«Как отпраздновать веселей…» Перевод Я. Голосовкера В праздник Нептуналий [798] Как отпраздновать веселей День Нептуна? Открой, Лида, цекубское [799], Дар заветный, о мой провор, Искру жизни придай чопорной мудрости. Полдень клонится в тень, а ты Медлишь, словно застыл в небе летучий день, Не выносишь из погреба Нам амфору времен консульства Бибула [800]. Мы прославим Нептуна мощь, Нереид волоса густо-зеленые И на лире изогнутой Мать Латону и бег Цинтии-лучницы [801]. Завершим же владычицей, Что над Книдом царит [802]и над Кикладами: Мчат на Паф ее лебеди, Но достойна и Ночь горестной пении. «Создал памятник я…» [803] Перевод С. Шервинского
Памятник Создал памятник я, бронзы литой прочней, Царственных пирамид выше поднявшийся. Ни снедающий дождь, ни Аквилон лихой Не разрушат его, не сокрушит и ряд Нескончаемых лет, время бегущее. Нет, не весь я умру, лучшая часть меня Избежит похорон. Буду я вновь и вновь Восхваляем, доколь по Капитолию Жрец верховный ведет деву безмолвную [804]. Назван буду везде — там, где неистовый Авфид [805]ропщет, где Давн [806], скудный водой, царем Был у грубых селян. Встав из ничтожества, Первым я приобщил песню Эолии [807]К италийским стихам. Славой заслуженной, Мельпомена, гордись и, благосклонная, Ныне лаврами Дельф мне увенчай главу. «Тот, держась на крыльях…» Перевод Н. Гинцбурга К Юлу Антонию Тот, держась на крыльях, скрепленных воском, Морю имя дать обречен, как Икар, Кто, о Юл [808], в стихах состязаться дерзко С Пиндаром тщится. Как с горы поток, напоенный ливнем Сверх своих брегов, устремляет воды, Рвется так, кипит глубиной безмерной Пиндара слово. Фебова венца он достоин всюду — Новые ль слова в дифирамбах смелых Катит, мчится ль вдруг, отрешив законы, Вольным размером; Славит ли богов иль царей, героев [809], Тех, что смерть несли поделом кентаврам, Смерть Химере, всех приводившей в трепет Огненной пастью; Иль поет коня и борца, который С игр элидских [810]в дом возвратился в славе, Песнью, в честь его, одарив, что сотни Статуй ценнее; С скорбною ль женой об утрате мужа Плачет, ей до звезд его силу славит, Нрав златой и доблесть, из тьмы забвенья Вырвав у смерти. Полным ветром мчится диркейский лебедь [811]Всякий раз, как ввысь к облакам далеким Держит путь он, я же пчеле подобен Как она, с трудом величайшим, сладкий Мед с цветов берет ароматных, так же Средь тибурских рощ я слагаю скромно Трудные песни. Лучше ты, поэт, полнозвучным плектром Нам споешь о том, как, украшен лавром, Цезарь будет влечь через Холм священный Выше, лучше здесь никого не дали Боги нам и рок, не дадут и впредь нам, Даже если б вдруг времена вернулись Века златого. Будешь петь ты радость народа, игры, Дни, когда от тяжб отрешится форум, Если бог к мольбам снизойдет, чтоб храбрый Август вернулся. Вот тогда и я подпевать отважусь, Если только речь мою стоит слушать, Цезаря возврат привечая: «Славься, Ясное солнце!» «О, триумф!» — не раз на его дороге, «О, триумф!» — не раз возгласим, ликуя, И воскурит Рим благосклонным вышним Сладостный ладан. Твой обет — волов и коров по десять, Мой обет — один лишь бычок, который Уж покинул мать и на сочных травах В возраст приходит. У него рога — словно серп на небе В третий день луны молодой; примета Есть на лбу — бела, как полоска снега, — Сам же он рыжий. «Снег покидает поля…» [814] Перевод А. Тарковского
Манлию Торквату Снег покидает поля, зеленеют кудрявые травы, В буйном цвету дерева. Облик меняет земля, что ни день, то спокойнее в руслах Шумные воды бегут. Грация стала смелей, повела в хороводе — нагая — Нимф и сестер-близнецов. Что нам бессмертия ждать? Похищает летучее время Наши блаженные дни. Стужу развеял Зефир, но и лето весну молодую Губит и гибнет само, Не принимая даров, что приносит нам осень. И снова Зимние бури придут. В круговороте времен возмещается месяцем месяц, Мы же, в загробную мглу Канув, как пращур Эней, или Тулл [815], или Анк [816], превратимся В пыль и бесплотную тень. Кто поклянется тебе, о Торкват, что не будет последним Завтрашний день для тебя! Все, что при жизни скопил, да минует наследников жадных, Рук не минуя твоих. Если ты завтра умрешь и Минос на суде преисподнем Свой приговор изречет, Ни красноречье твое, ни твоя родовитость, ни кротость К жизни тебя не вернут. Даже Диана сама не могла своего Ипполита Девственный прах оживить, Даже Тезей не разбил на застывших руках Пиритоя [817]Леты холодных цепей. вернуться Нептуналии— празднества в честь бога Нептуна — отмечались в конце июля. вернуться Цекубское— одно из лучших италийских вин из области Цекуб в Южном Лациуме. вернуться Бибул. — Марк Кальпурний Бибул вместе с Юлием Цезарем консул 59 года до н. э. вернуться Что над Книдом царит… — Имеется в виду Венера. вернуться Самая известная из од Горация, заключительная ода к первым трем книгам од. М. В. Ломоносов впервые перевел ее на русский язык. Ей подражали Г. Р. Державин и А. С. Пушкин. вернуться Дева безмолвная— старшая из жриц-весталок. Предводительствуемая верховным жрецом, она всходила на Капитолий для совершения молений Юпитеру о благе Рима. вернуться Первым я приобщил песню Эолии… — то есть греческую лирику перенес на римскую почву. Гораций считал это главной своей заслугой. Главными представителями эолийской лирики (Эолия в Малой Азии) были Алкей и Сафо (VII–VI вв. до н. э.). вернуться ЮлАнтоний — Гай Юл Антоний, поэт, сын триумвира Марка Антония. вернуться Элидские игры— то есть Олимпийские игры. вернуться Диркейский лебедь— Пиндар; он назван так Горацием по имени источника Дирки в Фессалии, на родине Пиндара. вернуться Матин— гора и мыс в Апулии близ города Венузии, родины Горация. вернуться Сигамбры— одно из германских племен, подчинившихся Августу. Из германского похода он возвратился в 16 году до н. э. вернуться Эта ода обращена к оратору Манлию Торквату. вернуться Тулл— Тулл Гостилий, третий римский царь. вернуться Анк— Анк Марций, четвертый царь Рима. вернуться Перитой— царь лапифов, друг Тезея. За попытку похитить Персефону прикован в подземном царстве к скале. |
