— Плащ из кожи ламии, — говорит Райан, и это звучало бы убедительнее, если бы я знала, что такое ламия. Райан чуть-чуть двигает бедрами. — Он может вынести больше, чем тебя.

Я решаю, что мне плевать, что такое ламия.

— Мне нравится, как ты это произносишь.

Я тоже двигаю бедрами.

— Элли… — он проводит руками по моим волосам и заставляет меня поднять голову и посмотреть на него, — мы не можем.

— Я хочу, — бормочу я, и он притягивает мою голову, чтобы поцеловать.

Его язык у меня во рту — какое удовольствие.

— Я тоже хочу, — говорит он, когда мы наконец прерываем поцелуй, чтобы перевести дыхание. В его голосе что-то не так, но Райан не лжет мне, значит, это правда. — Но мы не можем, поэтому лучше… если мы не будем.

В наших отношениях с Райаном всегда есть доля раздражения, и я понимаю, что сегодня вечером мы исчерпали дозу. Я скатываюсь с него и встаю.

— Значит, вот так ты живешь? — говорю я. Бетон подвального пола царапает мне ноги, но я слишком возмущена, чтобы обращать на это внимание. — Если ты не можешь иметь все, ты не берешь ничего?

— Так проще. — Он опирается на локоть.

Боже, он великолепен, эта загорелая кожа, шрамы и взволнованный взгляд. Мне грустно из-за него, потому что это ужасный способ жить. Я хочу заставить его измениться, я хочу изменить его мир.

Я влипла.

— Это печально. — Я провожу рукой по влажным волосам.

Он уже встал и одевается, и это значит, что я допустила тактическую ошибку, встав первой. Черт побери!

Он приводит себя в порядок и наблюдает, как я натягиваю джинсы, и в этот момент меня осеняет:

— Мы не воспользовались презервативом. Черт, мы не надели презерватив!

Застегивавший брюки Райан останавливается на полпути. Черт возьми, этот человек может свести меня с ума своими расстегнутыми кожаными брюками, в которые спускается дорожка волос. Та часть меня, которая никогда не помнит слово «ответственность», хочет исследовать эту дорожку губами и заставить его извиваться подо мной. Снова.

— Я даже… это… это… я… — Он заикается и, похоже, краснеет.

Что? Опытный сдержанный Райан краснеет.

— Я пью таблетки. — Я втягиваю воздух сквозь зубы и натягиваю джинсы. Я грязная и хочу в душ, и да, я пью таблетки, но мы не пользовались презервативом. Вот черт! — Как можно быть такими идиотами, мы же, черт побери, взрослые люди.

— Мы не знали…

— Все произошло случайно? — саркастически спрашиваю я. — Да, это круто, мы как шестнадцатилетние подростки в виртуальной игрушке. Дерьмо!

Я натягиваю рубашку через голову, махнув рукой на лифчик, который я нигде не вижу. Кто-нибудь найдет его в самый неподходящий момент, я знаю это.

— Прости. — Он смотрит на меня из-под ресниц, склонив голову.

— Да. — Я говорю намного сердитее, чем на самом деле чувствую. — Я никогда… черт. — Я вздыхаю. — Я никогда раньше не забывала. Я чистая, во всяком случае.

— Я тоже. Это было… давно. — Он говорит почти застенчиво, и это так возбуждает.

Так возбуждает.

Я снова так его хочу, что с трудом терплю.

— Чувствую себя идиоткой, — говорю я и подхожу к нему, засовываю руки ему в штаны и прижимаю его к себе.

И, честно говоря, это более интимно, чем то время, которое мы провели, катаясь по полу, словно животные. Не знаю почему. Мы уже одеты, но у меня такое ощущение… ощущение чего-то большего.

— Я опять тебя хочу, — шепчет он мне в волосы. — Это такая плохая идея.

— Я тоже тебя опять хочу, — тихо отвечаю я. Прижимаюсь лицом к его шее, лижу кожу, чувствую соленый пот. — Что, если…

— Не буди зверя. — Он отталкивает меня, отступает и застегивает брюки. — Серьезно. Не надо провоцировать неприятности. У нас их и так предостаточно.

— Я не… я просто… — Я кладу руки на бедра и наблюдаю, как он надевает футболку.

Он идет ко мне, я начинаю пятиться. Ничто не заставляет девушку чувствовать себя настолько уязвимой, как отсутствие презерватива. Никогда в жизни я не забывала презерватив. Черт, из-за Райана мои мозги вытекают через уши.

Он поднимает плащ с пола и набрасывает его на плечи. Клянусь, все, что делает этот человек, — все великолепно.

— Я не шлюха, — говорю я, — но чувствую себя дерьмом.

— Не надо чувствовать себя дерьмом, — приказывает он. — Я… — Он замолкает, и я жду. Мы стоим так близко, что я чувствую жар его тела через одежду. Он проводит рукой по волосам. — Где эта чертова шляпа?

— Понятия не имею.

Он смотрит на меня, и мне хочется плакать. Глупые эмоции.

— Элли… — (Я гляжу в пол, на свои босые ноги. Мне надо сделать педикюр; ярко-оранжевый лак для ногтей облупился.) — Элли. — (Его пальцы скользят по моему подбородку, накрывают щеку, приподнимают голову. Я закрываю глаза, чтобы не видеть его чертово лицо.) — Элли, это была ошибка. Нам не следовало…

— Ты прав, это было глупо, — невыразительно говорю я.

Отличный способ дать понять девушке, что она особенная.

— Однако я не могу жалеть об этом.

Когда я открываю глаза, он улыбается. Не уверена, видела ли я, чтобы он кому-нибудь улыбался, так улыбался. Как будто видит что-то самое прекрасное.

— Я тоже, — шепчу я и поднимаюсь на цыпочки поцеловать его.

Он не прижимает меня к себе, поцелуй почти целомудренный. Наши губы сомкнуты, глаза открыты, но, когда мы отстраняемся друг от друга, мы тяжело дышим.

— Нам надо готовиться, — говорит он. — Надо было сделать это раньше — я пришел сюда, как раз, чтобы рассказать тебе. Прости. Я не хотел…

— Хватит, — перебиваю его я. — Мы сделали ошибку, и мы ее не повторим.

— Но быть внутри тебя… — Его голос хриплый и грубый, он царапает мои нервные окончания. — Я не насытился. Это так… Если мы… — Он сглатывает и закрывает глаза, и, когда открывает их снова, я вижу сияющий в них свет. — В следующий раз, Элли, мы сделаем все как следует, и я попробую на вкус тебя всю.

Когда он уходит от меня, полы его плаща хлопают, и я предпочитаю думать о том, как это сексуально, а не о том, что он имел в виду под словом «если».

Рокси поднимает бровь, когда мы с Райаном поднимаемся наверх. Я пожимаю плечами. Она ухмыляется. Как будто мы разговариваем, только я понятия не имею, что мы говорим. Я вся пахну сексом, и знаю это.

— Я иду в душ, — говорю я ей.

— Тебе это надо, — отвечает она, я бросаю на нее сердитый взгляд, но на самом деле не сержусь.

По пути наверх я слышу, как она говорит Райану, что в следующий раз ему неплохо было бы побриться и оставить на мне немножко кожи. Жаль, я не могу вернуться и посмотреть, как он краснеет.

Я принимаю душ очень быстро; я не расслабляюсь, не брею ноги. Я просто моюсь, мою волосы, смываю пыль подвала и пот. Я больше не пахну Райаном и сексом. Да, больше не пахну сексом. Я пахну сандаловым мылом, которое у меня все время ворует Райан. Когда я начинала им пользоваться, это было самое дешевое мыло в маленьком индийском магазинчике за углом, и оно ассоциировалось у меня с бедностью. Теперь это самая сексуальная вещь в мире, потому что так всегда пахнет Райан.

Я так возбуждена. Так возбуждена. Я фантазирую о… толком не знаю о чем. Я не мечтаю о детях или белом заборчике. Я мечтаю о том, что мы не умрем. Это кажется мрачным. Но пока мы не умрем, мы можем быть вместе. Наши орбиты могут сближаться друг с другом, пока мы не взорвемся.

Если только Райан не рассердится всерьез из-за того, что я могу оказаться экстрасенсом. Что бы я ни сделала со Стэном, это надо исправить. Это не должно было случиться, он не должен был забывать о Двери и охотниках.

Я выхожу из душа, натягиваю джинсы и футболку и вытираю волосы полотенцем. Я все еще влажная, но хочу спуститься вниз, подальше от удушающе жаркой комнаты. Чего я на самом деле хочу — это свернуться на кровати перед кондиционером и спать целую неделю, но вместо этого я помогаю Рокси собрать то, что нам понадобится за Дверью… и я хочу поговорить с кем-нибудь насчет Стэна.