Но Изи — хитрец. Один раз он обжегся, это правда; но дважды этого не будет. Он придумывает хитроумное приспособление: помещает небольшую воронку в левый карман пиджака, соединенную трубкой из каучука с бутылкой, спрятанной под подкладкой. Как только ему дают выпить, Изи переливает содержимое стакана в воронку. Теперь он может доказать нарушение. Ребячество это или кустарное искусство? Решать читателю.

Приключения Изи на этом не прекращаются. Он продолжает называть свое имя и свои функции, хотя никто ему не верит. Однажды он вошел в заведение, занимающееся подпольным изготовлением джина. Его портрет висел на стене, теперь он стал врагом № 1 всех торговцев незаконным спиртным. Он просит налить ему.

— Я вас не знаю, — отвечает бармен.

— Я Изи Эпштейн, знаменитый инспектор «сухого закона».

— Произноси имя правильно, приятель. Имя того типа Эйнштейн.

— Эпштейн, — упрямо повторяет Изи, — разве я не знаю своего собственного имени?

Беседа в этом духе продолжается; бармен приглашает друзей, которые соглашаются с ним. Заключаются пари. Пьют, и, в конце концов, Изи ничего не остается, как арестовать нарушителей. Конечно, подобные истории развлекают читателей газет. Они сочиняют даже поздравительное письмо Антисалунной лиге в связи с заслугами Изи. Оказалось, что вместе со своим другом ему удалось конфисковать 5 миллионов бутылок, стоящих 15 миллионов долларов, не считая бочек и перегонных аппаратов. Выдумка или правдивая история? А в 1925 году все те же Изи и Мое оставляют эту работу и становятся страховыми агентами. Это дает больше дохода. В любом случае, вызывает сомнение, что даже на вершине их славы они могли сильно досаждать Аль Капоне и его коллегам.

К тому же следует добавить, что общая атмосфера в обществе была не очень благоприятна для работы полиции. В стране, где общественное мнение играет главенствующую роль, Аль Капоне вызывал восхищение. Фотографы сражались за то, чтобы сфотографировать его. Его встречали с восторгом, стремились пожать руку, если предоставлялась такая возможность. И это восхищение не ограничивалось только итальянским сообществом. Война гангстерских банд шокировала здравомыслящих граждан, пекущихся об общественной безопасности. А средний американец читал репортажи журналистов словно захватывающие приключенческие романы. Если он жил в сельской местности или маленьком провинциальном городишке, то это являлось лишним подтверждением его мнения о крупных городах как о гиблых местах, населенных иностранцами со странными нравами. А если он жил в Чикаго или Нью-Йорке, то философски заключал: если гангстеры убивают друг друга — это хорошо, так как нечего рассчитывать на полицию, и хорошо, что пока невинные жертвы не попали под шальную пулю. Короче говоря, то, что полицейские закрывали speakeasies или брали взятки, вызывало скорее недоверие к ним и исключительно редко энтузиазм.

Правосудие оказалось в аналогичной ситуации. Американское правовое законодательство, гражданское и криминальное, — сложное, в частности в силу того, что оно меняется от штата к штату. И коллизии между законами штатов и федеральными законами дают обвиняемым большие возможности для маневров.

Впрочем, банда никогда не упускала случая призвать на помощь экспертов-юристов, получающих за это огромное вознаграждение. Можно было также по- разному истолковывать закон, используя его недоработки, пробелы, извлекая пользу из географических границ города, графства, штата и ссылаясь на сложности конституционного права при обычной процедуре. По существу, гангстерам удалось создать очень эффективную систему защиты. Когда Аль Капоне арестовали в 1931 году, то единственным его обвинением было уклонение от уплаты налогов. Если бы Капоне судили за преступную деятельность, его немедленно приговорили бы к казни на электрическом стуле. Однако только несколько гангстеров были осуждены таким образом. Большинство же из них покинули этот мир в собственной постели или от пуль убийц.

Считается также, что под давлением общественного мнения или настойчивых рекомендаций реформаторов честные судьи начинали бороться с этим злом — азартными играми, проституцией, алкоголем. Они надеялись, что тюрьма заставит заключенного найти правильный путь в жизни. Они призывали полицию обеспечить безопасность кварталов, где проживают добропорядочные горожане, то есть богатые, обеспеченные, за счет гетто, которые считались неисправимыми, полностью потерянными. Подавленные тяжестью поставленных задач, они, в конце концов, сдались и позволили арестованным бандитам прибегать к plea bargaining (в юриспруденции — сделка о признании вины в наименее тяжком из вменяемых обвинением преступлений). Эта сделка происходила между судьей и обвиняемым, чтобы ускорить ход судебного процесса, и позволяла избежать заседания жюри присяжных, единственная функция которого — признать обвиняемого виновным или нет, а не устанавливать меру наказания. А сам судья либо назначал относительно небольшой срок тюремного заключения, либо пытался закрыть дело как можно скорее, назначив штраф, который гангстер оплачивал без труда. Разумеется, подобные переговоры происходили между адвокатом и судьей, образованными людьми, выходцами из одной среды.

В случае вынесения приговора гангстер мог рассчитывать на досрочное освобождение, при условии, что будет вести себя хорошо. Бывало и проще, когда губернатор объявлял амнистию и обвиняемый оказывался на свободе, так что добропорядочные граждане не могли даже опротестовать приговор.

Создается впечатление, что американцы слишком милосердны. На самом деле только восемь штатов отменили смертную казнь, а в сорока других штатах число приговоров к высшей мере наказания снижалось до 1915 года, затем возрастало в последующие десять лет и снова сократилось после 1925 года. Но в последние десять лет приговоры к смертной казни наиболее часто приводились в исполнение.

Можно размышлять над тем, нет ли, кроме милосердия, каких-то других, более убедительных объяснений столь лояльного отношения к гангстерам? После 1925 года синдикат преступников представлял собой четко организованное объединение. Он контролировал все виды контрабанды и нелегальной торговли и, если не считать войну между бандами, стремился ограничить любые попытки нарушения общественного порядка. Он имел свою собственную полицию и свои суды. Правда, само существование этого синдиката — настоящее преступление.

«Сухой закон» был отменен в 1933 году. Но преступный мир не исчез. Были, как всегда, убийцы и воры. Организованная преступность выжила, но несколько изменила тактику и направила свои усилия на новые виды криминальной активности, главным из которых был рэкет. В 1933 году, согласно оценке экспертов, рэкет принес от 4 до 5 миллиардов долларов.

Рэкет касался промышленности, коммерции и профсоюзного движения. Рэкет мог настичь каждого.

Это зло затронуло даже профсоюзы. Профсоюзы стремились привлечь в свои рады новых членов. Гангстер мог помочь им это организовать, предоставить вербовщиков, а за это получать проценты от профсоюзных взносов. Гангстер мог убедить владельцев промышленных предприятий и коммерсантов в том, что они нуждаются в защите от конкурентов и от бандитов. Если его доводы не убеждали их, то бомбы, акты вандализма, наносящие ущерб их собственности, «открывали им глаза». Обеспечивая охрану, гангстер вместе с тем устанавливал контроль над экономической деятельностью, особенно над малым предпринимательством, как, например, химчистки и прачечные.

Рэкет зародился еще в конце XIX века в отличие от антитрестовского законодательства. Особенно рэкет процветал в Нью-Йорке и Чикаго. Аль Капоне заработал на этом огромные деньги. С 1 января 1928 года до 1 октября 1932-го 500 «ананасов» взорвались в Чикаго, нанеся урон в миллион долларов.

Два примера, чтобы понять эту систему, слишком сложную для объяснения, но, в принципе, довольно простую. В Чикаго работники красильных мастерских, химчисток и прачечных создали ассоциацию, которая владела всеми предприятиями и сотрудничала с профсоюзами. Розничные торговцы тоже подчинялись всесильной ассоциации. Она устанавливала цены, а если цены поднимались слишком высоко, клиенты начинали бойкотировать торговцев. Страдая от подобной практики, розничные торговцы восстали и, в свою очередь, создали общество, насчитывающее примерно сотню членов. Ассоциация, контролирующая торговцев, увидела в этом угрозу и решила защитить свои интересы. Для этого она не побоялась нанять киллеров и взрывников, обратившись за помощью к Аль Капоне. Общество розничных торговцев тут же прореагировало, обратившись за помощью к Джорджу Багсу Морану, предложив ему 1800 долларов в неделю. У Морана была одна цель: взять под свой контроль общество, которое его наняло, и он добился этого после различных переговоров и одного убийства. Теперь профессиональный конфликт стал частью борьбы между Капоне и Мораном.