И как объяснить использование катера Береговой охраны для преследования яхты Тревора Манфреда, если та не двигается? Главное же — Тревор поступил именно так, как она и предвидела: вскоре после утреннего обмена любезностями несколько человек вышли на корму «Титана» и закинули удочки в воду. С катера за ними внимательно следили, но все их действия только подтверждали слова Манфреда о рыбной ловле. Мужчины периодически вытаскивали из воды рыбу, а одного из них чуть было не утянуло за борт — спасла оборвавшаяся леска.

Андреа видела, что они вытягивают здоровенных рыбин — некоторые явно весили до сотни фунтов, а то и больше. Лески должны быть очень прочными. Что же могло порвать леску незадачливого рыбака? «Что-то действительно огромное», — подумала Андреа.

Что-то действительно огромное. Мысли, беспорядочно крутившиеся в голове, замедлили бег. Она поняла, что здесь делает Аттикус. Поняла, что у него может быть общего с Манфредом. Они объединились с целью выследить и убить морское чудовище. Каким образом Аттикус так скоро нашел общий язык с одним из богатейших людей планеты, она не представляла, но факты были налицо. Аттикус и Манфред действовали сообща.

«Атти, ты даже не представляешь, во что впутался», — подумала Андреа.

В этот момент она приняла решение во что бы то ни стало связаться с Аттикусом, чего бы ей это ни стоило. Пусть даже придется добираться до «Титана» вплавь.

На борту «Титана», залив Мэн

Если бы не стоящая перед ним жуткая цель, Аттикус, наверное, испытывал бы восторг от происходящего. Но мысли о пленке, за которой они сейчас направлялись на отмель Джеффри, наполняли его ужасом. Сейчас он сохраняет обрывочные и бессвязные воспоминания о гибели дочери, но когда они поднимут камеру и просмотрят запись, ему придется увидеть и пережить чудовищную трагедию снова… и еще снова и снова.

Аттикус шел следом за Тревором в самые недра «Титана» — так далеко он еще не забирался. Воздух сделался прохладным, потянуло сыростью. В коридорах уже не встречалось никаких украшений — только металлические стены и потолок и пол с прорезиненным рубчатым покрытием. Тревор рассказал, что такое покрытие сделано специально, чтобы не чувствовать себя коровой на льду, когда идешь с мокрыми ногами.

Наконец они подошли к большому люку с надписью: «Отсек „Манты“». [29]

— Отсек «Манты»? — недоуменно спросил Аттикус.

— «Манта» — это наша подлодка, — с гордостью произнес Тревор. — Понимаю, название не шибко внушительное. Тем не менее я уверен: вы убедитесь, что она ему вполне соответствует.

Тревор потянул за рычаг, и люк с негромким щелчком открылся. Они прошли внутрь большого помещения, в центре которого находился еще один, пока закрытый, люк, через который субмарина выходила наружу. Сама же лодка висела над полом на четырех толстых металлических тросах, являя собой удивительное зрелище. Черная как смоль, она очертаниями напоминала истребитель «Стелс».

«Нет, — подумал Аттикус, — не истребитель. А именно ската, манту».

Он обошел вокруг подвешенной субмарины, внимательно осматривая ее. Пятнадцать футов в длину и двадцать в ширину. Провел пальцем по слегка покатой корме — ощущение было, как если дотронулся бы до живого существа. В задней части корпуса выступали выходные отверстия водометных движителей — зрелище впечатлило. Аттикус прошел к передней части. Там, где у настоящей манты расположены глаза, из ровной поверхности лодки приподнимались два прозрачных пузыря — для первого и второго пилотов, — предоставляя сидящим внутри круговой обзор. Вдоль обоих бортов имелось по три небольших иллюминатора. Субмарина имела настолько обтекаемые, аэродинамические очертания, что казалось, она может летать.

— Манипуляторы у нее есть? — спросил Аттикус.

Тревор подошел к нему. Теперь они стояли под днищем лодки, которое, как у настоящей манты, было белого цвета.

— Они находятся внутри корпуса и выдвигаются по мере необходимости, — объяснил Тревор, указывая на четыре маленьких лючка, по два с каждой стороны. — В тех, что расположены посередине корпуса, скрыты манипуляторы. А там, на оконечностях, — мини-торпеды.

Аттикус не мог скрыть удивление.

Тревор ответил на его невысказанный вопрос:

— Никогда ведь не знаешь, с чем можно столкнуться, когда исследуешь морские глубины, согласны? Хотя, думаю, для нашего монстра эти торпеды будут что слону дробинка.

Увиденное поразило Аттикуса. Те субмарины, что находились на вооружении ВМС США, были в два раза меньше, а их дизайн и снаряжение не шли ни в какое сравнение с «Мантой». То, что еще только находилось в стадии разработки и тестирования у военных, уже висело в ангаре «Титана», готовое к использованию в любую минуту.

— Какова максимальная глубина погружения?

— Три тысячи футов, — ответил Тревор, покачиваясь на носках со скрещенными за спиной руками.

Аттикусу он напоминал сейчас маленького мальчика, хвастающего перед товарищами новой игрушкой. Но у него и впрямь-таки был повод для бахвальства. Три тысячи футов — это много для мини-субмарины. Учитывая, что глубина над отмелью составляет от ста до ста двадцати футов, погружение не представлялось трудной задачей.

К Тревору подошел капитан.

— Все системы подключены. «Манта» готова к старту.

Манфред махнул капитану рукой:

— Заполнить помещение водой и открыть люк.

— Слушаюсь, сэр.

Коротко кивнув, капитан направился к выходу, едва не столкнувшись с О'Ши, который скользнул мимо него в отсек.

У Тревора глаза полезли на лоб.

— Что вам здесь угодно, святой отец?

— Да вот, питаю надежду отправиться вместе с вами, — объяснил О'Ши спокойным тоном, резко контрастирующим с возбужденными голосами остальных присутствующих. — Я еще никогда не бывал на глубине, ну и подумал, что подвернулась счастливая возможность.

— Никогда не полагал, что вы интересуетесь подводным миром, — удивился Тревор.

— Этого творения Господа я еще не зрел собственными глазами.

— М-да, — произнес с улыбкой Тревор, затем, жестикулируя, как если бы декламировал Шекспира, прибавил: — И сказал Бог: да произведет вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над землею, по тверди небесной. И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. — И, воздев обе руки кверху, закончил: — И увидел Бог, что это хорошо. [30]

Он поклонился, как бы ожидая оваций за беглое цитирование Библии. Когда он опять выпрямился, его белые волосы торчали космами во все стороны, глаза же отсвечивали сумасшедшим блеском. Никогда прежде Аттикусу не приходилось встречать человека, который бы так умел развлекать сам себя.

— И уверяю вас, отче, что это воистину хорошо. Однако, боюсь, наша вылазка не совсем заурядна. — Тревор прищурился и потер нос. — Хотя я, кажется, кое-что забыл. Есть и еще причина, вследствие коей вам взошло на ум отправиться с нами?

О'Ши улыбнулся и кивнул.

— Не хотелось напоминать, но вы пропустили утреннюю исповедь. И если что-нибудь вдруг случится… пойдет не так… Я понадоблюсь.

— Да-да. Отлично.

Послышалось громкое клацанье. Распоряжения Тревора всегда исполнялись неукоснительно и без промедлений. Скрежет механизмов и негромкий шум моторов возвестили о том, что отсек сейчас начнет заполняться водой и вскоре откроется выходной люк.

— Так, друзья мои, поспешим! — крикнул Тревор и нажал несколько кнопок на панели под брюхом субмарины.

Код, как заметил Аттикус, был очень простой, всего четыре цифры: 2009. Поначалу он решил, что они обозначают год, но затем подумал: просто совпадение. Хотя такой код, конечно, проще запомнить. В боку подлодки открылся люк, из него выдвинулся трап. Все трое быстро по нему поднялись и вошли внутрь субмарины точно в тот момент, когда в отсек начала поступать забортная вода.