– Здесь должно быть всего две могилы. – Олли забрал у дворецкого лопату. – А не три.

Они не знали о третьей могиле!

Эван оглянулся посмотреть, был ли Форрестер так же, как и он, поражен этим открытием, но с удивлением обнаружил, что судья исчез. Эван осторожно огляделся по сторонам. Он действительно ушел? Или спрятался где-нибудь в тени и наблюдает?

Затаив дыхание, Эван подождал. Раздался какой-то стук, а потом повисла тишина.

– Это кость? – послышался вопрос.

– Все кости на этом кладбище в гробах, тупица! – бросил Олли, опускаясь на колени. – Кажется, я нашел. Помоги мне копать.

Раздался звук металла, вонзающегося в землю. Потом посыпались влажные комья земли и камни.

– Вы были правы! – воскликнул дворецкий.

– Помоги вытащить ее отсюда. – Олли бросил лопату на землю. – Мы должны спрятать это от нее.

Должны спрятать?! От кого? От мисс Стэнтон?

Эван тщетно всматривался в темноту, пытаясь получше разглядеть то, что показалось ему резной позолоченной шкатулкой, которая на вид была немногим больше той простой деревянной, в которой капитан прятал свой нюхательный табак от сырости, когда они выходили в море. Почти такая же шкатулка для драгоценностей красовалась у Олли в гостиной на каминной полке. Или это она и есть?

Какой-то хруст в темноте напомнил Эвану о Форрестере. Понятное дело, судья не должен знать о том безобразии, которое происходило сейчас на его глазах. Но почему?

Конечно, позолоченная шкатулка с драгоценностями не может долго находиться в земле. Но Олли явно раньше не знал о ней. Так почему пошел искать ее сюда? И в первую очередь хотелось бы узнать, почему кто-то вздумал зарыть ее здесь. И. Господи, где же Тимоти?!

Ноздри Эвана трепетали.

И тут он учуял в порыве ветра запах жасмина. Это Сьюзен. Она приближается.

Оставив инструменты на земле, Эван оставил свой наблюдательный пункт у стены и пошел навстречу Сьюзен, надеясь остановить ее, прежде чем она выдаст себя каким-нибудь звуком или, еще того хуже, выйдет прямо на Олли и дворецкого.

Сьюзен тихо охнула, когда Эван зажал ей ладонью рот и увлек за собой. Сейчас не время объяснять, что он тут делает, и не время интересоваться, что делает тут она. В ночной сорочке и е лопатой в руках.

Эти вопросы он задаст позже. И обязательно получит на них ответы.

– Здесь небезопасно, – прошептал Эван на ухо Сьюзен, касаясь губами ее шелковистых волос. Взяв лопату из ее рук, он прислонил потертый деревянный черенок к воротам. – Поговорим об этом завтра.

Сьюзен прижалась к его груди и кивнула. Ботуик прекрасно понимал, что доверять этому кивку не стоит, но иного выбора у него не было.

Неожиданно раздался шум приближающихся шагов.

– Как только я вас отпущу, – прошептал Эван, хватая Сьюзен за плечи, сразу бегите в свою комнату и запритесь там на замок. Оставайтесь в комнате до утра.

– Ч-что вы собираетесь делать? – тихо спросила она с расширившимися от ужаса глазами.

– Отвлеку внимание, – поморщившись, ответил Эван.

Кажется ее глаза распахнулись еще шире, если это вообще было возможно.

– Вы считаете это хорошей идеей?

Нет-нет, так он не считал, но если он скроется прямо сейчас, леди Стэнтон поймают за подглядыванием и она получит чертовски неприятный урок. Отпустив Сьюзен, Эван слегка подтолкнул ее к открытым воротам:

– Бегите! Немедленно!

Тихо всхлипнув, Сьюзен побежала.

А Эван забросил лопату на плечо и со злостью подумал о том, что уместнее было бы принести с собой пистолеты.

Неумолимый восход не загасил тревоги, от которой сгорала Сьюзен. Сев за свой секретер, она поцарапала ногтем потертое дерево. Был ли мистер Ботуик в нормальном состоянии, когда заставил ее убежать в комнату? Или ей все-таки следовало остаться с ним? И что он делал ночью на кладбище?

Сьюзен уже оделась, причесалась и позавтракала, однако она не могла найти в себе решимости на то, чтобы выйти из комнаты и найти ответы на свои вопросы.

Наконец она встала и… едва не столкнулась с призраком леди Бон.

Прыгая на одной ноге и размахивая руками, Сьюзен каким-то непостижимым образом сумела сохранить равновесие и чудом не дотронулась до призрачной женщины с длинными белыми косами.

Наклонив голову, мрачное привидение скользнуло к своему месту у камина. Похоже, резной крест на шее беспокоил ее, потому что она, как и прежде, не говоря ни слова, принялась теребить его своими дрожащими, покрытыми темными пятнами руками.

Нуда, так и должно быть, ведь леди Бон глухонемая, вспомнила Сьюзен, и из-за этого осмысленного разговора у них не получится, но можно попробовать.

Сьюзен на цыпочках подошла к призраку и, ткнув себя рукой в грудь, спросила:

– Вы знаете, кто я?

Призрачная женщина кивнула.

Рука Сьюзен оцепенело замерла в воздухе. Подумать только: леди Бон ответила на ее вопрос! Сьюзен заподозрила, что предполагаемая глухонемая, возможно, хорошо слышит. Надо быть осторожнее!

– Вы можете говорить? – спросила, она.

Призрак отрицательно помотал головой.

Отлично! Хотя бы это правда.

Тут из груди женщины-привидения вырвался страшный крик, и она принялась крутиться на одном месте – все быстрее и быстрее. Сьюзен поспешно отскочила в сторону.

Привидение сорвало с себя крест, подняло его над головой, а потом скрюченное тело леди Бон стало распадаться на части и одежда, плоть и сама ее сущность вскоре бесследно исчезли во внезапно поднявшемся вихре.

Крест упал на пол и, сверкнув, пропал, из виду.

Сьюзен с трудом сглотнула, прижавшись плечами к стене, и подумала, что по десятибалльной шкале ее разговор с призраком можно было оценить на двойку. Правда, на хорошую, положительную двойку. Как она могла выполнить желание привидения, если оно не имело возможности сообщить, чего хочет?

А потом… Если бы она, Сьюзен, была леди Бон или ее едва живой дочерью, то единственное, о чем бы она попросила, так это вырвать из груди Оливера Гамильтона его подлое сердце и скормить его вечно ухмыляющемуся пугалу – дворецкому, а потом разрубить их обоих на части лопатой.

Поскольку в Мунсид-Мэноре делать было нечего, Сьюзен решила отправиться в город.

Но не успела она спуститься с утеса, как ей стало понятно: что-то изменилось.

За ней с интересом наблюдала пестрая толпа местных жителей. Если бы они просто мельком смотрели на нее, все это имело бы какой-то смысл. Нонет – они буквально не сводили с нее глаз, пока она почти час спускалась по тропе!

Как только Сьюзен к ним приблизилась, они попятились и, склонив головы, возбужденно о чем-то заговорили, то и дело над чем-то посмеиваясь. Что ж, возможно, им только что стало известно о том, что мисс Сьюзен Стэнтон получает удовольствие от подглядывания за парочками сквозь грязные окна, – тогда их грубое поведение можно объяснить.

Черт возьми! Все это никак не вязалось с ее планами. Зато вязалось со зловещей фарфоровой куклой: никто не скажет, что мисс Девоншир не выполняет своих угроз. Наверняка она уже распространила о ней слухи. Что ж, очень хорошо. В ответ Сьюзен разберется с делом о французском шелке и о том, откуда он берется у мисс Девоншир, и непременно сообщит результаты расследования судье, когда тот вернется в город. Это послужит уроком для мисс Девоншир за ее преступления против монарха.

Хотя нет… Ну что за магазин одежды без французского шелка?

Сьюзен замедлила шаг и улыбнулась горожанам с таким видом, словно была королевой, а они – крестьянами, которые пришли поприветствовать свою госпожу. Она помахала им рукой, затянутой в перчатку. Возможно, если бы она вела себя нормально, то есть так же, как они, то им стало бы скучно и они вернулись бы к своим обычным занятиям и быстро обо всем забыли. Вот только Сьюзен не знала, как вести себя.

Она прошла мимо толпы и направилась к… магазину мисс Девоншир. Но вместо того чтобы войти внутрь, тихонько пробралась к задней части дома, остановилась под открытым окном и стала обмахиваться веером, делая вид, что хочет перевести дыхание после утомительной прогулки.