Ничего не подозревающая Хильда не заметила этого.
Супруги по обыкновению легли спать на великолепную кровать.
Едва маркиз положил голову на подушку, как им овладел ужас.
«Быть может, это наркотическое средство примешано не в вино, и я опять засну… опять ничего не узнаю, а эта пытка хуже смерти и продлится до завтра…» — думал маркиз.
Он решил не смыкать глаз до рассвета; маркиза спала, по-видимому, сном праведников и не шевелилась. В спальной была глубокая тишина. Сердце маркиза билось так сильно, словно хотело выскочить.
Пробило два часа, маркиз затаил дыхание. Хильда сделала легкое движение, медленно приподнялась на локте и оставалась несколько секунд недвижима, потом наклонилась к мужу, и он почувствовал на своей горячей щеке ее дыхание. Хильда присматривалась, спит ли он?
Убедившись в том, что маркиз спит непробудным сном, Хильда приподняла одеяло и тихонько скользнула с постели.
В комнате была такая темнота, что ничего нельзя было разглядеть. Мягкий ковер скрадывал шорох шагов маленьких босых ног маркизы.
Так прошло немного времени. Де Салье не знал — оставалась ли его жена в комнате или вышла.
«Что делать?» — думал маркиз. Наконец он услышал легкий скрип двери, которую заперли на ключ. Дверь эта выходила в уборную маркизы. В комнате была еще одна дверь, которая вела в обширный сад. Окна комнаты также выходили в сад. Маркиз быстро вскочил с постели, подбежал к двери и припал к ней; кругом было тихо. Тогда он посмотрел в замочную скважину: Хильда одевалась.
Глава XIV
МАЛО
Минут через пять свет погас; маркиз явственно слышал, как отворилась и захлопнулась дверь, ведущая в сад.
Чтобы узнать, куда направилась Хильда, надо было cледовать за ней, но маркиз вспомнил, что теперь это было невозможно. Молодой человек попробовал было отворить дверь, но она была заперта на ключ.
Толкнув дверь плечом, маркиз мог бы легко ее сломать, но тогда Хильда узнала бы, что за нею следят, и ее загадочное исчезновение осталось бы неразъясненным.
Маркиз вошел в другую комнату, окна которой также выходили в сад. Он прислонился к окну, но небо закрывали тучи и в саду было так темно, что нельзя было ничего разглядеть. Маркиз мог только рассмотреть темную фигуру, направлявшуюся к калитке сада, которая вела в узкий переулок.
Отсутствие Хильды продолжалось три часа. За это время маркиз измучился. Нравственные терзания не давали ему ни минуты покоя. Он почти сошел с ума.
Наконец в соседней комнате раздался тихий шорох. Хильда возвратилась.
Маркиз постарался принять ту самую позу, в которой он лежал до ее ухода.
Хильда тихо вошла в спальню, осторожно скользнула под одеяло и легла около мужа. Скоро ее тихое, ровное дыхание показывало, что она, действительно, заснула; трудно передать, что перечувствовал маркиз за эту ночь. Он не сомкнул глаз.
Когда Хильда проснулась, был уже день. Маркиз лежал с закрытыми глазами и притворялся спящим. Хильда наклонилась к нему и крепко поцеловала в лоб. Маркиз снова почувствовал тот же странный запах, который в первый раз возбудил в нем подозрение.
«А! — подумал он, — иудины лобзания!… Что если бы я тот час же убил эту женщину?…»
Он уже был готов удушить ее, его руки обвились вокруг чудной шеи Хильды…
Она же, улыбающаяся, и не подозревала, что ей готовится смерть.
Но маркиз быстро раздумал и опустил руки.
— Как, уже день! — воскликнул он.
Хильда встретилась с его взглядом и вскрикнула.
— Что такое? — спросил маркиз.
— Ты меня пугаешь… Ты страшно бледен… у тебя даже губы совсем побелели… Не болен ли ты?
— Нет, здоров, мой друг…
— Откуда же эта бледность?
— Не знаю… так, должно быть…
— Быть может, ты снова видел этот скверный сон?…
— Напротив, я спал очень крепко…
— Да у тебя лихорадка, — сказала Хильда, прикладывая руку к его лбу. — Ты не бережешься, а я хочу, чтобы ты жил долго-долго, мой милый, я хочу вечно любить тебя…
Слова Хильды были пропитаны особой нежностью и любовью.
Маркиз слушал ее и не верил; он никак не мог согласовать ее слова с поступками; он не верил, чтобы притворство могло дойти до таких размеров.
«Если она, действительно, обманывает меня, — думал он, — и ночью бегает в объятия к своему любовнику, то смерть будет для нее недостаточным наказанием».
После обеда того же дня маркиза поехала кататься в карете, муж отказался сопровождать ее под предлогом различных занятий.
Но едва он остался один, как позвал к себе Мало.
— Мало, — сказал ему маркиз, — скажи сейчас швейцару, что я сегодня никого не принимаю; потом приходи в кабинет, нужно поговорить с тобой наедине…
Когда Мало вернулся, то маркиз обратился к нему:
— Ты уже давно служишь мне, твои предки также верно служили моему семейству. Я считаю тебя за друга, а не за слугу, и уверен в твоей преданности.
— И правильно делаете, сударь, — ответил Мало взволнованным голосом, — потому что я люблю вас больше всех на свете.
— Мне нужны доказательства твоей преданности, в которой, впрочем, я нисколько не сомневаюсь.
— Какие же? Приказывайте!…
— Слепое повиновение… и полное молчание.
— А! Это немного… и нетрудно исполнить! — сказал Мало недовольным голосом. — Это и без того моя прямая обязанность, жертвы тут никакой нет!
— Утешься, мой любезный, — сказал маркиз, улыбаясь, — может быть, на этих днях я подвергну твою жизнь опасности…
— Тем лучше!
— Но пока выслушай меня… Я доверяю тебе большую тайну… Я очень несчастлив.
Мало побледнел.
— Но почему же маркиз несчастлив?
— Я обожаю свою жену и думаю, что она меня обманывает.
Мало в сомнении покачал головуй.
— Что касается этого, — ответил слуга, — я не верю вашим словам и готов положить голову на плаху: это невозможно…
— Я бы отдал жизнь, если бы это было именно так, но, к несчастью, у меня есть причины сомневаться. Ты должен помочь рассеять мои сомнения.
— Приказывайте, я на все готов…
Маркиз де Салье рассказал слуге все подробности ночных отлучек жены.
Мало слушал с напряженным вниманием, впечатление, произведенное рассказом, ясно выражалось на его добродушном лице.
— Ты понимаешь, — сказал маркиз, окончив свой рассказ, — что сам я не могу проследить за ней… Я не удержусь и выдам себя. Тогда все пропало… а ты понимаешь — я хочу все знать, иначе, если она меня, действительно, обманывает, я должен отомстить… Каждую ночь, — продолжал маркиз де Салье, — маркиза уходит из дома через маленькую калитку в саду. Ты должен в продолжение ночи, двух, десяти ночей, если это будет необходимо, прятаться в переулке около калитки; потом ты будешь следить за моей женой и скажешь мне обо всем.
— Все будет исполнено в точности, — ответил слуга.
— Итак, ты начнешь с сегодняшней же ночи.
— Раньше полуночи я буду на своем посту.
— Помни только, что ты должен быть осторожен и чтобы никто тебя не заметил.
— На этот счет можете быть спокойны: я буду невидимкой, а между тем, подобно тени, буду зорко следить за маркизой.
— Дай-то Бог, чтоб мы уверились в се невинности…
Спустя какое-то время после этого разговора Хильда вернулась с прогулки, по обыкновению, веселая и любезная донельзя со своим мужем.
«Она невинна, думал маркиз, — или, может быть, притворяется, чтобы окончательно погубить меня?»
Когда пришел вечер, де Салье так же, как и накануне, сделал вид, что выпил херес, а между тем и не дотронулся до него. Все шло тем же порядком, как и в предыдущую ночь.
Молодая женщина опять в известный час оставила постель и вышла в соседнюю комнату, заперев ее на ключ.
Маркиз опять бросился к окну. Ночь была звездная. Он ясно видел промелькнувшую черную тень.
— Если Мало находится на месте, — шептал он, — то завтра я все узнаю.
Через три часа Хильда вернулась и заснула около своего мужа тихим, безмятежным сном. Маркиз страдал еще больше, чем накануне. Наконец настал день.
