Президент «Сицилийского союза», подставное лицо Капоне, был также похоронен с почестями: 17 грузовиков с венками, 12 мужчин несли гроб, накрытый американским и сицилийским флагами из шелка. И все же было и огорчение: кардинал Чикаго решил, что тела убитых гангстеров не могут быть допущены внутрь католической церкви.

Наконец, похороны братьев Дженна продемонстрировали градацию в статусе гангстеров. Первый из братьев был похоронен по первому классу: бронзовый гроб за 10 тысяч долларов, цветы на сумму 25 тысяч долларов, большое количество людей. Ушел из жизни действительно один из крупнейших представителей преступного мира. А когда был убит третий брат Дженна, то его похороны прошли очень скромно и в спешке. Дело в том, что три убийства, одно за другим, полностью подорвали влияние клана Дженна, он уже ничего собой не представлял. Зачем же оказывать ему честь?

Можно было бы продолжить список убийств и описать другие похороны. Но вопрос в другом. В 1930 году, после убийства журналиста, который, как неожиданно выяснилось, тоже принадлежал к преступному миру, в Чикаго, наконец, посчитали, что дальше нельзя мириться с подобной ситуацией. Но почему так поздно?

Американцы двадцать годов считали, что их захлестнула волна преступности. Они сравнивали обстановку в стране с Западной Европой и приходили к пессимистическому заключению. Они требовали, и иногда добивались, более суровых законов. Создавались комиссии по расследованию преступлений, за работой которых все следили с неослабевающим вниманием. К сожалению, обоснованное сравнение с предшествующими эпохами оказалось практически невозможным, так как статистические данные были ненадежными и часто спорными. Естественно, нарушения правил дорожного движения увеличивались пропорционально росту автомобилей. Определенно, что число арестов за алкогольное опьянение значительно возросло в период «сухого закона». Правда, число убийств сохранилось почти на том же уровне. Кражи со взломом или без возросли, но незначительно. По существу, преступность затрагивала незначительную часть общества.

Но преступность воспринималась обществом более чем остро из-за тех методов, которые использовались гангстерами, а также репортажей в прессе, посвященных криминальным событиям. Стоит упомянуть и другое объяснение. Вспышка преступности в двадцатых годах затронула крупные города, где создавалось впечатление, что институты власти не в состоянии ее обуздать. Ослабление государственной власти было вызвано прежде всего демографическими причинами. Напомним еще раз, что Соединенные Штаты стали теперь скорее нацией горожан, нежели жителей сельской местности. Население городов, в первую очередь таких как Чикаго, разрасталось очень быстро. Органы административной власти не поспевали за ростом населения.

При этом следует добавить, что коррупция царила на всех уровнях. Гангстер был представителем определенной этнической общины. Он диктовал свои правила значительному числу своих единоверцев или соотечественников. Для политика было важно, что гангстер может обеспечить его голосами избирателей. Более того, он может оказать поддержку по наведению порядка, объединив несколько десятков мужчин, которые в день голосования будут контролировать выборы или, в крайнем случае, «заполнят» урны, проголосовав на нескольких участках. Политики и гангстеры оказались «в одной связке» — одни нуждались в других. И, как следствие, услуги, которые оказывались, оказываются или будут оказаны, ценились выше общественной морали.

Можно привести многочисленные примеры. Вот Питер Гофман, шериф Чикаго, избранный, как и все шерифы Соединенных Штатов. Это была очень ответственная должность во времена, когда свирепствовала война между бандами гангстеров. В 1925 году Гофман был брошен в тюрьму федеральным судьей и приговорен к штрафу в 2500 долларов. Его обвинили в том, что он предоставил убежище двум друзьям Капоне, приговоренным in absentia (в их отсутствие) федеральным трибуналом. Выйдя из тюрьмы после тридцатидневного заключения, Гофман был назначен помощником главного лесничего с окладом в 10 тысяч долларов в год. Прекрасный финал карьеры. А вот другой пример. В ходе избирательной кампании 1927 года по выборам мэра Чикаго Капоне передал, по меньшей мере, 100 тысяч долларов для поддержки «нужного» кандидата, который и был избран. Джек Зута, член банды соперников, убитый в 1930 году, оставил записи своих затрат на подкупы должностных лиц. Так, один из «посредников» получил 100 тысяч долларов, которые были затрачены на подкуп судей, помощника coroner [89]сенаторов Иллинойса, республиканского клуба графства. Среди бумаг убитого было обнаружено письмо начальника полиции Эванстона с просьбой выдать ему 400 долларов. Простой полицейский тоже или уже подкуплен, или его пытаются подкупить. В силу того, что он получает низкую зарплату, а карьерного роста не предвидится, то немного денег делают перспективу более радужной. Это позволит ему повысить благосостояние семьи, возможно, даже купить дом и, конечно, пива. Ради этого можно пренебречь риском. Все, что от него требуется, — это «закрыть глаза», не замечать притона или игорного дома, отсутствовать в тот день, когда банды разгружают свои грузовики с незаконным спиртным.

Время от времени ветер реформ уносил наиболее коррумпированных в Пенсильвании, Нью-Йорке, Чикаго, но это длилось недолго. А затем все становилось как прежде. Разочарование охватывало лучших. К чему все это?.. Пойманный гангстер имеет все шансы быть освобожденным шефом полиции. Даже если он предстанет перед судом, судья, без сомнения, будет на его стороне. А жюри присяжных заседателей, состоящее из горожан того же происхождения, что и арестованный, изыщет смягчающие вину обстоятельства или даже право нарушать «сухой закон», который многие оценивают как нелепый, глупый и посягающий на неприкосновенные свободы граждан, гарантируемые Конституцией.

Генерал Батлер стал знаменит тем, что пообещал обеспечить соблюдение закона в Филадельфии. Он выполнял свои функции начальника общественной безопасности очень энергично. Но к концу года сдался. Один из местных чиновников заметил с грустью: «Нет ничего необычного, когда выясняется, что сам шериф — бутлегер или непосредственно связан с незаконной продажей спиртного…. Судьи назначают легкий штраф бутлегеру, представшему перед судом, а затем удаляются в свои кабинеты, чтобы выпить спиртного, которое тот же бутлегер им продал».

Все федеральные чиновники, функция которых — заставить уважать «сухой закон», также не являлись неподкупными. ФБР (Федеральное бюро расследований), созданное в 1908 году и возглавляемое Эдгаром Гувером с 1924-го, больше было занято проблемой борьбы с «красной угрозой», чем с гангстерами. Остается только сожалеть о том, что федеральные агенты, отвечающие за выполнение «сухого закона», подбирались не из самых достойных, а по рекомендации политиков. «Бутлегеры и контрабандисты процветали в Соединенных Штатах не потому, что они более хитрые, чем федеральные агенты или специальные агенты Министерства финансов, а потому, что политики значительно облегчали им эту игру…. Выведите службу по «сухому закону» из Департамента внутренних ресурсов за рамки политики, сделайте ее общественной организацией…» — писая Literary Digest 23 февраля 1924 года.

О хороших агентах полиции ходят легенды, хотя и не слишком красочные. В 1946 тощ American Mercury опубликовал рассказ Герберта Ашбюри. Это история агентов Изи Эпштейна и его друга, Мое Смита, времен «сухого закона». Их методы были примитивны, особенно если сравнивать их с методами Аль Капоне. Каждый из друзей зарабатывал 2500 долларов в год. Изи старался внушать доверие, а так как он говорил на пяти или шести языках, то ему ничего не стоило посещать самые разные места. Однажды ему поручили найти speakeasy в Бруклине. Перед одним из домов Изи замечает пьяных мужчин. Он стучит в дверь, называет себя и заявляет: «Я хочу выпить». Открывший дверь выражает недоумение. Тогда Изи прибавляет: «Меня прислал к вам мой босс. Я агент «сухого закона»». Второй агент взрывается от хохота, настолько блестящей показалась ему эта шутка: дескать, никто еще не додумывался до подобной шутки, чтобы получить стакан виски. Он тут же призывает оценить ее других посетителей, и все начинают хохотать. Изи впускают и наливают стакан виски. Он пьет виски, но ему необходимо иметь конкретные доказательства нарушения закона, и он пытается схватить бутылку, однако бармен понимает, наконец, свой промах и скрывается с бутылкой.