– Он ее муж, мисс Стэнтон. Пока у меня есть надежда на то, что они счастливая пара, я просто не имею права диктовать ему, как надо обращаться со своей женой. Лично я считаю, что женщин надо холить и лелеять, но мои собственные предпочтения, увы, не заинтересуют суд. – Он ласково улыбнулся: – Пойдемте. Вы же сами понимаете, что это правда.

Да. Сьюзен это понимала. Она закрыла глаза, чтобы не видеть выражения разочарования и безнадежности, которое появилось на лице кузины. Все, что сказал мистер Форрестер, – правда. Даже мисс Грей говорила об этом, когда рассказывала Сьюзен историю ее кузины. Брачное свидетельство служит лишь для того, чтобы передать власть над женщиной от ее отца к мужу. Иными словами, руки судьи надежно связаны.

Так что, похоже, ассамблея в Бате, которая состоится в следующий уик-энд, – это ее единственная возможность сбежать отсюда. И соответственно – единственная возможность вернуться потом в Борнмут с армией и освободить леди Эмелину. Потому что она обязательно освободит ее. И черт с ними, с законами!

– Не беспокойтесь, – словно прочитав ее мысли, промолвил мистер Форрестер, оглянувшись на Сьюзен. – Вы не виноваты в том, что она освободилась. Я непременно сообщу Олли, что именно вы нашли ее и вернули домой.

Чудесно!

Сьюзен поежилась. Гигант будет вынужден поверить этому.

На следующий день в Мунсид-Мэноре было тихо как в могиле. Зловещего хозяина особняка не было ни слышно, ни видно, чему Сьюзен была несказанно рада. Она сидела в каменном саду, закутавшись в толстый плащ, несмотря на то что на небе сияло бледно-желтое солнце. Слабые лучи почти не согревали ее, и уж тем более обитательницу безымянной могилы перед нею.

Она потянулась рукой к скудным зарослям бурой травы, выглядывающей из-под земли и камней. Почти все хрупкие травинки поломались, когда она погладила их кончиками пальцев, как будто были настолько слабы, что не выдерживал и даже нежного прикосновения.

– Простите меня, тетя, – прошептала она молчаливому могильному холмику, под которым лежала усопшая леди Бон. – Но ваша дочь не присоединится к вам, клянусь!

Дав эту клятву, Сьюзен положила руки на дрожащие колени и с трудом встала. Довольно трудно верить в собственную способность выполнить это обещание, когда нет гарантии того, что скоро и она не окажется рядом с кузиной.

Если бы только можно было рассказать об этом кому-нибудь! Увы, такого человека нет. Ведьма и фарфоровая кукла не выносят ее. Несмотря на волшебные поцелуи, которые дарил ей мистер Ботуик, он близкий друг владельца особняка. А судья… судья… даже если его руки связаны законом, то стоит ли ждать поддержки от менее влиятельных горожан.

Ей нужен кто-то, у кого больше власти. Кто-то, кто считает, что он (или она) стоит над законом. Ей нужна, неохотно призналась Сьюзен, ее собственная мать.

Матери достаточно всего лишь приподнять бровь и вполголоса произнести имя Стэнтонов – и в мгновение ока в Мунсид-Мэноре окажется целая армия. Как только Сьюзен окажется в Бате, она наймет (или украдет – сейчас у нее нет времени думать о таких пустяках) первый же подходящий экипаж и отправится прямиком в Стэнтон-Хаус. Ей придется многое объяснить, чтобы матушка приняла ее сторону, но она будет убеждать ее до хрипоты, до смерти, если это понадобится. Только бы спасти леди Эмелину!

Приняв это решение, Сьюзен быстро пересекла каменный сад и отворила холодные железные ворота на противоположной стороне ограды. Подняв голову к густым зарослям, прячущимся в тени особняка, Сьюзен замерла на месте и прислушалась. Затаив дыхание, она ждала, пребывая в нелепой уверенности, что лучше уж прятаться на кладбище, чем выйти на открытое пространство.

Легкий шорох упавших листьев, зашуршавших под чьими-то ногами, показался ей пугающим и зловещим. Если это и не дикий зверь, то, возможно, хозяин Мунсид-Мэнора, который возвращается в свое жилище, чтобы наказать гостью за недозволенное вмешательство в его дела.

Сьюзен уже была готова повернуться и убежать, но ноги словно обратились в камень, удерживая ее на месте.

И тут он вышел из тени.

Сердце Сьюзен замерло, а затем дважды взорвалось. Мистер Ботуик! Он никогда не признавался в том, что они с гигантом прячут среди могил. Или почему ради ее спасения на глазах горожан поцеловал ее так, что у нее перехватило дыхание. Правда, возможно, ее не от чего было спасать. (Мысль об опасности как-то вылетела из головы.) Было что-то в мистере Ботуике, что никак не вязалось, с его образом беспечного повесы, который он так старательно поддерживал. И еще: с одной стороны, он вроде бы и готов был проводить с ней время, а с другой – не выражал никакого желания делиться своими секретами. Да и она тоже не рассказывала о своих. И вчерашняя встреча с мистером Форрестером послужила отличным доказательством этого.

Но вот что мистер Ботуик продемонстрировал ей в полной мере, кроме разве желания обладать ею, так это то, что ему абсолютно нельзя доверять. Не могла она рассказать ему о тяжелом состоянии кузины. Ведь он лучший друг человека, который как раз и посадил ее на цепь!

Похоже. Ботуик направлялся к главному входу в особняк. Он постоял, закинув голову вверх. Повернулся. И… пошел к воротам. Не прошло и мгновения, как он оказался на расстоянии вытянутой руки от Сьюзен. На расстоянии вытянутой руки – но не прикасаясь к ней. Даже не пытаясь это сделать. Мистер Ботуик стоял с другой стороны ворот и был так близко от нее, что если б она нашла в себе силы разжать пальцы, намертво вцепившиеся в ворота, то задела бы его одежду.

Судя по напряженной позе Эвана и поэтому, какой огонь страсти горел в его глазах, Сьюзен было достаточно лишь слегка кивнуть ему, чтобы он распахнул ворота и убил ее одурманивающим наслаждением запретных поцелуев.

Ей оставалось надеяться лишь на то, что Эван не видит по ее глазам, какая буря разыгралась в ее душе.

– Я пришел, чтобы увидеть вас, – тихо промолвил он наконец, опустив глаза.

Каким-то непостижимым образом пальцы Сьюзен еще крепче сжали решетку.

– Зачем? Кажется, мы договорились, что…

Эван подошел ближе, почти преодолев последний дюйм, разделяющий их, так что теперь ее сжатые пальцы оказались в западне между холодными коваными воротами и его горячим мускулистым телом. Похоже, даже этот крохотный промежуток между ними тяготил обоих.

Эван глубоко вздохнул.

– Я уезжаю, – сказал он.

Сьюзен моргнула:

– Что?

– Только на выходные, – быстро уточнил он.

Отступив на шаг назад, он потянул на себя ворота.

От этого неожиданного жеста Сьюзен едва не упала.

Но Эван подхватил ее, и она оказалась в его объятиях.

Эван наклонился к ней, и его мягкие губы прикоснулись к чувствительному уголку под ее ухом.

– Я спросила… – выдохнула Сьюзен, но тут же замолчала, понимая, что хочет сказать что-то совсем другое. – Когда вы вернетесь?

– В воскресенье.

– А куда вы едете?

Его губы по-прежнему прикасались к ее шее, а его слова перемежались с мелкими поцелуями.

– Не могу сказать, – прошептал он.

– А могу я поехать в вашем экипаже?

– Я поеду не в карете, – промолвил Эван. И уточнил: – В лодке. – Он прикусил мочку ее уха. – И – нет. Вы не можете поехать со мной.

– Но это небезопасно, – сказала она. – Если вы…

– Ш-ш-ш… – Он заставил ее замолчать, накрыв ее губы поцелуем.

И… Сьюзен сдалась – позволила, чтобы в течение долгого, потрясающего мгновения он целовал ее. Ей нравилось чувствовать, как его горячее тело прижимается к ней, как его руки обнимают ее, как его рот ласкает ее.

Нов тот миг, когда Сьюзен уже была готова открыться перед ним, позволить поцелую стать таким горячим и смелым, каким обоим хотелось, как ее рациональный мозг воззвал к разуму: у нее свои цели, и мистер Ботуик помещает их достижению. Если она позволит страсти разгореться еще сильнее, если будет целовать его и прикасаться к нему, то ложными окажутся не только те слова, которые она говорила ему в лодке, но и обещания, которые она дала себе самой.