Видя, что муж не замечает ее и стоит к ней спиной, она быстро направилась к двери, в которую вошла. Дверь оказалась запертай. Об этом постарался слуга Мало.
— Я погибла! — шептала молодая женщина и упала в отчаянии на колени: ноги отказались повиноваться ей.
Во время этой попытки к бегству успех перешел на сторону де Салье. Жерар стал ослабевать, его дыхание стало порывисто, руки отекли, он не мог уж отражать сильных ударов своего противника. Молодой человек случайно опрокинул стул и встал за этим прикрытием.
— Напрасно! — воскликнул де Салье. — Ты не укроешься от меня!
Губы Хильды шевелились, не произнося ни малейшего звука. Несчастная шептала про себя: «В темноте он не увидит меня… я спрячусь…»
Она ползком добралась до стола, на котором стояла лампа.
Маркиз глухо застонал. Хильда подумала, что ее заметили, и остановилась. Но маркиз не видел ее, у него переломилась шпага. Жерар, перепрыгнув через стул, поднял над ним свое оружие и закричал:
Ты должен был убить меня, но теперь ты умрешь от моей руки!…
— Увидим! — в свою очередь крикнул маркиз, схватив с богатырской силой Жерара за руку и не дав ему времени нанести удар. Он отбросил Жерара на несколько шагов от себя, сорвал со стены первое попавшееся оружие и стал в оборонительное положение.
— Я тебя убью твоим же собственным оружием! — сказал он.
Жерар успел встать и оправиться. Бой возобновился. Хильда в это время доползла до стола, приподнялась и опрокинула лампу. Последние удары противников раздавались в темноте.
Хильда подбежала к двери библиотеки, отворила ее и отступила в ужасе: на пороге, с лампой в одной руке и с пистолетом в другой, стоял Мало. В то же время Жерар тяжело упал, держась рукою за грудь, из раны струилась кровь.
— Я говорил, что убью тебя! — сказал маркиз.
— Теперь все кончено! — воскликнула маркиза. — Я погибла!
Де Салье сделал знак Мало и что-то тихо сказал ему на ухо.
— Слушаю, сударь, все будет исполнено, — поклонился слуга и вышел из комнаты, поставив лампу на стол.
— Теперь очередь за вами! — сказал маркиз, обратившись к жене.
По телу молодой женщины пробежала дрожь.
— В продолжение нескольких ночей я следил за вами, пока не перешагнул порог этого проклятого дома… я все еще сомневался… я не мог допустить мысли о таком позоре… Но в эту ночь я подслушал вас… Я все видел, слышал и знаю все…
«Это хладнокровие ужаснее, чем гнев… — думала Хильда. — Что-то будет со мной?»
— Ваше высокомерие прошло, — продолжал маркиз. — Куда же девалась ваша гордость?… У ваших ног нет теперь вашего обожателя, который, не довольствуясь тем, что убил мою честь, хотел еще убить и меня! Теперь вы стоите перед строгим судьей, и он будет неумолим… А, вы боитесь… Вы поникли головой!
Хильда взглянула на мужа, глаза ее были полны слез, она с мольбой протянула к нему руки и проговорила слабым голосом:
— Друг мой!… Муж мой!…
— А! — продолжал маркиз. — Ты хотела быть выше всех на свете, ты призывала себе на помощь колдовство и всякую чертовщину, чтобы удовлетворить свое самолюбие и высокомерие! Чтобы добиться свободы, тебе нужно было преступление… Тебе мешает человек… он лишний для тебя, ты хотела его отравить!… Вот чего желали вы, сударыня! Вы надеялись остаться безнаказанной!…— Хильда не отвечала, лишь глубоко вздыхала, маркиз продолжал: — Я весь отдался вам, мое сердце, душа принадлежали вам всецело! Я любил вас, я был слеп и был счастлив, думая, что вы мне платите взаимностью. Ваши ласки оказались притворством, ваши руки обвивались вокруг моей шеи, ваши губы шептали мне: «Я люблю тебя!» Ваш взгляд говорил тоже!… И через час вы уже бежали к своему любовнику расточать ему те же ласки, поцелуи и те же страстные взгляды!… Женщина без имени, — я дал вам честное имя, и вы загрязнили, запятнали его! Женщина без сердца, — я отдал вам свое сердце, и вы разбили его!… Теперь я ваш господин и ваш судья… Я вас приговариваю к смерти, и вы должны умереть…
— Умереть! — с ужасом повторила маркиза.
— Да, возле него… возле этого трупа, о котором вы не проронили и слезинки, а если бы он мог вас спасти, то вы поверглись бы перед ним в прах… Итак! Смерть вас снова соединит!
— Нет, о, нет!… — кричала молодая женщина, ломая руки. — Вы добры… вы простите меня…
Маркиз пожал плечами.
— Нет, сударыня, вы безумны, — сказал он. — Если вы еще веруете в Бога, то молитесь ему скорее!
— Ради самого неба, сжальтесь надо мною…
— А вы? Разве вы жалели меня, приговаривая к смерти?
— О! Я сознаюсь в своем преступлении, но вы сами же сказали, что я безумная… Вы не убьете меня… нет, вы слишком великодушны… разве мужчина может убить женщину!…
— Того требует правосудие!…
— Оставьте мне жизнь, — говорила Хильда, падая к его ногам. — Я уеду отсюда… буду жить далеко… Вы никогда меня более не увидите, никогда ничего про меня не услышите… Вы молчите… вы мне не отвечаете… Вы хотите моей смерти!…
— Да… Это решено!
Хильда, как сумасшедшая, принялась метаться по комнате, она кричала раздирающим голосом:
— Спасите! Спасите! Меня убивают!
— Вы прекрасно знаете, что этот дом стоит в уединении, — усмехнулся маркиз. — Вы знаете, что здесь никого нет, ваши крики напрасны, вас никто не услышит!
Хильда смолкла. Де Салье протянул руку к пузырьку с приготовленным Жераром ядом.
— Вот ваша смерть! — сказал он. — Это предназначалось для меня… теперь это выпьете вы!
Хильда отступила в ужасе и сказала слабым голосом:
— Это яд…
— Я должен был выпить его завтра, так вы выпьете его за меня сегодня…
— Никогда!
— Я подожду…
— Эта смерть ужасна… она слишком мучительна… я не хочу страдать!
— А меня вы хотели заставить страдать — меня, который не сделал вам никакого зла!
— Убейте меня лучше вашим кинжалом, вашей шпагой, но только не требуйте, чтобы я приняла яд…
— Тогда выбирайте между ядом и огнем…
— Огнем!
— Через четверть часа не останется и следа этого проклятого дома… По моему приказанию Мало подожжет его… Пламя поглотит все…
— Сгореть живой! О, нет, нет!
— Так пейте!
Хильда с бешенством схватила поданный ей маркизом пузырек.
— А! Я вас ненавижу! — прошептала она сквозь стиснутые зубы. — Я вас ненавижу! Слышите, я умираю и повторяю вам в глаза: я вас презираю!
С этими словами она выпила яд и упала на колени.
Маркиз отвернулся.
В комнату вошел Мало.
— Маркиз! — сказал он. — Пора уходить…
— Поджег? — спросил маркиз.
— Да!
— Все выходы заперты?
— Все…
— Идем… А вы, сударыня, молитесь Богу… Он милосерден и простит ваши прегрешения.
Хильда подняла голову и прошипела:
— Убийца! Убийца!
— Молитесь! — повторил маркиз и выбежал из комнаты. Мало запер за собой дверь и последовал за господином.
Маркиза осталась одна около трупа Жерара. Белые облачка дыма показывались в щелях пола, наполняя комнату. Становилось трудно дышать, не хватало воздуха. Красное пламя освещало окно. Раздавался глухой треск, жара становилась невыносимой.
«Он сказал правду, — подумала молодая женщина. — Пожар усиливался… вот смерть… она приближается… я ее уже чувствую… в глазах туман… все члены без движения… сердце перестает биться… Скорей бы умереть… Огонь!… Сгореть живой… это ужасно!… Это окно… выскочить из него…
Она хотела было приподняться, но силы изменили ей, и она снова упала и застонала, повторяя отрывистые фразы:
— Я не хочу… я не могу… Нет надежды… смерть… смерть…
— Нет, — ответил слабый голос. — Нет… возьми это, Хильда, выпей… это возвратит тебе жизнь…
Сделав большое усилие, Хильда обернулась. Она увидала возле себя Жерара. Бледный, истекая кровью, он протягивал ей слабою рукой пузырек с красной жидкостью.
Де Нойаль очнулся не более как с минуту тому назад, он приподнялся и тихо дополз до шкафа, из ящика которого достал противоядие. Маркиза с криком радости и надежды схватила спасительный пузырек и жадно выпила противоядие.
