Мой коллега, Пэт Маккинни, стоял перед дежурным. На нем был спортивный костюм с разводами пота, и охранник не хотел его пускать. Маккинни уже был пунцовым, как рак, краска разлилась даже по ушам и шее.

– Говорю же, я оставил удостоверение вой на том блокноте, рядом с телефоном, перед тем, как выйти отсюда в девять тридцать. И если кто-то его переложил или украл, то это ваша проблема, а не моя.

Полицейский, поставленный на КПП на время летних отпусков основного состава, несомненно, не узнал заместителя главы судебного отдела. Большинство из тех, кто работал в этом здании и бегал в обеденный перерыв, оставляли свои удостоверения у охранников и забирали на обратном пути. Офицеры из пятого участка, которые здесь обычно дежурили, знали нас в лицо и складывали наши удостоверения в стопку на углу стола за телефонами. У меня в последнее время не было ни времени, ни желания бегать – и все из-за этой ужасной жары. А Маккинни, который любил совершать летние пробежки рано утром, был намного сильнее раздосадован тем, что его не узнали, чем потерей удостоверения – единственного способа попасть в здание.

Я придержала закрывающуюся дверь лифта и начала было объяснять охраннику, что могу поручиться за Маккинни. И это при том, что он меня терпеть не может.

Чэпмен же легонько оттеснил меня в сторону и нажал на кнопку с надписью «Закрывание дверей». Пока двери лифта захлопывались перед моим носом, он успел крикнуть полицейскому:

– Офицер, не пропускайте этого парня. Он местный сумасшедший – все время приходит и пытается проникнуть в здание. А у настоящего Маккинни громадная бородавка на кончике носа, и когда он говорит, то слюна летит во все стороны.

– Что ж, твое выступление поможет растопить лед в наших отношениях с Пэтом, – заметила я, нажала на восьмой этаж и убрала солнечные очки в футляр.

– Да какая разница? Маккинни доброго слова о тебе не сказал за все то время, что ты здесь работаешь. Плюнь на него. Никто не будет переживать, если он задержится еще на полчаса… разве что его подружка.

– Какая подружка? Хочешь сказать, Элен? Она просто работает вместе с ним, она ему не подружка.

Мы вышли из лифта и направились к моему кабинету.

– Только не пытайся меня убедить, что ты такая же легковерная, как и его жена, Куп. Неужто ты сама веришь во всю эту платоническую чушь? «Сбрось мне сообщение на пейджер, дорогая. Сегодня я вместе с полицейскими буду на допросе. Поеду на место преступления. В полночь буду выступать перед большим жюри». Разве кто-нибудь еще во всем судебном отделе, кроме Элен, проводит с ним наедине столько времени? За закрытыми дверьми? Уж поверь. В следующий раз, когда он станет тебя доставать, позволь мне поговорить с ним.

Лора, моя секретарша, встретила нас улыбкой, она, несомненно, услышала голос Майка еще издали, пока мы шли по коридору. Пока она зачитывала список утренних звонков, Майк с неизменным успехом изображал из себя Смоки Робинсона. Он мурлыкал под нос и отбивал пальцами ритм, пока Лора отчитывалась мне о первых шести позвонивших. Все это не было срочным. И я готова была слушать дальше, но тут Майк запел в голос, немного подправив слова:

– И если тебе нужен юрист, ищи его в суде… но если хочешь любви, то… позвони мне.

Я не выдержала и ушла в кабинет, чтобы разобраться с сообщениями в тишине.

Но сначала выдвинула ящик стола и достала три таблетки тайленола. Судебный график меня вымотал, потому что, помимо него, еще были ежедневные обязанности начальника отдела расследования сексуальных преступлений. Сара Бреннер, моя подруга и заместительница, вынуждена была послушаться своего врача и остаться дома, потому что со дня на день должна родить второго ребенка. У меня были еще целые выходные, чтобы написать докладную записку по делу Реджи Икса, которую судья ждет в понедельник, поэтому я решила в первую очередь заняться запросами юристов моего отдела.

– Кто из них был в отчаянии? – крикнула я Лоре.

– На твоем месте я бы позвонила Пэтти. Соединить?

– Да. А после нее пусть зайдет Райан.

Майк снял блейзер, повесил на спинку стула и взял газету из стопки свежей почты, что приносили мне каждое утро. Он решил узнать, не накопал ли какой-нибудь ушлый журналист по поводу дела Герты нечто такое, что он сам пропустил.

Пэтти Ринальди была одной из моих любимых заместительниц, состоявшимся юристом, умела обосновать свое мнение и отстоять его в суде. Когда она вошла в мой кабинет с папками по очередному делу, то, казалось, светилась от энтузиазма и желания помочь жертвам преступлений.

– Дама в бледно-лиловом, – сказал Майк, оглядывая высокую стройную брюнетку поверх «Нью-Йорк пост». – Ты выглядишь потрясающе. Надеюсь, ты не собираешься мне изменить?

– Купер не оставляет мне времени даже подумать на эту тему, Майк. Вчера я дежурила в полиции с четырех до двенадцати. Там был один случай. Думаю, тебе надо знать про него, Алекс. Тебе приходилось работать над делом, имеющим отношение к центру по лечению расстройств сна?

– Пока что нет.

– Значит, это будет первое.

У Майка проснулся интерес:

– А что это за центр за такой?

– Последнее новомодное заведение по вытягиванию денег, – пояснила я. – Сейчас практически в каждой больнице есть такой. Пациенты, у которых проблемы со сном – страдающие бессонницей, лунатики, храпящие и прочие, – приходят в такие центры на обследование, которое проводится, пока они там спят. Смысл в том, что врачи пытаются найти решение их проблемы.

Пэтти добавила:

– И они платят за это кругленькую сумму – тысячу или даже полторы за сеанс, – просто за то, что поспят в больничной палате, а врачи посмотрят, замерят продолжительность сна и интервалы между фазами.

– А им не нужны сотрудники? – заинтересовался Майк. – Хотя наверняка кто-то из врачей уже додумался до моего фирменного средства от бессонницы: два коктейля, секс, затем отвернуться к стеночке, выкурить сигаретку – и гарантированно вырубаешься на несколько часов. Возможно, мне стоит устроиться у них консультантом.

– А это законный центр, Пэтти?

– Да, Алекс. Они сотрудничают с больницей Святого Петра. Располагается в большом офисном здании, там же, где и больница, на Амстердам-авеню. Заведует центром глава их отделения психиатрии, поэтому они относятся к этому начинанию чрезвычайно серьезно.

– А кто жертва?

– Ее зовут Флора. Очень ранимая девушка, двадцать два года, живет с матерью во Флэтбуше. С ответчиком познакомилась несколько лет назад, когда он преподавал ей психологию в Бруклинском колледже. После окончания школы она стала у него лечиться. Но перестала ходить к нему, когда он стал домогаться ее. Два года спустя у нее началась Сильная депрессия. Она нашла в справочнике его номер «позвонила, он назначил ей встречу в медицинском Центре, потому что именно там теперь работает. Но сказал ей, что все еще занимается частной практикой.

Слушая рассказ Пэтти, я делала пометки.

– Флора пришла к нему в кабинет в восемь вечера во вторник. Заплатила – его, кстати, зовут Рональд – за визит, он посоветовал ей найти работу, заняться чем-то серьезным. И предложил место оператора компьютера в их центре. Достал контракт на один год, подписал его и велел ей сделать то же самое.

У меня уже накопилось с десяток вопросов, но я предпочла сначала выслушать Пэтти до конца, тем более что кое-какие моменты могли проясниться и по ходу рассказа.

– В общем, Рональд забрал у нее контракт и сказал, что не отдаст его на подпись начальнику, главврачу, если она не отблагодарит его, Рональда, за услугу прямо сейчас оральным сексом.

– Точно, – вставил Чэпмен, – не ту профессию я себе выбрал.

А Пэтти продолжила:

– Рональд размахивал контрактом перед ее носом и повторял: «Хочешь работать – отсоси». Он довел ее до слез меньше чем за пять минут, и она согласилась. А в соседних пяти палатах спали люди – голые, разумеется, – их опутывали датчики, измеряющие давление, дыхание, фазу быстрого сна и так далее. И когда Рональд отдал ей контракт, он сказал, что сегодня ему было лучше, чем обычно, потому что обычно он просто мастурбировал, глядя на спящих, пытающихся пробиться в царство Морфея.