В тот год Европа находилась в состоянии постоянного и очень опасного брожения. За двенадцать месяцев до этого королева уже успела выразить «свое беспокойство» относительно ближайшего будущего, а принц Альберт написал письмо барону Штокмару, в котором откровенно заявил, что «политический горизонт становится все темнее и темнее». Греция, Испания и Португалия были полностью охвачены революционными волнениями, а вскоре первые признаки революционных потрясений стали отчетливо проявляться в Австрийской империи Габсбургов, в Германии и в Италии. А в соседней Ирландии страдания бедных людей от постигшего их голода достигли критического уровня и, по словам королевы, стали «слишком ужасными, чтобы можно было спокойно их перенести».

Однако наиболее драматические события произошли в это время во Франции. Король Луи Филипп вынужден был отречься от престола и вместе с королевой спасаться бегством в Англия, где они приняли титулы графа и графини Нюильских и нашли убежище под крышей замка Клэрмонт. Вместе с другими беженцами из Франции они получили настолько теплый прием со стороны королевы Англии, что правительство намекнуло ей, что это может вызвать весьма серьезные осложнения со стороны временного республиканского правительства Франции. А в апреле того же года вдруг обнаружилось, что революция может произойти даже в Англии.

«Рабочие люди собирались тысячами и приносили клятву верности общему делу».

Радикалы давно уже имели серьезные причины жаловаться на отсутствие какого-либо прогресса в проведении жизненно важных реформ. Фабричный закон лорда Эшли от 1833 г. ограничивал рабочее время детей на фабриках и заводах и запрещал владельцам текстильных фабрик нанимать на работу детей моложе девяти лет. Закон о шахтерах и угольщиках от 1842 г. накладывал определенные ограничения на использование в шахтах женского и детского труда. Однако Закон о бедных от 1834 г. фактически ничего не дал нищим рабочим, которые трудились на промышленных предприятиях страны и в случае потери работы не могли рассчитывать на пособие, теряли жилье и вынуждены были отправляться в работные дома; нищета и бедность их были так правдиво описаны в известном романе Чарльза Диккенса «Приключения Оливера Твиста». Кроме того, многие англичане были недовольны Парламентским актом 1832 г., который давал право голоса наиболее зажиточной верхушке среднего класса, но лишал такой возможности остальных членов общества, включая многочисленный рабочий класс. Усиливалось также недовольство неудачными попытками развития профсоюзного движения. Это привело к тому, что в течение всего периода 1830-х гг. по всей стране проходили забастовки и стачки, а в начале 1840-х гг. там стало быстро зарождаться широкое общественное движение, получившее название чартизма.

Это движение получило название от Народной хартии, составленной группой радикально настроенных лидеров рабочего движения, которые требовали от правительства всеобщего избирательного права для мужчин, ежегодных выборов в парламент, равных избирательных округов, тайного голосования на выборах, отмены высокого имущественного ценза для членов парламента и введения для них заработной платы. Поддержка всех этих требований звучала на многолюдных собраниях, которые проводились днем и ночью по всей стране. В одном таком митинге в Галифаксе, например, приняло участие более 200 тысяч человек. «Невозможно себе представить то волнение, — писал один из видных чартистов, — которое вызвал этот митинг. Рабочие люди собирались тысячами и приносили клятву верности общему делу».

Королева, будучи молодой и неопытной в подобных делах, поддалась на уговоры лорда Мельбурна и поверила ему, что ее страна находится в прекрасном состоянии и что не следует спешить с проведением социальных и политических реформ. Дескать, все реформы могут только ухудшить положение и воодушевить безумных критиков политики правительства. При этом лорд Мельбурн предлагал королеве посмотреть на лорда Эшли (будущего лорда Шефтсбери), который так внимательно относится к юным рабочим и заботится об их благополучии, но не любит своих собственных детей.

Наиболее тревожная обстановка сложилось в это время в Ирландии. Королева всегда сочувствовала тяжелому положению ирландцев, однако поначалу поверила лорду Мельбурну, что никаких серьезных оснований для беспокойства сейчас нет. Позже она изменила точку зрения и сожалела, что не приняла срочных мер против бедности и нищеты в Ирландии. Под его непосредственным влиянием она отказалась одобрить законопроект, который вводил дальнейшее сокращение рабочего дня для некоторых категорий рабочих на фабриках и заводах. Однако после посещения ею одного из работных домов королева решила, что должна посвятить свою жизнь делу улучшения материального положения бедняков и бездомных.

Изрядно напуганная произошедшими в 1848 г. на континенте трагическими событиями, которые грозили опрокинуть весь общественный порядок в крупнейших монархиях Европы, королева Виктория стала больше внимания уделять проблемам бедности в стране и высказывалась за оказание материальной помощи неимущим. Однажды ей рассказали об одной рабочей семье, семь членов которой спали на одной большой кровати. Королева с присущей ей непосредственностью ответила, что лично она предпочла бы в таком случае спать на полу, однако все же выразила сожаление по поводу беспросветной бедности рабочих. А после смерти принца Альберта она неоднократно заявляла, что предпочла бы вести простой образ жизни и всячески помогать бедным и обездоленным.

Разумеется, королева занималась щедрой благотворительной деятельностью и не отворачивалась от проблем бедности, как это любил делать лорд Мельбурн [33].

Королева пристально следила за тем, чтобы ее дети демонстрировали симпатии к бедным людям, была очень рада, когда принц Альберт стал президентом Общества по улучшению положения рабочего класса, приветствовала его интерес к деятельности мужских рабочих клубов, охотно помогала ему в создании общественных библиотек и читальных залов. Кроме того, она с энтузиазмом поддержала усилия принца по разработке проектов строительства жилищ для рабочих, два из которых были построены в качестве образцов не только по его проекту, но и при его непосредственном участии. Еще больше королевская семья сделала для своих рабочих и слуг, проживавших в их резиденциях — в Осборне и Балморале. Если бы все коттеджи в Соединенном Королевстве содержались в таком же порядке, что и эти резиденции, во всеуслышание заявил социальный реформатор и радикальный политик сэр Эдвин Чадвик, то смертность среди простых людей сократилась бы по меньшей мере наполовину.

После смерти принца Альберта королева осталась верна его начинаниям и всегда следовала примеру мужа. «Королева очень расстроилась из-за того, что увидела и прочитала о положении рабочих в больших городах, — писала она премьер-министру в1883 г. — Королева была бы рада узнать... намерено ли правительство предпринять срочные меры для улучшения положения бедняков в переполненных и бедных домах. Или хотя бы собрать более точную и полную информацию о состоянии бедняков в этих грязных и нездоровых районах».

И все же между благотворительной деятельностью в отношении бедных людей и симпатиями к тем, кто, подобно многим чартистам, был готов придерживаться закона и выдвигать требования без применения насилия, и теми, кто призывал сокрушить существующий строй, всегда нужно проводить четкую и ясную линию. «Я придерживаюсь мнения, — писала королева, — что любая революция приносит стране только беды и несчастья, причем прежде всего самим революционерам... Подчинение закону и монарху является подчинением высшей власти».

Королева очень опасалась, что во время предъявления чартистской петиции в парламент в апреле 1848 г. в Лондоне могут произойти волнения и акты насилия со стороны беднейших слоев населения. Ей сообщили, что в петиции были изложены всё требования чартистов, а подписи под Хартией поставили более пяти миллионов человек. Что же до демонстрантов, то их колонна, направлявшаяся в Вестминстер, должна насчитывать не менее 150 тысяч человек.