Неверной походкой она добралась до машины. Когда их жизнь начала катиться под откос? Выпив, муж всегда становился возбудимым. Мог перевернуть вещи в гостиной, если любимая команда пропускала нелепый гол. В пабе у него случались вспышки гнева, но он никогда не расходился настолько, чтобы на них начали обращать внимание. Просто сидел и злился на шумные компании. На тех, кто, по его мнению, вел себя неуважительно.

Впрочем, тогда он пил гораздо меньше, и ее эти вспышки не беспокоили. Дела пошли хуже, когда в карьере мужа наметился застой. Его раз за разом обходили с повышением, и он начал копить обиду на мир. Она попробовала поговорить с ним об этом, но он потребовал, чтобы его оставили в покое.

Она сдавала задом, чтобы развернуться, когда муж появился на крыльце. Удивление у него на лице сменилось злобной гримасой, и он, шатаясь, двинулся к ней через газон.

— Куда это ты?

Трясущимися руками она включила первую передачу, и машина рванула с места. В заднее стекло полетела бутылка из-под виски.

Как обычно в подобных ситуациях, она ехала куда глаза глядят, и подкатывавшие к горлу рыдания заставляли ее сгибаться пополам за рулем. Правый глаз снова начал кровоточить, и оказалось, что коробка с салфетками в бардачке пуста. Оглядевшись, она поняла, что попала в Бельвью. Слева были ярко освещенные двери бинго-зала, и она заехала на парковку, оставила машину рядом с пустым автобусом и направилась ко входу. Пожилые женщины в холле обернулись и принялись разглядывать ее сквозь стекло.

— Можно воспользоваться вашим туалетом? — спросила она охранника в красной униформе.

Тот осмотрел ее с ног до головы. Перед ним стояла женщина лет сорока с всклокоченными волосами и разбитым в кровь лицом.

— Вы член клуба?

— Что, простите? — Такое бессердечие подействовало на нее обескураживающе.

— У вас есть при себе клубная карта?

Она зажмурилась.

— Мне нужно в туалет.

— Только для членов клуба.

Открыв глаза, она встретила его взгляд, полный нескрываемого презрения, и отвернулась. Ее охватило острое чувство стыда. На другой стороне парковки виднелась неоновая вывеска мотеля, обещавшая комнаты по 39,95 фунта за ночь. Ничего не оставалось, кроме как повернуться и уйти, но она постаралась сделать это с достоинством.

Пространство между домами разграничивала низкая изгородь, и она проскользнула через отверстие в темноту парковки. Сразу за домом расположился стадион для собачьих бегов; в темноте смутно маячили темные силуэты незажженных прожекторов. Войдя в мотель, она первым делом заметила полную окурков пепельницу на стойке. Рядом располагалась стойка для рекламных листовок с надписью «Достопримечательности Манчестера», но ячейки были пусты.

Она позвонила в звонок и сразу же накрыла металлическую полусферу рукой — резкий гул действовал ей на нервы. Дверь служебного помещения приотворилась, и оттуда вышла худенькая женщина с прямыми темными волосами. Огромные карие глаза на бледном узком лице делали ее похожей на испуганную лань.

Ночная гостья напомнила ей девочку из бедной семьи, которая училась в их классе. Она носила школьную форму с чужого плеча и туфли, купленные на благотворительной распродаже. Колготок у нее никогда не было, и в холодную погоду ножки-прутики казались почти синими. Из носа постоянно текло — зимой она простужалась, а летом болела сенной лихорадкой, — поэтому девочка почти не отрывала платок от носа. Шутили, что она такая тощая, потому что вся жидкость выходит у нее через нос.

Посетительница сделала жест в сторону коридора:

— Мне надо привести себя в порядок. Разрешите воспользоваться вашим туалетом?

Администратор опасливо посмотрела на входную дверь, будто ожидая, что оттуда появится кто-то еще.

— О Господи, одним мытьем не обойдешься…

Она вернулась в служебное помещение и почти сразу же вышла с аптечкой в зеленом чемоданчике.

— Держите. Думаю, тут есть все, что нам нужно.

Девушка поставила чемоданчик на стойку и приподняла крышку. Внутри оказались бинты, пластырь, английские булавки, антисептический крем и ножницы с тупыми концами.

— Туалет вон за той дверью. Смойте кровь, и мы вас подштопаем.

— Спасибо.

Она с трудом открыла дверь в туалет — пружина была очень тугая, — и в нос ударил неприятный запах. Стоя перед зеркалом, она со страхом взглянула на свое лицо. Правый глаз распух и наполовину заплыл, бровь рассечена, на щеке запеклась кровь. Свежая капля крови вытекла из раны и повисла на реснице.

Диспенсер туалетной бумаги опустел, в кабинках бумаги тоже не было. Наконец на крыше сливного бачка нашлась стопка салфеток.

Через пять минут она вышла в холл, прижимая рукой бровь.

— Кровь никак не останавливается.

Консьержка нахмурилась, сочувствуя:

— Это клиент вас так?

— Что, простите?

— Клиент так вас разукрасил?

Зазвонил мобильный. На экране высветилось имя мужа. Она выключила телефон и бросила его обратно в сумочку.

— Джефф. Мой муж.

От этого признания на глаза навернулись слезы.

Женщина смягчилась:

— Дайте-ка я посмотрю, что у вас с глазом.

— Правда, не стоит. Я сама справлюсь.

Но консьержка уже внимательно осматривала рану.

— Одну минуту.

Она обработала рану антисептическим кремом и свела края с помощью специального пластыря.

— У меня в служебке есть лед. Надо приложить, чтобы опухоль спала. И вам, похоже, не помешает глоток горячего кофе. Меня, кстати, зовут Донна.

— А меня Фиона. Спасибо за сочувствие.

Служебка выглядела такой же обшарпанной, как и все остальное, но стулья были мягкие, а кофе — горячий. Как только Фиона села, ее решимость вернуться в машину сразу же улетучилась. Она достала из сумки пачку сигарет и протянула ее Донне.

— Угощайтесь.

Она поднесла зажигалку к сигарете Донны, потом к своей, глубоко затянулась и откинулась на спинку стула. Донна торопливо обернула пакет со льдом бинтами и передала ей. Фиона невольно подумала, что такая забота — не просто сочувствие.

— С вами тоже бывает?..

И снова испуганные глаза, полные тревоги.

— Как вы догадались?

Донна сразу же поникла и съежилась. Наверное, привыкла к тому, что окружающие догадываются о ее беде, хоть она и делает вид, что все в порядке.

— Так помогают сестре по несчастью…

— Бывшей сестре… — Прозвучало это неубедительно. — Да, и меня не миновало, однако сейчас все в прошлом. Теперь я с хорошим человеком.

Донна говорила не просто с напором, а даже вызывающе.

— Очень рада за вас.

— А вы? Давно это длится?

Фиона отвела взгляд и, отняв пакет со льдом ото лба, начала переворачивать кубики другой стороной.

— Последние несколько лет время от времени случается.

— Время от времени? Но все чаще и чаще?

Фиона снова прижала лед ко лбу и закрыла глаза. Все чаще и чаще? Честно говоря, она не знала, что ответить. Дни сливались в один бесконечный кошмар.

— У него очень ответственная работа. А потом он чувствует себя виноватым.

— То есть когда протрезвеет?

Фиона открыла глаза, удивленная точностью догадки.

В голосе Донны слышалась ярость.

— На следующее утро им всегда жаль. Только длится это недолго… Бегите, пока не поздно!

Фиона снова закрыла глаза, но все равно по щекам ее покатились слезы.

— Легко сказать. Я прожила с ним почти двадцать лет. Мне больше некуда идти… Ладно, пора домой. Он к тому времени будет уже спать. Мне ничего не угрожает.

— Он не вернется, — тихо проговорила Донна.

— О чем вы?

— Человек, за которого вы вышли замуж. Вы надеетесь, он когда-нибудь вернется?

Фиона представила мужа, каким он был в те годы. Подтянутый, с копной густых волос, он работал нормировщиком в строительной компании. А во что превратился? Лысый, обрюзгший, с опухшей от постоянного пьянства рожей. Раньше рядом с ним Фиона чувствовала себя защищенной, а теперь он стал главной угрозой ее жизни.