже больше, сестра твоя. Не скрывай от меня ничего. Что же случилось?…

— Он в тюрьме, его судили, его приговорили! — проговорила маркиза едва внятным голосом.

— Кого же?

— Его…

— Ты говоришь мне про маркиза де Салье?

Диана вместо ответа зарыдала сильнее прежнего.

— Мне говорили про одного господина, — продолжала Виола, — который сильно оскорбил моего отца, регента. Стало быть, этим господином был твой муж?

— Да, это был он… сестра моя…

— Несчастная! Его вина непростительна!

— Непростительна! — повторила Диана. — Ты ли говоришь это! Знаешь ли ты причину, вынудившую его на это оскорбление? Знаешь ли ты, что гнев моего мужа был справедлив?

— Регент Франции, — прервала Виола молодую женщину, — представляет особу короля. Это лицо священно; оно неприкосновенно, и никакие доводы не могут извинить человека, его оскорбившего!

— Хильда! Хильда, ты пугаешь меня! — воскликнула Диана умоляющим тоном. — Неужели я ошиблась в тебе? Неужели ты тоже не заступишься за меня? Неужели ты не вымолишь прощения человеку, которого я люблю больше своей жизни? Ты допустишь свою сестру умереть? Если они убьют его, я не переживу его!

— Милая Диана, ты знаешь меня, — возразила хищная женщина, — ты не можешь сомневаться во мне! Все, что только возможно, я сделаю…

— Ты можешь все, если захочешь! — возразила Диана. — Кто же, кроме тебя, пожалеет меня, беззащитную женщину? Я пришла в Пале-Рояль, как только узнала, что он приговорен. Я хотела видеть регента, хотела тронуть его своими слезами, но дерзкий лакей потребовал у меня пропуск. У меня его не было. Они не допустили меня к регенту и прогнали, как нищую попрошайку! Тогда я вспомнила про тебя; я думала, что ты вспомнишь о нашей прежней любви, когда мы были еще детьми!

Диана плакала. Виола обняла молодую женщину и сказала:

— Ты хорошо сделала, рассчитывая на меня, милая Диана!

— Хильда, я прибегаю к одной тебе. У меня нет другой надежды: если ты откажешь, я погибла!

— Я не откажу тебе.

— В таком случае поспеши! Ночь приближается, а завтра они убьют его. Завтра на рассвете! Хильда! Хильда, если теперь, через час, мы не получим его прощения, он умрет, понимаешь ли ты, мой муж умрет! Скажи мне, что ты не хочешь его смерти! Разве ты не видишь, что я схожу с ума!

Вместо ответа Виола снова поцеловала Диану.

— Не правда ли, ты пойдешь к твоему отцу, к регенту, не правда ли? Тебя он примет! Он должен принять тебя! Ты дочь его! Ты проведешь меня к нему. Мы вместе упадем к его ногам.

— Нет, нет, — поспешно прервала Виола, — он не должен тебя видеть, теперь, по крайней мере. Иначе все потеряно.

— В таком случае ты пойдешь к нему одна. Да, не правда ли? Сейчас же, не теряя ни минуты! Иначе мы опоздаем. Ты скажешь ему: «Я так люблю мою сестру Диану…» — и ты не солжешь, Хильда, потому что ты, действительно, любишь меня. Поклянись мне, что ты не переставала любить меня.

— О! Да, да, милое дитя, я люблю тебя…

— Ты скажешь ему: «Ее мать была мне почти матерью! Мы росли вместе. Я не хочу, чтобы она была несчастна, чтобы ее убили! Будьте добры, отец мой, как сам Бог, который прощает нам грехи наши! Простите!» Он не откажет тебе! Тебе ни в чем нельзя отказать! Ах! Если бы я была на твоем месте, дочерью регента, если бы я видела тебя у ног моих, как я у твоих, умоляющею, несчастною, я нашла бы достаточно слов, чтобы вырвать прощение твоему мужу! Да, Хильда! Я спасла бы твоего мужа, сестра моя!

— Я попробую, Диана, я постараюсь…

— Ступай, Хильда, ступай скорей! Поспеши, если хочешь меня видеть еще в живых?

— Письмо твоей матери, — спросила Виола дрожащим голосом, — это письмо графини де Сен-Жильды к регенту все еще у тебя?

— О! Да, да, конечно.

— Где оно?

— Здесь, на моей груди, я нарочно взяла его с собой, чтобы передать его регенту, если бы только меня допустили к нему.

— Дай мне это письмо, Диана?

— Расстаться с ним! — прошептала маркиза.

— А? — сказала холодно Виола, — ты колеблешься…

— Нет! Нет! Я вполне доверяю тебе, как самому Богу!

Диана расстегнула платье, хищная женщина протянула было уже дрожащую руку за этим письмом, но дверь внезапно отворилась, и послышался голос лакея:

— Его высочество регент!

— Регент! — прошептала Диана. — Мне страшно. Куда бы мне спрятаться?

— Туда! — ответила Виола, увлекая Диану к комнате, которая имела только один выход. При этом Диана не переставала повторять:

— Спаси моего мужа… Спаси его!

Мнимая дочь регента поспешно заперла дверь на ключ и, спрятав его за корсаж, сказала с дикой радостью:

— Теперь она в моих руках! Мне нечего бояться.

Филипп Орлеанский вошел скорым, но неровным шагом. Его лицо выражало глубокую грусть.

Регент подошел к Виоле и, по обыкновению, поцеловал ее в лоб.

— Отец мой, — промолвила смущенная Виола, — я бы не хотела казаться нескромной, но любовь к вам заставляет меня забыть придворный этикет. Позвольте спросить причину вашей грусти. У вас горе?

— Да, — ответил Филипп, — меня давит горе!

— Но какое?

— Исчезла госпожа де Салье. Ее ищут с нынешнего утра и не могут напасть на след ее.

— Вероятно, ее дурно искали. Сегодня не удалось найти, завтра будет счастливее.

— Завтра! — воскликнул регент. — У меня не хватит терпения. Я рассчитываю на тебя, дочь моя.

— На меня? — с удивлением спросила Виола.

— Моя полиция бессильна, ты должна мне открыть место, куда скрылась маркиза. Где она? Где она? Говори!

— Батюшка, но вы забываете ваше собственное приказание. Переступив порог Пале-Рояля, я разорвала все прежние связи с прошлым. Дочь регента не имеет ничего общего с прорицательницей Виолой Рени.