Затем Гарри принялся проверять сообщения от союзных спецслужб. Досье стало больше буквально в последние минуты, после того как Марсия отправила свой запрос. Из многих источников поступала информация, что в последние пару дней в Тегеране произошли достаточно необычные события. Осведомитель, с которым работали турки, доложил, что советник по национальной безопасности вызывал главу Министерства разведки в резиденцию Вождя. Агент «Моссада» в сирийской «Мухабарат», который в это время находился с визитом в Иране, сообщил, что в отделе разведки Корпуса стражей исламской революции поднялась паника в связи с исчезновением одного из старших офицеров, курирующего вопросы безопасности ядерной программы. Иранцы опасались, что он сбежал в Израиль. «Настолько нам не повезло», — добавил к докладу представитель «Моссада» в Вашингтоне.

Но самым интересным оказался доклад русского разведчика, который посетил Иран в составе инспекции МАГАТЭ, проводящей очередной раунд переговоров по организации сотрудничества. Русский доложил, что в течение последних суток любой доступ иностранных инспекторов на ядерные объекты, как официально задекларированные, так и прочие, был полностью перекрыт. Этим утром и сами иранцы с обычным допуском по секретности не смогли попасть на работу. Представители МАГАТЭ срочно связались с администрацией президента Ирана, но там тоже царила паника.

Гарри слегка повеселел. Значит, в иранской ядерной программе произошло нечто, потрясшее ее до основания, а сейчас там пытаются выяснить, насколько все плохо. Начальников вызывают в правительство. Ученых не пускают на работу. Нервничает даже сам президент Ирана. В Тегеране поднимается большая волна дерьма, и это обнадеживает.

«Итак, что же мне известно?» — подумал Гарри. То, что хотя бы похоже на правду, вне зависимости от того, какие события привели к взрыву машины под Калатом. Даже если операция в Мешхеде окончилась полным провалом, иранцы затеяли драку друг с другом. Погиб ученый, работающий в ядерной программе. Наверняка тело Карима Молави в сгоревшей машине опознали. Останки Джеки, скорее всего, не смогут идентифицировать, а двое других британцев из «Инкремента», погибшие на операции, тоже не должны вызвать подозрений, если английские спецслужбы все сделали правильно. Итак, у иранцев нет никаких доказательств, но присущая им паранойя заставит их теряться в догадках. Ученый погиб, пытаясь сбежать из Ирана вместе с иностранными шпионами. Следовательно, его завербовали. Все, чего он касался, представляет опасность, и непонятно, сколь далеко распространилась зараза. Иранцам придется исходить из худшего предположения, что их ядерная программа под колпаком.

В этом случае им надо действовать очень быстро. Гарри понимал, что он не узнает об этом напрямую. Не увидит молнии, но услышит гром, так сказать. Там попытаются надежнее защитить ядерные объекты, оказавшиеся в опасности.

Начнут таскать людей на допросы, отзывать их из заграничных командировок. Вот то, за чем надо следить, — за ударной волной.

Гарри принялся изучать документы, пришедшие из АНБ. Сообщения были сгруппированы так, что работать с ними было непросто, и он вызвал Тони Рэдду, одного из своих гениальных мальчишек. Сказал, что надо сделать фильтр сообщений: искать такие события, как неожиданные вызовы сотрудников или смена их статуса в течение последних сорока восьми часов. Сначала получалось плохо, но потом Рэдду позвонил приятелю из АНБ, и они, поколдовав с параметрами поиска, нашли нечто подходящее: вводишь нужные ключевые слова — и появляются нужные фрагменты перехвата. Работали станции слежения во Франкфурте, Лондоне, Дубае и Бейруте. Не все сообщения удалось декодировать, но и те, что расшифровали, ясно показывали, что многие люди, занимающие ключевые посты в иранской разведке, были внезапно вызваны на родину.

Гарри поспешно связался с компьютерными гениями из Национального антитеррористического центра и попросил их проверить пассажиров, отправлявшихся из Европы в Тегеран в последние двое суток. Потом надо было сличить список и выявить среди них сотрудников разведки, служб безопасности и военных. Ответ пришел в течение часа и подтвердил данные радиоперехвата. Огромное количество людей было срочно отозвано домой.

Заглянула Марсия. Гарри почувствовал запах табака от ее одежды. Вообще курить на службе не полагалось, но сегодня был такой день, когда приходилось нарушать все правила.

— Поздно уже, — сказала она. — Тебе надо поесть.

— Иди, я не голоден.

— Ты суровый парень, Гарри, знаю. Тем не менее я принесла тебе еды из кафетерия. Не очень вкусно, но жить будешь.

Она внесла в кабинет поднос и со стуком поставила его на стол Гарри. Чашка горохового супа и чизбургер. Гарри мгновенно проглотил все, втайне благодаря Марсию.

Так. Что насчет Ашхабада? Иранцы наверняка активизировались и там. Они нашли «мицубиси» и мертвого водителя-туркмена и должны были заинтересоваться. Много они не узнают, но поймут, что прежде чем Молави пытался сбежать из страны, его вывозили в Туркменистан. Это испугает их еще больше. Они примутся дергать за ниточки в туркменской столице, чтобы выяснить, что же произошло.

Гарри позвонил начальнику резидентуры ЦРУ в Ашхабаде, Аните Пелл, в подчинении которой был всего один сотрудник. Там было утро, но ее голос звучал так, будто она только что крепко спала. Бедная. Он не говорил ей о своем появлении в Турменистане тогда, не сообщил и сейчас. Да и что бы он сказал? Что работал там по заданию иностранной державы, Великобритании?

Гарри попросил Аниту позвонить офицеру по связям в туркменской разведке и спросить, не замечали ли они в последние пару дней необычных действий со стороны Ирана.

— Разбудить его? — переспросила Анита, явно шокированная.

— Да, и немедленно увидеться с ним, как только он будет в состоянии принять тебя. Когда получишь хоть что-нибудь, сейчас же отсылай мне.

Паппасу стало жаль ее. Она оказалась единственным сотрудником, готовым работать в Ашхабаде, когда эта должность стала вакантной в прошлом году. Анита согласилась, поскольку за восемь месяцев до этого от нее ушел муж, заведя роман с секретаршей. В Туркменистане можно было спокойно отдохнуть — до последнего момента, когда все неприятности этого мира свалились ей на голову.

Спустя два часа пришел доклад из Ашхабада. Аниту Пелл принял сам глава туркменской службы безопасности. Он рассказал о весьма необычной активности в иранском посольстве. Последние две ночи там не выключали свет. Стоящие на часах туркменские солдаты докладывали, что в посольство все время входили и выходили какие-то люди, а во дворе жгли бумаги. Более того, иранское консульство в Серахсе работало круглосуточно, и в страну по дипломатическим паспортам въехали несколько десятков высокопоставленных иранских служащих разведки и госбезопасности. Они опрашивают свою агентуру.

— Туркмены интересуются, могут ли они помочь чем-нибудь, — сказала Анита в разговоре по защищенной линии. — Глава службы был в возбуждении. Он сказал, что пару дней назад на границе имел место какой-то серьезный инцидент, и, похоже, сильно удивился, что я не в курсе.

— В курсе чего? — преувеличенно весело спросил Гарри.

— Гарри, не надо унижать меня, я этого не заслужила. Что происходит?

— Оставайся на связи. Так или иначе, скоро все выяснится. Но как бы дело ни обернулось, тебе понадобится помощь. Завтра пришлю одного из моих парней.

Анита Пелл запротестовала, говоря, что не просила подкрепления. Впрочем, она была явно довольна, что ей предоставили его.

«Хотел бы я сейчас побывать в Мешхеде», — подумал Паппас. Увы, это невозможно. У ЦРУ всего пара информаторов в столице, они, что называется, на вес золота, что ж говорить о восточном Иране. Тем не менее благодаря последним достижениям техники можно было разглядеть все в подробностях. Главное, что он знает, где искать. Есть четкие координаты центра «Ардебиль». Спутники летают над Ираном по расписанию, ведя съемку практически круглосуточно, а каждая запись радиоперехвата переводится в цифровой вид и отправляется в архив, оставаясь там навечно. Можно отмотать пленку и просмотреть все, как в кино.