Синие воды залива Мэн исчезли из вида, когда за спиной Тревора из воды поднялся черный призрак — не иначе как сама костлявая с косой явилась забрать ее. В этот момент все тело скрутила такая боль, что предыдущие страдания показались сущей ерундой. Андреа закричала, как смертельно раненный зверь. Смерть вгрызалась в мышцы, раздирая их на кусочки, сухожилие за сухожилием.

Затем боль прекратилась, и Андреа решила, что умерла.

На борту «Титана»

Стекла, глубоко засевшие в руке Аттикуса, причиняли невыносимую боль, но он старался не обращать на нее внимания. Если пробовать вытащить осколки, раны снова начнут кровоточить. Кровь, свернувшаяся естественным путем, а также прижженная нагревшимся стеклом, когда Тревор выстрелил в него из электрошокера, покрыла толстой коркой глубокие порезы. Аттикус понимал, что лучше оставить осколки на месте до лучших времен, когда можно будет должным образом обработать и зашить раны. Кроме того, у него сейчас были дела поважнее.

Аттикус не видел ни Андреа, ни Тревора, лишь слышал доносимый ветром голос бесноватого миллиардера. Попытавшись перейти на более быстрый шаг, Аттикус не удержался на ногах и грохнулся о палубу. Вряд ли на координацию так уж повлияли полученные повреждения, но, видимо, он все же потерял больше крови, чем предполагал. На мощном выбросе адреналина можно продержаться какое-то время, но руки-ноги откажут в любой момент. Аттикус встал и зашатался, вновь едва не упав.

И в этот миг он обратил внимание на то, что палуба наклонена под некоторым углом к горизонтали. Наклон казался незначительным, но становился больше и больше: палуба неумолимо кренилась налево. «Титан» заваливался на бок.

Кронос пробил дыру в корпусе яхты, и теперь через нее проникала вода.

Учитывая это, Аттикус продолжил путь, но уже не так быстро. Он был настолько сосредоточен на одной цели — добраться до Андреа и помочь ей, — что не услышал ни тяжелых шагов, ни хриплого сипения приближавшихся сбоку. Что-то огромное накинулось на него, подминая под себя. Следом на Аттикуса обрушился град ударов.

Он с трудом поднял голову и увидел Римуса, который одной рукой сжимал свое окровавленное горло, а другой наносил удары. В глазах гиганта читалась одержимость человека, знающего, что скоро умрет, но желающего утолить жажду мести перед тем, как отправиться в преисподнюю. Хотя в ударах Римуса уже не было столько силы, сколько прежде, они причиняли избитому и израненному телу Аттикуса сильную боль.

Аттикус поднял ногу, намереваясь ударить противника коленом в пах, но вместо этого попал по заднице. От неожиданности Римус наклонился вперед, и этого оказалось достаточно для Аттикуса, чтобы схватить гавайца за рубашку и изо всех сил толкнуть в сторону, спихивая с себя.

Аттикус повернулся на бок и, держась за леер, попытался встать на ноги. Но недостаточно быстро. Позабыв про истерзанное горло, из которого хлестала кровь, Римус, широко расставив руки, налетел на Аттикуса. Тот не мог не признать, что его противник, хоть уже и плохо соображает от большой потери крови, остается серьезным бойцом.

Быстро поняв, что попадет в медвежьи объятия Римуса, если дернется влево или вправо, Аттикус просто свернулся на палубе в тугой комок. Его расчет оказался верен. Римус не удержался на ногах на кренящейся палубе.

Он, вероятно, смог бы ухватиться за поручни ограждения, но споткнулся об оказавшегося на пути Аттикуса и окончательно потерял равновесие. Ударившись о поручни, Римус на мгновение завис в воздухе, потеряв опору под ногами, но затем верхняя часть туловища перевесила — и гигантская туша рухнула за борт.

К его чести, надо отметить, что, падая, Римус не дергался и не кричал. Аттикус следил за ним взглядом, пока тот не соприкоснулся с поверхностью океана. Он уже решил, что Римусу настал конец, но нет! Голова Римуса показалась над волнами, и он медленно, неуклюже поплыл. В глазах его плескалась ненависть. Воистину машина для убийства!

Аттикусу пришло в голову, что неугомонный гаваец, никак не желающий умирать, может выжить да притом и спастись. Допустить этого было нельзя. Но уже в следующую секунду Аттикус понял, что опасения его напрасны. Он увидел, как позади Римуса из воды показался кошмарный двадцативосьмифутовый силуэт.

Он приближался, и огромный спинной плавник рассекал при движении волны. Заметив, что Аттикус смотрит ему за спину, Римус оглянулся. Вот тогда-то он закричал. Жуткий панический вой вырвался изо рта и разодранного горла гавайца, но заглох, когда тело наполовину исчезло в гигантской пасти Лорел. Черные холодные глаза акулы спрятались под перепонкой. Кинжалоподобные зубы сомкнулись, перекусывая тело пополам. Взмахнув хвостом, Лорел скрылась в водах океана, оставив на поверхности нижнюю часть того, что было человеческим телом, и спутанный клубок внутренностей.

Не теряя времени на оплакивание Римуса, Аттикус отправился дальше на поиски Андреа. Повернул, следуя изогнутой линии палубы, держась за поручни, чтобы удержать равновесие, и увидел их. Андреа, издавая хрипящие звуки, съежилась на палубе, а Тревор навис над ней, глаза его смеялись под снабженными электрошокером очками. Хотя шокер и предназначался лишь для временного выведения человека из строя, действия заряда на ослабленный организм Андреа было достаточно, чтобы ее убить.

Аттикус ускорил шаг. Подойдя ближе, он увидел появившуюся за спиной Тревора причудливую черную тень. Двигаясь медленно и осторожно, она оказалась прямо позади ничего не подозревающего миллиардера. Затем показалось лицо.

О'Ши! Его опрокинуло за борт, но он каким-то образом ухитрился удержаться за ограждение и теперь выбрался обратно на палубу.

Подобно молнии, О'Ши метнулся к Тревору и обеими руками обхватил его за шею. Тревор сдернул с носа очки, одновременно вырывая электрические кабели из тела Андреа, прекращая жуткую пытку. Она сразу же перестала биться в конвульсиях и застыла на палубе, будто мертвая.

Когда Аттикус дохромал до места действия, Тревор изо всех сил пытался освободиться от крепкой хватки своего бывшего исповедника, отчаянно пытаясь набрать в легкие воздуха. Если бы не ограждение, разделявшее их, оба мужчины уже оказались бы за бортом.

Аттикус опустился на колени возле тела Андреа и нащупал пульс. Вздохнул с облегчением — она была жива и зашевелилась от его прикосновения.

— Атти?

— Не двигайся, — сказал Аттикус. — Все будет о'кей.

На измученном лице Андреа появилась смущенная улыбка.

— Атти…

— Не надо ничего говорить.

Она покачала головой и с трудом произнесла:

— Вверху.

Аттикус поднял голову и увидел над собой вращающийся ствол пушки. То ли на судне еще не знали, что «Титан» идет ко дну, то ли им было на это начхать. Неужели преданность членов команды Тревору столь сильна, что, повинуясь его приказу убить Кроноса во что бы то ни стало, они готовы игнорировать даже инстинкт самосохранения? Неужели они все здесь такие фанатики? Или же просто боятся своего босса больше, чем смерти?

— Вы не можете это сделать, — просипел Тревор сквозь стиснутые зубы. — Вы же ведь священник.

В ответ О'Ши только усилил хватку, так что Тревор подавился словами, лицо его приобрело свекольный оттенок.

— Я как раз хотел признаться вам, Тревор, — прорычал ему в ухо О'Ши, оскалив зубы в недоброй усмешке, — я не священник.

Глаза Тревора расширились от ужаса.

— Все грехи, что вы совершили в жизни, остались при вас, неотпущенными. А тяжесть их такова, что вам предстоит вечно гореть в аду.

Никогда еще Тревор не выглядел таким испуганным. Лицо его дергалось, а все тело дрожало, когда он панически пытался освободиться из смертельных объятий карающего ангела.

Когда ствол пушки замер, Аттикус открыл рот, собираясь крикнуть, но страшной силы грохот заглушил все его слова. Перед тем как упасть на палубу и прикрыть руками уши, в которых стоял гул, он успел увидеть, как Тревора и О'Ши снесло за борт ударной волной.