– Только если у вас есть время, – ответил Чарльз Хэммонд.

– Мы ни в коем случае не хотим вас задерживать. Не откладывайте из-за нас свои дела – мы и сами справимся. – Люна надеялась, что, если хозяин квартиры уйдет, она снова почувствует себя нормально.

– Можно задать вам один вопрос?

Райен в упор смотрел на Люну.

– Вы американка? У вас очень необычный акцент.

– Как и имя, – улыбнулась Люна.

Райен не мог отделаться от ощущения, что где-то видел эту девушку раньше: ее облик вызывал в нем какие-то смутные ассоциации.

– История долгая и не очень интересная. Во мне течет смешанная кровь жителей Вест-Индии, но с тринадцати лет я училась в американской школе. Отсюда и необычный выговор.

– Не боритесь с ним. Ваш акцент – прелесть, речь звучит как музыка.

– У вас тоже есть небольшой акцент. И я почти уверена, что южно-ирландский. Похоже… графство Уиклоу? – предположила Люна.

Райен выглядел озадаченным.

– Почти угадали. Килфэр – если быть точным. Я просто потрясен. Вы, должно быть, жили в Ирландии?

– Нет, такой удачи мне не выпало. Но у меня был большой опыт общения с воспитательницей в частной школе «Хайклер», штат Вермонт, ирландкой по происхождению. У нее такой же акцент, как и у вас, а она, помнится, была родом из Балликоннела.

Чарльз Хэммонд нетерпеливо постукивал пальцами по рекламному бюллетеню; наконец, не выдержав, указал пальцем на дверь по левую сторону.

– Думаю, здесь гостиная?

Райен кивнул.

– Не стесняйтесь, осматривайте все помещения, я к вам присоединюсь чуть позже.

Повернувшись, он пошел в спальню, а Хэммонд увлек Люну в гостиную, мгновенно перейдя на привычную лексику торговца недвижимостью.

– Замечательные пропорции, великолепный вид на Темзу, здесь хорошо принимать гостей.

Люна проследовала за ним на балкон, откуда действительно открывался замечательный вид. Балкон был очень просторный, здесь стояли четыре старых стула и столик, а также какое-то полуувядшее растение в большом керамическом горшке. Люна так и не догадалась, что это за растение.

По реке плыли баржа и прогулочный катер. Люна машинально следила за ними, вполуха слушая, что вещает Чарльз Хэммонд. Она никак не могла полностью оправиться от потрясения, которое пережила, познакомившись с Райеном Тайлером.

– …по вечерам вид чудесен. Летом можно сидеть на балконе и ужинать под открытым небом, любуясь заходом солнца. Это так романтично. В Челси-Харбор поселилось несколько наших клиентов, и все они довольны. Отсюда рукой подать до Фулхема и Челси, где много магазинов и ресторанов, да и Сити недалеко. Словом, много преимуществ.

Люна ничего не ответила.

Немного помолчав, агент продолжил все тем же бодрым голосом:

– Мы будем осматривать остальные комнаты, мисс Фергюссон?

Люна рассеянно взглянула на него.

– Простите, что вы сказали? Я задумалась.

Это было очевидно, но агент из вежливости сделал вид, что ничего не заметил.

– Я спросил, будем ли мы осматривать квартиру дальше?

– Да, конечно, – ответила Люна, озираясь вокруг и послушно следуя за агентом. Из того, что она видела, эта квартира была лучшей. Приложив некоторые усилия и создав необходимый уют, она может почувствовать себя дома.

– Просторно, правда? – спросил молодой человек о кухне, которая, на взгляд Люны, была просто крошечной.

– Да в ней хватит места разве что на то, чтобы поставить здесь один вот такой буфет, – ответила Люна, дразня юношу.

Проводя рукой по гладкой поверхности буфета, Люна обратила внимание, что в нем стоит початая бутылка «Шато-Латура», одного из самых любимых вин отца.

– Все зависит от того, сколько времени вы проводите на кухне. Смею предположить, что не так уж и много. У вас, мне кажется, совсем другой стиль жизни.

Хэммонд бросил на Люну лукавый взгляд, прежде чем вывести ее снова в холл.

Он уже поднял руку, чтобы постучать в дверь спальни, когда оттуда в стильном черном костюме и белой спортивной рубашке вышел Райен.

Указывая пальцем себе за плечо, Райен извинился:

– Простите за бардак. Но моя бесценная Инес, португалка, помогающая в ведении хозяйства, по вторникам выходная.

Он подмигнул, улыбаясь.

– Я вырос в доме, где было много женщин, и все они во мне души не чаяли. Это многое объясняет. Я не силен по части уборки.

– В этом вы не одиноки, – поддержала его Люна. – Я выросла в доме, где было много прислуги, и избалована этим.

Чарльз Хэммонд уже изрядно проголодался. Он собирался съесть свой ленч в ресторане «Дилз», и ему не терпелось поскорее завершить дела с клиенткой. Боясь, что сейчас эти двое снова примутся отыскивать сходство своих окружений и привычек, он позволил себе грубо вторгнуться в беседу и заявил, посмотрев на часы:

– Мисс Фергюссон, нам действительно пора.

– Мне тоже, – Райен протянул руку, глядя только на Люну. – Опаздываю на ленч.

Он опять направился в спальню. Чарльз Хэммонд не смог сдержать недовольного вздоха.

Райен не обращал на него никакого внимания.

– Рад был познакомиться с вами, Люна. Для одного эта квартирка – что надо. И дело не только в том, что она не очень дорога. Здесь абсолютно безопасно, а это немаловажно, если живешь один. Вы будете жить здесь одна?

Ему непременно хотелось это знать.

– Да. – Ей тоже хотелось, чтобы он это знал.

– И как говорят у нас в Лос-Анджелесе, здесь хорошее поле.

– Поверю вам на слово.

Длинный завиток волос выбился из пучка, в который Люна сегодня, торопясь, убрала волосы.

Она безуспешно пыталась его заправить в прическу, а потом решительно вынула гребень. Волосы рассыпались, закрыв спину почти до пояса. В массе черных кудрей хорошо смотрелись выгоревшие почти до золотистого цвета пряди – память о проведенной с отцом неделе на его яхте близ Каймана всего две недели назад.

Райен застыл на месте, очарованный этим видением. Из глубин воображения всплыл образ обнаженной красавицы с распущенными волосами, ниспадающими на высокую грудь.

– Прошу вас взглянуть на спальню, мисс Фергюссон.

Голос агента звучал уже не так предупредительно-вежливо, как раньше – он уже не скрывал своего раздражения.

Люна мельком глянула в его сторону и снова обратилась к Райену.

– Была рада познакомиться с вами.

– Взаимно. Позвоните мне, если захотите еще раз посмотреть квартиру. – Он сунул ей в руку визитку.

– А теперь мне и правда пора.

Люна видела, что ему совсем не хочется уходить. Она тоже не хотела этого.

Райен направился к выходу, а Люна сделала несколько шагов в сторону спальни.

И тут они одновременно обернулись, она помахала ему вслед, а он улыбнулся.

– Чао, – попрощался Райен и неожиданно для себя прибавил: – Надеюсь, вы снимете эту квартиру. Не знаю почему, но мне кажется – вы будете здесь счастливы.

Дверь бесшумно закрылась за ним, и Люна наконец смогла сосредоточить внимание на спальне. Комната ей сразу пришлась по душе. В ней присутствовал особый мужской беспорядок и продолжала витать тень Райена Тайлера.

У кровати на полу лежали разбросанные газеты и журналы. Над креслом – огромный черно-белый портрет Джона Леннона и Йоко Оно, улыбающихся и счастливых.

Машинально Люна взяла с комода фотографию в серебряной рамке. На ней весело улыбались друг другу Райен и красивая белокурая девушка. Повернувшись в профиль, красотка с обожанием глядела в глаза мужчине.

Сердце Люны болезненно сжалось – эти двое выглядели влюбленными.

На маленьком столике лежала пачка писем, а рядом толстый том «Филофакса». И еще Люна заметила игрушечного мишку, на груди которого было написано красивыми буквами: «Я люблю тебя». Он восседал на ручке велотренажера.

Комната много говорила о жильце: художественная натура, неаккуратен, сентиментален, заботится о своем здоровье, наделен чувством юмора и начитан.

К спальне примыкала большая гардеробная и просторная ванная с душевой кабиной. Еще в квартире была маленькая гостевая комната, которую Райен использовал как кладовку, забив ее до половины человеческого роста разными коробками и книгами.