– Где он? – проревел Эван. – Этот мерзавец должен быть здесь!

Олли и дворецкий молча смотрели на Эвана. Толпа тоже молчала: похоже, люди опасались, что их вмешательство либо заставит загнанных в угол людей действовать, либо остановит весь спектакль.

Прижав искореженную шкатулку к бедру, Сьюзен прислушалась к стуку копыт: полиция была в десяти минутах езды от Мунсид-Мэнора. Это может быть и хорошо, и плохо. Переместив шкатулку к другому бедру, Сьюзен приняла решение.

– Держи их! – громко сказала она, направляясь по саду к дому.

Горожане расступались в стороны, пропуская ее. Дойдя до Эвана, Сьюзен улыбнулась ему, напоминая, что отныне они действуют заодно, а потом повернулась лицом к дворецкому с его тонким ртом, напоминающим шрам.

– Отдайте мне ключ! – потребовала она.

Дворецкий посмотрел на шкатулку в ее руках, но, кажется, не узнал ее. В его крохотных черных глазках промелькнула насмешка.

– У меня нет ключа от шкатулки, – заявил он.

– Не от нее, – сказала Сьюзен, сожалея о том, что у нее нет пистолета, чтобы пристрелить этого мерзавца. – Мне нужен ключ от замка на кандалах кузины.

Черные глазки Дворецкого засияли.

– Скажите своему любовнику, чтобы он опустил свои пистолеты, и тогда я отдам ключ, – заявил он.

Сьюзен со вздохом повернулась к Эвану.

– Застрели его, – сказала она.

Тут же звякнули ключи, которые будто из воздуха материализовались в желтой ладони дворецкого. Выхватив ключи, Сьюзен поспешила в подвал.

– Идите за ней! – рявкнул Эван, обращаясь к Олли и дворецкому.

Щелчки двух взведенных курков эхом разнеслись по комнате, а затем три пары сапог застучали по каменным ступеням. Похоже, народу внизу соберется немало.

Дойдя до последней ступеньки, Сьюзен поставила шкатулку на пол, а затем сразу подошла к кузине и расстегнула замок на железном колье, обхватывающем ее тонкую лодыжку.

Эмелина переводила испуганный взгляд со Сьюзен и своих палачей на кандалы, которые расстегнутыми валялись на полу у ее голых ног и не могли больше причинить ей страданий. Прикоснувшись к щеке Сьюзен ледяным и дрожащим пальцем, она закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Ты свободна! – объявила Сьюзен, обнимая свою дрожащую кузину. – Обещаю: никто больше не причинит тебе вреда. – Она крепче обняла Эмелину, и та, всхлипывая, зарыдала, уткнувшись лицом ей в плечо.

Все, что смогла сделать Сьюзен, так это стереть со своих щек слезы, которые не могла сдержать. Но она должна быть сильной – ради кузины. Та даже на мгновение не должна подумать о том, что ее смогут снова приковать цепью к стене и оставить одну в темноте.

– Ты больше никогда не останешься одна! – горячо проговорила Сьюзен. – Теперь у тебя есть я. Навсегда!

Поцеловав Сьюзен в щеку, леди Эмелина взяла кузину за руку и посмотрела на нее с таким выражением, какого Сьюзен ни разу не видела на ее измученном лице.

Это было выражение надежды и… доверия.

Улыбнувшись, Сьюзен пожала ее руку. Кузина Эмелина поверила ей. И на этот раз она оправдает ее доверие.

– Мне нужно найти Форрестера, – сказал Эван, не отрывая глаз от двух своих пленников. – А то этот подонок сумеет сбежать безнаказанным.

– Ступайте же, ищите его, – раздался скрипучий голос дворецкого. – А мы вас подождем.

Эван надавил дулом пистолета на живот дворецкого.

Но тут к Олли и его слуге подошли Сьюзен с леди Эмелиной и защелкнули железные кольца на их лодыжках.

Леди Эмелина с торжеством улыбнулась и радостно обняла Сьюзен.

Прямо у них над головами раздался стук копыт. Армия Сьюзен наконец прибыла в Мунсид-Мэнор.

– Оставь их здесь, – сказала Сьюзен. – Давай сообщим полиции о Форрестере.

Эван помедлил, словно мысль о том, чтобы всадить двум негодяям пули в животы, была слишком приятной, чтобы отогнать ее от себя (по правде говоря, Сьюзен была того же мнения), но потом повернулся и снова засунул пистолеты за пояс.

– Возьми шкатулку, – сказал он, взяв Эмелину на руки. – Я отнесу твою кузину наверх. Она слишком измучена.

Схватив шкатулку, Сьюзен побежала наверх следом за Эваном. Число людей, столпившихся вокруг Мунсид-Мэнора, удвоилось. Сьюзен была уверена, что у особняка собрались все жители города. Включая Гордона Форрестера.

– Что происходит? – со смешком спросил он. – Поймали пиратов? Да здесь вроде тихий морской берег. – Судья продемонстрировал новоприбывшим свои ямочки на щеках.

Похоже, на полицию из Лондона его улыбка не произвела никакого впечатления.

Один из полицейских заговорил:

– В последний раз спрашиваю: где мисс Стэнтон?

– Я здесь! – Сьюзен выступила вперед, а затем подвернулась и протянула руку кузине Эмелине. Как только Эван осторожно опустил ее на землю, она тут же упала в объятия Сьюзен. Мисс Стэнтон улыбнулась и обняла ее.

Кошмар наконец закончился.

По крайней мере так считала Сьюзен, когда вдруг за плечом у нее раздался знакомый щелчок взводимого курка. Это Эван направил дуло пистолета прямо в физиономию судьи.

– Ты, лживый предатель и убийца…

– О, да это сам Эван Ботуик! – ласковым голосом перебил его Форрестер, словно в очередной раз столкнулся с эксцентричным поведением Эвана. Повернувшись к представителю закона, судья выразительно пожат плечами, всём своим видом говоря: «А я-то что могу поделать?» – Если вы хотите узнать что-то о контрабанде, то, полагаю, вам надо потолковать именно с ним.

Пистолет Эвана не дрогнул даже в это мгновение, и только теперь Сьюзен поняла, что он собирается пристрелить судью прямо сейчас и ему наплевать на то, что за одно это его упекут в тюрьму.

– А почему бы не задать несколько вопросов вам? – заговорила она громко, направляясь к полиции. Одной рукой она прижимала к бедру железную шкатулку, а другой – обнимала леди Эмелину, которая продолжала жаться к ней. – Ведь это именно вы организовывали переправку товаров с корабля местным торговцам.

Глаза судьи распахнулись чуть шире – лишь этим он выдал свой страх.

– Вы выдвигаете против меня серьезные обвинения, мисс Стэнтон. Уж не знаю, как ведут дела в высшем свете, но мы, жители маленьких городов, не любим, когда кто-то в чем-то обвиняет человека, не предъявив доказательств.

Сьюзен широко улыбнулась.

– Что ж, думаю, в таком случае вы будете рады узнать, что как раз доказательств у меня полно, и все они со мной, – сказала она.

Ямочки на щеках Форрестера исчезли. Теперь, когда его охватила тревога, он больше не походил на ангелочка и не был столь самоуверен, как прежде. У него был виноватый вид. И испуганный.

Отлично!

Вручив шкатулку и ключ ближайшему к ней констеблю, Сьюзен вернулась к Эвану.

Дуло его пистолета по-прежнему было нацелено на Форрестера.

Приблизившись к нему, Сьюзен прошептала:

– Опусти пистолет. Все кончено. Пусть его заберут полицейские.

– Я… я не могу, – невыразительным голосом отозвался Эван. – Он убил брата.

Сьюзен сочувственно на него взглянула.

– Я знала, – сказала она.

– Он убил Тимоти!

– Знаю. Но как бы ужасно это ни было, содеянного не исправить. Форрестера повесят. – Она умоляюще смотрела на Эвана, но его глаза пылали черным пламенем мести. – Ты нашел доказательства, которые помогут обвинить его в преступлениях. Что еще мы можем сделать?

– Убить его, – без раздумий ответил Эван, крепче сжимая пистолет. – Он убил брата. Я должен отомстить.

– Да, – тихо промолвила Сьюзен в ответ. – И ты отомстишь.

Лишь когда последние полицейские кареты уехали из Борнмута, Сьюзен поняла, что пропала и карета ее родителей. У нее не было карманных часов, но, судя по тому, что на затянутом облаками небосводе все еще проглядывало солнце, вечер еще не наступил. Однако кучер уехал, даже не попрощавшись.

Сьюзен обвела взглядом толпу. Ни Олли Гамильтон, ни его преданный дворецкий не могли отпустить карету раньше времени. Их под конвоем вывели из подвала и сразу пересадили в повозку, а полицейский пообещал, что обоих отправят прямиком в тюрьму, где они будут дожидаться судебного процесса.