Им также говорили, что лорд Каннинг, который совсем недавно был назначен генерал-губернатором Индии, намерен самым жестоким образом подавлять любое неповиновение и даже насильственно обращать местное население в христианство. Ходили также слухи, что вдовы, потерявшие мужей в ходе Крымской войны, будут высланы в Индию, где местных князей и правителей насильно вынудят жениться на них, чтобы тем самым обеспечить переход их земельных владений в руки христиан. Кроме того, сипаям говорили, что патроны для их винтовок были обильно смазаны свиным жиром, чтобы осквернить их веру и разрушить кастовую организацию.
Все эти страхи и слухи вылились 10 мая 1857 г. в восстание против английских войск. В этот день местные военнослужащие из 3-го кавалерийского полка в Мееруте наотрез отказались пользоваться патронами и даже брать их в руки. В результате этого каждого военнослужащего приговорили к десяти годам каторжного труда, с каждого сорвали армейскую форму и заковали в кандалы. На следующий день этот небольшой городок был охвачен восстанием. Вооруженные сипаи и торговцы с местных базаров убили несколько британских офицеров с женами, разгромили полицейские участки и разграбили многие магазины. Вскоре восстание распространилось по всей долине Ганга, включая Дели и близлежащие города. Королева, которая с большим интересом относилась к Индии и чрезвычайно гордилась этой самой крупной «жемчужиной в Британской короне», с ужасом читала сообщения о происходящих там событиях. «Мы с грустью думаем об Индии, которая поглощает все наше внимание, — писала она королю Леопольду. — Я знаю, что вы беспокоитесь обо всех нас. Нет ни одной семьи, в которой родители не беспокоились бы о своих детях. А Индия как раз и являлась таким местом, куда все хотели отправить своих сыновей!»
Все ее мысли, говорила королева Виктория леди Каннинг «почти полностью поглощены событиями в Индии», и она требовала от лорда Пальмерстона и от всего правительства как можно быстрее принять меры по прекращению восстания. «Королева должна повторить лорду Пальмерстону, — записала она вскоре после трагической резни в Мееруте, — что все принимаемые правительством меры совершенно недостаточны и не соответствуют размаху этого восстания». Принц Альберт остроумно заметил по этому поводу, что они с королевой должны постоянно «вонзать шпоры в бок правительства».
Королева с ужасом читала о массовой резне британских женщин и детей в городке Каунпур. «От всего этого просто кровь в жилах стынет», — комментировала она. Эти мысли преследовали ее днем и ночью. «Все ужасы Каунпура, — писала она в дневнике, — превзошли самые немыслимые представления о жестокости». Даже тот факт, что многие англичане погибли, она считала для них «великой милостью». Об этом даже не нужно было говорить, так как эти ужасные сведения могут взбудоражить всех тех, кто так или иначе связан с этой страной.
С таким же отвращением она читала сообщения о жестоких репрессиях, которым подвергались повстанцы, о массовых казнях, о сжиганий живых людей и о том, как их расстреливали, привязав к стволам артиллерийских орудий. Ведь такие жестокие меры приводили лишь к усилению борьбы местных жителей и призывам к мести по отношению к британским подданным. Дело дошло до того, что генерал-губернатора лорда Каннинга стали все чаще называть в Индии ироничным прозвищем «милосердный Каннинг» за то, что он отказался уступить требованиям британских подданных и ужесточить наказания в отношении захваченных в плен мятежников. Так, например, один из высокопоставленных официальных лиц откровенно заявил, что всех мятежников следует «расстреливать как бешеных собак».
«За рубежом распространились настроения жесткости и мстительности, — писал королеве лорд Каннинг, — причём даже среди тех людей, которые по долгу службы должны подавать хороший пример. Трудно смотреть на все это без горького чувства стыда за некоторых наших соотечественников. Не найти даже одного человека из десяти, который бы сказал, что постоянные казни и расстрелы сорока или пятидесяти тысяч человек могут быть преступлением, а не правомерным действием против мятежников».
Королева была полностью согласна с генерал-губернатором. Она тоже считала, что все призывы к кровавой мести являются «слишком ужасными и действительно не вызывают никаких других чувств, кроме стыда». Разумеется, нужно применять по отношению к мятежникам суровые меры наказания, но остальные люди, и в особенности те из них, кто помогает англичанам, должны видеть «величайшую доброту и благородство» со стороны Англии. «Им нужно знать, что у нас нет никакой ненависти к людям с темным цветом кожи, — писала королева, — а только огромное желание со стороны королевы видеть их всех счастливыми, довольными и процветающими».
«Справедливость и неизменное следование духу и букве закона, — говорил лорд Каннинг лорду Грэнвиллу, президенту Тайного совета, — только на такой основе я могу урегулировать этот кризис. Но я ни за что на свете не позволю правительству Индии допускать злонамеренные или дискриминационные действия по отношению к нам. Во всяком случае, до тех пор, пока я остаюсь генерал-губернатором и несу полную ответственность за состояние дел в Индии».
Следуя этим принципам, лорд Каннинг решительно отказался принять петицию, в соответствии с которой в Бенгалии должно быть введено военное положение. Более того, к удовлетворению королевы и принца Альберта, он издал резолюцию, по которой все захваченные в плен сипаи должны быть наказаны в соответствии с тяжестью совершенных ими преступлений. Такие меры генерал-губернатора показались большинству проживавших в Калькутте европейцев не только слишком мягкими, но и откровенно провокационными. Они составили петицию королеве Виктории с требованием немедленно отозвать генерал-губернатора, который, по их мнению, оказался совершенно непригодным для управления вверенной территорией и обуздания мятежников, сеющих смерть и страх среди мирного населения.
Однако эта петиция никакого впечатления на королеву не произвела. Она хорошо знала, что лорд Каннинг отдавал себе отчет в том, как опасна расовая вражда в Индии, и понимала, что только неукоснительное соблюдение законности и порядка может стабилизировать обстановку и положить конец массовым проявлениям жестокости с обеих сторон. «Я полагаю, — говорила королева леди Каннинг, — что к религиозным вопросам следует относиться с величайшей осторожностью. В их религию нам ни в коем случае не стоит вмешиваться, в чем нас обвиняют фанатично настроенные местные жители. Мы должны строго соблюдать все их религиозные обычаи, так как сейчас никто не знает, к чему это может привести и когда все кончится».
Королева безоговорочно согласилась с генерал-губернатором и его сторонниками в том, что сейчас для разрешения конфликта требуется прежде всего дух взаимопонимания и примирения, а не вражды и ненависти. Нужно завоевать дружеские чувства со стороны индийского народа, а не подчинять его силой оружия. В конце концов, это восстание охватило лишь небольшую часть страны, а в числе мятежников оказались лишь некоторые военные подразделения в Бенгалии. При этом многие разоруженные сипаи вернулись в свои дома, а тысячи индийских солдат сражались на стороне англичан и сейчас просто не могут выжить без их помощи и поддержки.
1 ноября 1858 г. в торжественной обстановке, под звуки салюта и после благодарственной службы в церквах во всех воинских частях и округах в Индии была оглашена Декларация британского правительства о разрешении конфликта. В документе говорилось, что отныне Ост-Индская компания прекращает свою деятельность, а вся власть в стране переходит непосредственно в руки королевы и ее правительства. В нем также отмечалось, что британское правительство намерено строго соблюдать и уважать религиозные обычаи и древние традиции индийского народа, а королева готова помиловать тех мятежников, которые не принимали непосредственного участия в убийствах европейцев.
Королева и принц Альберт приняли самое активное участие в составлении этого исторического документа и придали ему весьма корректный характер. Они решительно отвергли некоторые пассажи в правительственном проекте, которые показались им чересчур жестокими и подозрительными. Так, например, они резко возразили против той части Декларации, в которой говорилось о правомочности королевы принимать меры «для подрыва местных религиозных верований и обычаев». Данный документ, как твердо заявил принц Альберт, «не может оставаться в своем нынешнем виде». «Этот документ, — поддержала его королева, — должен содержать в себе чувства благородства, ненасилия и религиозной терпимости».По ее мнению, он должен «обойти молчанием все грустные и кровавые страницы прошлого», устранить страх многих индийцев, что британские власти хотят вмешаться в их религиозные дела и разрушить традиционные верования и обычаи. Декларация должна вселить в их души уверенность в том, что «глубокая привязанность ее королевского величества к со6ственной религии, несомненно, будет гарантом уважения к религиозным чувствам индийского народа и предотвратит любые попытки правительства нарушить традиционные верования и местные обычаи».
