И действительно, создается впечатление, что трагедия Тьюрина управляется именно случаем «По злосчастью» садится он на место эльфа Саэроса (в «Нарн»). Это приводит Саэроса в раздражение, он оскорбляет Тьюрина, Тьюрин отвечает на оскорбление дерзостью, — и в итоге Саэрос гибнет, а Тьюрина изгоняют из Дориата. Опять–таки по чистой случайности наткнулись орки на Ниенор, когда ту вели через лес после встречи с драконом. «Злой случай», — говорит по этому поводу Мелиан. И опять исключительно благодаря несчастному стечению обстоятельств Ниенор встречает своего брата именно на том месте, где его легче всего взволновать и уязвить, — на могиле женщины, которую он предал. На том же самом месте Тьюрин встретит впоследствии и Маблунга — единственного, кто может подтвердить истинность открывшейся Тьюрину тайны и удостоверить, что Ниенор — действительно его сестра. «Что за сладкая милость судьбы!» — восклицает Тьюрин с истерической иронией. «Случилось нечто странное и ужасное», — констатирует Маблунг. Возникает впечатление, что сюжет «Нарн» построен исключительно на случаях и совпадениях.

Но что такое совпадение? (Этот вопрос традиционно задают в Оксфорде на экзамене по философии.) В тексте «Нарн» заметна сильная тенденция давать объяснения всему, что происходит. Тьюринов друг детства, Садор Лобадал, охромел тоже «по злой случайности, или просто неловко выпустив из рук топор». Казалось бы, какая разница? Но если бы дело было только в том, что Садор неосторожно орудовал топором, то можно было бы сказать, что он виноват сам, как и считает мать Тьюрина, Морвен: «Он покалечил себя по собственной неловкости. Он вообще всегда все делает слишком медленно, поскольку тратит слишком много времени на никому не нужные безделицы». Отец Тьюрина заступается и говорит, что намерения Садора были благими: «Честная рука и верное сердце тоже могут допустить промах». Таким образом, одна считает, что судьба — это характер, другой утверждает, что есть в мире место и для простых случайностей* Рассказчик от мнений воздерживается. Из Дор–ломина Тьюрину удается уйти «по мм судьбы и благодаря собственному мужеству». Тьюрин и Хунтор переправляются через Теиглин «благомря своим умению и стойкости, а возможно, потому, что так угодно было судьбе». Тьюрин не умирает от болезни, убившей его сестру–двойняшку, «потому, что судьба готовила ему иное, и сила жизни была в нем слишком велика*. «Судьбой», похоже, можно объяснить все, что угодно, однако само это слово может ничего не обозначать — просто люди прибегают к нему, когда не могут подыскать ничего поточнее.

Есть и третья возможность. Если Моргот действительно «властелин судеб Арды», как он себя называет, он вполне мог направить топор Садора, он и правда наслал заразу, которая унесла Лалаит, он мог приложить руку к несчастью с Саэросом Конечно, Саэроса сам несет ответственность за свое поведение — им руководила гордость, ревность и досада на Берена, а следовательно, и на весь его род. Однако, когда он произносит слова, спровоцировавшие выходку Тьюрина, Маблунг говорит ему: «Мне кажется, сегодня вечером до нас дотянулась некая тень с севера и коснулась нас своим перстом Поберегись, Саэрос, сын Итильбора, — как бы тебе, в гордыне своей, не сотворить воли Моргота». «Тень» — это отнюдь не другое имя для ревности: Саврос случайно затронул в Тьюрине самое больное место — чувство вины за то, что он оставил мать и сестру. «Если мужчины Хитлума столь дики и отчаянны, то каковы же их женщины? Должно быть, они носятся по лесам, как оленихи, одетые только в собственные волосы?» А ведь когда–то Садор объяснял Тьюрину, что быть изгоем — это когда тебя травят собаками.

А Морвен и Ниенор, возможно, постигла именно такая судьба! Однажды у Гаурвэйтов Тьюрин увидел женщину в рванье, которую травили собаками, и мгновенно пришел в ярость. И при атом незадолго до конца Ниенор действительно принимает образ беглянки и в беспамятстве мчится по лесу нагая, «словно зверь, затравленный до разрыва сердца», — возможно, именно это превращает в любовь ту жалость, которую испытывает к ней Тьюрин поначалу. Можно сказать, что этот образ, этот страх преследуют Тьюрина на протяжении всей повести. Поистине, то, что Саэрос бессознательно набрел именно на него, — вряд ли простая случайность. Эти слова вложил в его уста Моргот, это — «судьбоносные слова».

Однако ответственность за их произнесение лежит на самом Саэросе, да и то, как реагирует на них Тьюрин, — в основном его собственная вина. Даже если Тьюрин и не собирался убивать Саэроса, в том, как он травит его, обнаженного, собаками, есть нечто жестокое и зловещее. Снова и снова Тьюрин наносит удар слишком поспешно — сперва его жертвой становится Саэрос, за ним следуют Форвег, Белег, Брандир и, в конце концов; он сам. Откуда в нем это? «Нарн» предполагает два ответа — один неопределенно ссылается на «характер», другой попроще и все объясняет наследственностью. Как и многие другие герои «Сильмариллиона», Тьюрин — полукровка: его отец принадлежит к роду Хадора, а люди из этого рода «справедливы, властны, быстры на гнев и на смех», в то время как его мать происходит из рода Беора — «людей угрюмых, умных и упрямых, склонных скорее к жалости, нежели к смеху… больше иных напоминали они Нолдор/ов/ и были любимы Нолдор/ами/ больше других». Здесь можно припомнить древний племенной стереотип и сказать, что одна линия напоминает «германскую», а другая — «кельтскую». Тьюрин угрюм, скрытен и злопамятен, так что он, очевидно, пошел в мать, хотя и не был обделен отцовским мягкосердечием. В некотором роде, вся его жизнь — это борьба между двумя разными наборами врожденных побуждений. Кроме того, из «Нарн» виднее, чем из «Сильмариллиона», что побуждения, которые идут от линии Морвен, направляют его по ложному пути. Если приняться распугивать этот клубок, то окажется, что изрядная часть ответственности за судьбу Тьюрина падает на Морвен. Муж дает ей совет «Не жди меня!» После поражения эльфов и людей в войне с Морготом она вспоминает этот совет, но не следует ему, отчасти надеясь, что Хьюрин все–таки вернется, но в основном из гордости: «Она пока еще не могла смирить гордыню и принять чью–либо милость. Ни у кого не хотела она быть приживалкой — даже у короля. Поэтому совет Хьюрина был отвергнут, и в полотно судьбы Тьюрина вплелась первая нить…»

Таким образом, мать и сын разлучаются [425]. Гордость каждый раз тем или иным образом мешает им воссоединиться, а разлука порождает страх, который доводит Тьюрина до бешенства. Гордость, унаследованная Тьюрином от матери, заставляет его отказаться от дарованного Тинголом прощения [426]. А я самых опасных ситуациях Тьюрин хотя и чужд трусости, но зато и не так бесстрашен, как его отец. «Мой отец не боялся, — говорит Тьюрин, — и я не буду бояться; по крайней мере, я буду вести себя как моя мать — если и испугаюсь, то не покажу этого». Однако ему не удается скрыть свой страх. Дракон Глаурунг, как и Саэрос, попадает прямо в болевую точку, когда обвиняет Тьюрина в том, что он «оставил близких». Точно так же, надеясь спасти Морвен, Тьюрин оставляет Финдуилас, но приходит слишком поздно и успевает только повредить Аэрин [427], после чего впадает в отчаяние и отвергает очевидное решение проблемы — последовать за матерью и сестрой в безопасное убежище [428], куда те направились. «Я отбрасываю тень везде, где бы я ни жил. Пусть их охраняет Мелиан! Я же оставлю их на время в покое, чтобы моя тень не пала и на них». «Тень» — слово зловещее Из уст Тьюрина оно исходить не может… И Морвен точно так же впадает в отчаяние и бежит из «безопасного убежища» навстречу собственной гибели и разлуке с дочерью. Таким образом, гордость и страх, живущие в душах сына и матери, постоянно разлучают их и не дают им встретиться. На их «судьбу» и «рок», конечно, могла влиять и злая «мысль Моргота», но они стоят друг друга и сами играют на руку этой «мысли».