Она попыталась отогнать эту мысль, но заметила, что невольно старается узнать лица женщин, стоявших на знакомых перекрестках, старается, но не узнает. Восемь лет породили новое поколение уличных девиц, а также и новую генерацию тех, кто «работал» в более приличных и дорогих публичных домах. А если так, что случилось с прежними? Что, спросила она себя не в первый раз, но впервые без чувства обиды, что случилось с Лулу?

— Давай остановимся, — попросила она. — И немного пройдемся.

Первым побуждением Джейса было отказаться, хотя он и не понимал почему. Ведь в этот час, вечером в четверг, тут не было ничего опасного. И все же он согласился, пусть и не очень охотно.

— Давай, — сказал он. — У тебя есть какая-то особая причина для этого?

Тейт кивнула. Грустная улыбка играла на его губах, создавая впечатление, что она не просто хотела, а должна была это сделать.

— Для меня пройтись по Кингс-Кроссу значит нечто большее, чем для других людей.

Он держал ее руку, когда они шагали среди шума и многоцветья этого всем известного злачного района, но глаза его были прикованы к Тейт, а не к той веренице грустных, смешных или просто отвратительных типов, которые попадались им на каждом шагу. Он видел множество самых разных эмоций, мелькающих на ее прекрасном задумчивом лице, но удерживался от того, чтобы спросить, что их вызвало.

Хотя Джейс и вел ее под руку, он позволил ей самой выбирать темп и направление. Он потворствовал ее желанию то бросить мелочь уличному музыканту, который трогательно выводил печальную мелодию на саксофоне, то купить манговое мороженое-рожок в уличном кафе, то постоять перед витриной какого-нибудь магазина. Но его покорность иссякла, когда она потянула его в попавшийся на дороге секс-шоп.

— Не будь ханжой, Джейс Бентон! — сказала она ему. — Я ведь спала с тобой, помнишь?

— Знаю, — пробормотал он. — Но не сегодня. А после столь долгого воздержания я боюсь, что, войдя с тобой туда, могу подвергнуться аресту за непристойное поведение.

Смеясь, она затащила его внутрь и потом продолжала терзать, выспрашивая его мнение обо всех этих приспособлениях и штучках, выставленных на продажу.

— Хватит! — наконец не выдержал он. — Едем домой. Немедленно. — И, вытащив ее на улицу, практически запихал эту хохочущую ведьму в машину.

— Леди, — сказал он мрачно, усевшись за руль. — Надеюсь, вы не рассчитываете, что вам удастся поспать сегодняшней ночью. Я чувствую себя сейчас так, что не дам вам никакого шанса на это.

— Мне не нужен сон сегодня ночью, Джейс. — Ее рука дрожала, когда она коснулась его щеки. — Мне нужен ты! — Это правда, подумалось ей, но правда еще не вся, ибо как никогда остро она чувствовала сейчас, что он нужен ей не только в физическом смысле.

А когда отъезжали, она не удержалась, чтобы не оглянуться назад, на гипнотически сверкающую в ночи, знакомую ей с юных лет вывеску кока-колы. Да, осознала она, по какой-то причине ей хотелось сегодня ночью большего, чем просто физической близости с Джейсом.

И осознание этого ее испугало.

Было уже довольно поздно, когда они въехали в полуподвальную стоянку автомобилей близ квартиры Джейса в Драммоуне. Тейт подняла свою сумку с сиденья машины, но когда Джейс хотел помочь ей, замотала головой.

— Она легкая. Я сама.

Входя вместе с ним в лифт, она надеялась, что действительно сумеет сама. Сейчас эта маленькая нейлоновая сумка значила куда больше, чем ее скудное содержимое, состоявшее из косметички и платья, которое ей предстояло надеть завтра в офис. Она не могла понять, почему провести целую ночь с Джейсом представлялось ей таким большим делом, но только это было именно так. Само это решение казалось важнее физических отношений, и в тот момент, когда они вошли в квартиру, какая-то нервозность охватила ее.

— Пойду повешу платье, иначе помнется, — сказала она, направляясь прямо в спальню. — Я не надолго. Ты… э-э… поставь кассету, — бросила она через плечо, зная, что Джейс наверняка захочет проверить качество видеозаписи.

Говоря себе, что надо успокоиться — ведь не первый же раз ей приходилось спать с парнем, черт возьми! — она расстегнула молнию на сумочке и достала платье. Поморщилась, поняв, что не захватила вешалки. Не то чтобы это был какой-то важный недосмотр, ведь платье, которое она держала в руках, было не мнущимся, просто она чувствовала себя куда более уверенной в себе, когда паковала его, чем сейчас. Сейчас ей нужна была пауза, чтобы перестать вести себя как пугливая девственница.

Набрав полную грудь воздуха, она посмотрела на шкаф для одежды, который тянулся почти вдоль всей стены, но не решалась открыть его. Одно дело знать, что у Джейса там больше вешалок, чем в химчистке, но взять одну из них, надеть на нее платье и затем повесить обратно среди его одежды было нечто совсем другое. Нечто личное и слишком решительное. Нечто значительное по своим возможным последствиям.

— Я задолжал тебе празднование дня рождения.

Тейт обернулась и увидела, что Джейс стоит позади нее с бутылкой шампанского в левой руке и ведерком со льдом в правой. Неторопливо он подошел к ночному столику и поставил все это на него.

— Я думала, сначала ты захочешь посмотреть видеозапись. — Улыбаясь, он покачал головой и подошел к ней вплотную.

— Для меня сейчас важнее другое.

Руками он потянулся к ее волосам, а взглядом неотрывно следил за лицом, когда начал ловко вынимать шпильки и бросать их одну за другой на ковер.

— Я мечтал весь вечер о том, как буду это делать, оставшись с тобой вдвоем.

Ловкие движения его пальцев, касавшихся кожи головы, когда они пробирались сквозь хитросплетения ее лакированных локонов, становились еще более возбуждающими от слов, произносимых пониженным тоном, которыми он сопровождал свои действия.

— Я смотрел на тебя в этом кресле в парикмахерской, с волосами, покрытыми пеной, — сказал он. — Твои глаза были закрыты, и ты выглядела такой безмятежной и расслабленной. Я смотрел, как ты отклонила свою лебединую шею назад, и твои прекрасные полуобнаженные груди сладко мучили меня.

Когда все шпильки были сброшены, его руки с такой нежностью прошлись по ее волосам, что у Тейт ослабли колени и ей пришлось ухватиться за ворот его рубашки, чтобы сохранить равновесие.

— Я мечтал это видеть, когда мы будем вдвоем, — продолжал он, снимая лямочки платья с ее плеч и опуская их к локтям. — Но ты, цыганка, при этом должна быть обнаженной. Так, чтобы я смог отнимать свои покрытые мылом руки от твоих волос и намыливать тебя с ног до головы.

Его пальцы снова прошлись вверх по ее рукам, и желание заставило ее всю задрожать, когда они пересекли ее голые плечи и мягко надавили на шею, чтобы привлечь ее ближе.

— Поцелуй меня! — потребовала она, поднимаясь на цыпочки и упираясь своими ноющими от желания грудями в его твердую грудь.

— Терпение, моя радость, терпение! — Его голос был хриплым, но решительным. И так же решительно он убрал ее руки со своей шеи, продолжив спускать лямки платья вниз, пока ее груди с налитыми сосками не открылись его жаркому взору.

— Прекрасно, — прошептал он, медленно опуская голову.

Предвкушая желанное прикосновение его рта к своему горячему телу, Тейт издала и негромкий ободряющий крик, но вместо того, чтобы припасть к ней губами, он только легким овевающим дыханием коснулся ее.

— Замечательно! — прошептал он над одним поднявшимся соском, прежде чем перейти к другому. — Изумительно хорошо!..

Не в силах больше сдерживаться, Тейт обхватила его голову, чтобы привлечь поближе, но он не позволил ей сделать этого: с горящими каким-то дьявольским огнем синими глазами он так же одним лишь дыханием коснулся и другого соска.

— Терпение, цыганка, терпение! — прошептал он дразнящим тоном. — Оно будет вознаграждено.

Она даже не успела рассердиться на него за это, потому что в следующее мгновение он потянул уже ткань ее платья вниз через бедра, а его большие пальцы зацепились за кружевную ленту ее панталон и одновременно стянули их тоже.