Неужели больше не было никого, кто бы мог стать достойным противником Демпси? 23 сентября 1926 года в Филадельфии Джин Танни, бывший моряк, чемпион Америки в полутяжелом весе, побеждает непобедимого Демпси. Сто двадцать тысяч зрителей, выручка — 1 миллион 900 тысяч долларов, проливной дождь на стадионе, не заставивший ни одного зрителя покинуть спектакль, беспрецедентный коммерческий успех. Матч длился пятнадцать раундов, и Танни превзошел Демпси. Естественно, наметился реванш, который произойдет через полтора года. На этот раз выручка Рикарда будет еще более баснословна — 2 миллиона 600 тысяч долларов, из которых Танни получит миллион. Оба боксера сражались в течение тридцати минут. Демпси наносил удары с необычайной яростью. Двенадцать раз ему удалось ударить противника в челюсть. В конце концов Танни — в нокдауне. Но Демпси не спешил удалиться от него. Арбитр, вопреки правилам, требующим разделения боксеров, начал считать только через пять секунд. Но Танни оставался на полу до счета девять. Журналисты назвали это «замедленным счетом». Если бы Демпси немедленно удалился, Танни, возможно, был бы в нокауте. Но он встал, и исход матча изменился. К тому же по маневренности Танни превосходил Демпси. Это позволило ему сохранить титул чемпиона.

Фактически это положило конец карьере Демпси; карьере Танни тоже. И не потому, что публика не требовала третьей встречи противников. Споры по поводу «замедленного счета» не прекращались в течение нескольких месяцев. Рикард, со своей стороны, безусловно, хотел организовать матч-реванш и надеялся собрать более трех миллионов. Но Демпси отказался. Часто получая удары в области глаз, он испугался потерять зрение и решил, пока не поздно, остановиться. Что касается Танни, то он покинул ринг в 1928 году, хотя и не потерял титула чемпиона. Кроме того, Танни, блестяще сражаясь на ринге, показал, что он способен не только наносить удары. Он читал и любил читать. Он сам рассказывал о том, что, переправляясь через Атлантику на поля сражений в 1918 году, он читал Шекспира и других авторов. Когда Танни тренировался, он не слушал джаз или варьете; он не играл в карты, как другие боксеры. Журналисты, присутствующие на его тренировках, не скрывали своего удивления, когда видели Танни с книгой в руке, и какой книгой! Боксер-интеллектуал… это невиданно. Танни, покинув бокс, стал вести светскую жизнь. Он женился на красивой женщине, любящей выходить в свет, поддерживал переписку с Бернардом Шоу и, что вообще невероятно, принял приглашение Йельского университета прочесть лекцию о Шекспире. Определенно, бокс был теперь совсем не тот, что прежде.

Будем тем не менее осторожны с поспешными выводами. Бокс по-прежнему оставался сферой, где царил бизнес. За ним стояли темные финансовые сделки: не так редко матчи фальсифицировались. Социальная напряженность задержала появление чернокожих чемпионов до того момента, когда Джо Луис заставил признать себя в конце тридцатых годов. Навязчивое присутствие денег не могло способствовать оздоровлению атмосферы. Пари, заключаемые легально или нет, приносили букмекерам [59]колоссальные доходы, что, несомненно, являлось результатом определенных договоренностей. Что же касалось социальных условий боксеров-профессионалов, то они очень редко походили на положение Демпси или Танни. Суперчемпионы привлекали всеобщее внимание. Публика с жадностью читала все о своих кумирах. А рядовые боксеры жили и умирали в нищете или были вынуждены соглашаться на сомнительные сделки, чтобы достичь цели. Порой в кино оплакивали их участь. Слабое утешение.

В то время, когда лихорадочно готовился матч Демпси — Карпентье, американцы переживали скандал, связанный с бейсболом. 1 октября 1919 года в Цинциннати (штат Огайо) местная команда Rouges встречалась с White Sox из Чикаго: многообещающий финал World Series — чемпионата мира, в котором участвовали только команды Соединенных Штатов. Безоговорочным фаворитом считалась команда White Sox. «Это лучшая команда, — скромно объяснял их капитан, — она блестяще играет как в атаке, так и в защите». Действительно, им было нечего бояться. На фаворитов делали ставки пять к одному.

Тысячные толпы устремились на стадион: 31 тысяча зрителей заняла свои места, сотни тысяч остались за его пределами. Но произошло невообразимое: Rouges выиграли матч без особого труда. Мгновенно неистовый восторг охватил Цинциннати, тогда как в Чикаго и в кругу специалистов пытались разобраться в необъяснимом поражении White Sox.

Двенадцать месяцев спустя самые фантастические слухи совпали с официальной версией. Матч был фальсифицирован. Игроки были подкуплены, чтобы позволить выиграть противникам, при этом три четверти этой суммы попали в карманы гангстеров. Расследование, проведенное в Чикаго, было прекращено из-за отсутствия состава преступления. Восемь игроков, скомпрометировавших себя, были дисквалифицированы пожизненно.

Суд опубликовал отчет, весьма поучительный как для современников, так и для историков, изучающих американское общество: «Суд присяжных убежден, что бейсбол отражает наш национальный дух и характер. В нем должен торжествовать американский принцип достоинства и честной игры. Очень важно, чтобы матч был безупречным, а игрок скромным, отличающимся высоким достоинством. Энтузиазм по отношению к бейсболу и огромный интерес публики зависит в конечном счете от этого. Бейсбол — это нечто большее, чем национальная игра; он занимает достойное место среди приоритетов в жизни американцев». [60]

Какова ответственность игроков и руководства! Но предостережение суда присяжных Чикаго не помешало тому, что в 1924 году снова заговорили о коррупции в связи с Geants, одной из команд Нью-Йорка. В этом новом деле свидетельские показания составили 20 тысяч слов. Излишне упоминать, что газеты Нью-Йорка и других городов получили богатую пищу на несколько недель. Любителей делать ставки обвиняли в том, что они замарали эту благородную игру, и именно они ответственны за злоупотребления в профессиональном спорте, но в то же время следует признать целый ряд недостатков в самом профессионализме.

Следует отметить быструю эволюцию бейсбола. Он был изобретен в середине XIX века, точно не известно, кем именно. Иногда его считают английской игрой. Но американцы настаивают на том, что бейсбол родился в Америке. Между прочим, в Советском Союзе в период холодной войны заявляли, что бейсбол — не что иное, как капиталистическая деформация лапты, старинной русской игры. Бейсбол поначалу практиковался любителями в колледжах и университетах. В начале XX века он изменил статус, став игрой профессионалов, приятным национальным времяпрепровождением, пользующимся огромным успехом.

Правила игры озадачивали иностранца, а продолжительность матча обескураживала самых терпеливых, даже любителей крокета. И тем не менее жители Северной Америки, а также и ряда стран Латинской Америки увлеклись этой игрой. В течение всего года газеты были полны новостей о бейсболе, хотя матчи происходили только с апреля по октябрь. Тотчас после мирового чемпионата (World Series) подробно обсуждались достоинства и недостатки каждого игрока. Затем, в середине декабря, встречалось руководство, начиналась продажа игроков. Сделки продолжались до февраля. Затем начинались тренировки. Появлялись новая информация и комментарии, касающиеся первых шагов новобранцев, физического состояния ветеранов, возникали новые спекуляции по поводу предстоящих встреч.

В начале весны открывался сезон. Каждый город, каждый университет стремился иметь собственную команду, но, конечно, устанавливалась иерархия. Естественно, профессионалы лучше любителей, а среди профессионалов существовала классификация, устанавливаемая лигами в зависимости от качества игроков. Хороший бейсболист оценивался от 80 тысяч до 100 тысяч долларов. Как только его принимали в команду, он должен был стараться делать все возможное, чтобы обеспечить победу города или университета. Так возникал своего рода местный патриотизм. Home-team (домашняя команда), как ее называли, окружалась всеобщим вниманием. Ей аплодировали, ее приветствовали и вдохновляли, ее финансировали, а она должна была выигрывать. Как только она побеждала, начиналось всеобщее ликование. Рассказывают, что Вашингтон был охвачен таким ликованием в 1924 году, когда его команда стала победительницей чемпионата World Series, и что торжества по поводу победы намного превзошли празднества по случаю вступления в должность президента.