Ошарашенная, Мэри взглянула на него. Парень околачивался поблизости, почти забрался к ней в дом как преступник, и просто хотел поболтать с ней?

— Хел, без обид, но в радиусе нескольких сотен километров найдется огромное множество женщин, которые не просто впустят тебя к себе в дом, но и в свою постель. Почему бы тебе не пойти к одной из них и не оставить меня в покое?

— Они не ты.

Темнота, лежащая на его лице, мешала разглядеть его глаза. Но голос казался таким чертовски искренним.

Повисла тишина, и она пыталась убедить себя в том, что ни в коем случае нельзя пускать его в дом.

— Мэри, если бы я хотел причинить тебе зло, я мог бы это сделать прямо сейчас. Ты можешь запереть все двери и окна, но я все равно проберусь внутрь. Все что я хочу… просто еще немного с тобой поговорить.

Она оглядела ширину его плеч. Был какой-то смысл в его словах о проникновении в ее дом. У нее возникло впечатление, что, если она скажет ему, что все, на что он может рассчитывать, это закрытая дверь между ними, он возьмет один из ее садовых стульев и усядется на террасе.

Она открыла замок, а за ним и дверь.

— Просто объясни мне кое-что.

Он слегка улыбнулся, когда вошел.

— Что?

— Почему ты не с теми женщинами, которые хотят тебя? — Хел вздрогнул. — Я хочу сказать: сегодня вечером в ресторане все те женщины, они были твоими. Почему ты сейчас не — занимаешься безумным жарким сексом? — э-э-э, развлекаешься с одной из них?

— Я лучше буду здесь, разговаривать с тобой, чем внутри одной из этих женщин.

Она немного обдумала его ответ, вдруг поняв, что он пытался быть не грубым, а наоборот, совершенно честным с ней.

Во всяком случае, одно она поняла правильно: когда он ушел после того нежного поцелуя, она решила, что он просто не почувствовал никакого желания. Видимо, она была права. Он пришел сюда не за сексом, и она сказала себе, что отсутствие вожделения с его стороны — это даже хорошо. Ну, ей почти удалось уговорить себя, что это так.

— Я собиралась сделать себе кофе, хочешь присоединиться?

Он скинул кожаный плащ с плеч и бросил его на диван. Плащ приземлился с глухим звуком на подушки.

Что, черт возьми, у него в карманах? — Подумала она.

Но потом она взглянула на его тело и забыла все об этом чертовом плаще. Он был одет в черную футболку, которая не скрывала тугих мышц на руках. Грудь была широкой и сильной, ткань обтягивала живот, и она могла рассмотреть шесть кубиков пресса. Его ноги были длинными, бедра мощными…

— Тебе нравится то, что ты видишь? — Спросил он низким спокойным голосом.

Ну да, конечно. Она ни за что не ответит на этот вопрос.

Она направилась в кухню.

— Насколько крепкий кофе ты пьешь?

Взяв открывалку, она воткнула ее в банку «Hills Bros»[58] и начала разрезать железку с такой силой, как будто это была последняя банка кофе в ее жизни. Крышка свалилась на пол, и она нагнулась, чтобы поднять ее.

— Я задал тебе вопрос. — Его голос прозвучал прямо около ее уха.

Она дернулась, и большой палец скользнул по краю металлической крышки. Со стоном, она выпрямилась и посмотрела на порез. Пошла кровь.

Хел чертыхнулся.

— Я не хотел пугать тебя.

— Ничего, выживу.

Она открыла кран, но прежде, чем смогла подсунуть палец под струю воды, он схватил ее запястье.

— Дай посмотреть.

Не дав ей возможности запротестовать, он склонился над порезанным пальцем.

— Нехорошая рана.

Он взял ее палец в рот и осторожно пососал.

Мэри задохнулась. Теплые, влажные, чуть давящие прикосновения парализовали ее. А потом она почувствовала его язык. Он освободил ее, но она могла лишь глазеть на него.

— О, Мэри, — сказал он грустно.

Она была в таком шоке, что даже не обратила внимания на смену его настроения.

— Тебе не стоило этого делать.

— Почему?

Потому что это было так приятно.

— А вдруг у меня ВИЧ или что-то в этом роде.

Он поднял плечи.

— Это не имеет значения.

Она побледнела: видимо, он болен, а она только что позволила ему положить свой палец в рот.

— И нет, Мэри, я не болен.

— Тогда почему же это…

— Я просто хотел помочь. Видишь? Кровь больше не идет.

Она посмотрела на свой большой палец. Порез затянулся. Немного зажил. Какого черта…

— Теперь ты мне ответишь? — Спросил Хел, будто намеренно прерывая вопрос, который она хотела задать.

Она взглянула наверх и заметила, что его глаза опять сверкают: в них снова появилось то загадочное, почти гипнотическое сияние.

— А о чем ты меня спрашивал? — Прошептала она.

— Вид моего тела доставляет тебе удовольствие?

Она поджала губы. Черт, если он заводится, когда женщины говорят ему, что он красив, то сегодня ему предстоит уйти домой разочарованным.

— И что ты будешь делать, если нет? — Спросила она в ответ.

— Прикроюсь.

— Ну да, конечно.

Он нагнул голову в бок, словно подумал, что неправильно понял ее. Потом направился в гостиную, где лежал его плащ.

Боже, да он серьезно.

— Хел, вернись. Тебе не нужно… Мне, э-э-э, вполне по нраву твое тело.

Он вернулся и улыбнулся ей.

— Я рад. Мне нравится доставлять тебе удовольствие.

Отлично, красавчик, подумала она. Тогда снимай футболку, стаскивай свои кожаные штаны и ложись на пол. Мне нравится быть снизу.

Выругавшись, она отправилась делать кофе. Накладывая его в кофеварку, она чувствовала взгляд Хела на себе. И услышала, как он сделал глубокий вдох, словно нюхал ее. Ей все время казалось, что он постоянно приближается, придвигается к ней.

Где-то в глубине ее души зародилась паника. Он был слишком близко. Слишком большим. Слишком… красивым. А жар и желание, что он вызывал в ней, были слишком сильными.

Поставив перед ним чашку, она отошла подальше.

— Почему ты не хочешь, чтобы я доставлял тебе удовольствие? — Спросил он.

— Прекрати произносить это слово.

Потому что, когда он говорил: «удовольствие», — она могла думать только о сексе.

— Мэри. — Его голос был низким, звучным. Проникновенным. — Я хочу…

Она заткнула уши. Внезапно его стало слишком много в ее доме. В ее голове.

— Это была плохая идея. Думаю, тебе следует уйти.

Она почувствовала, как большая рука мягко легла на ее плечо.

Разозлившись на него, Мэри отпрянула. Он был здоров, полон сил и сексуальной энергии. У него была куча возможностей, которых не было у нее. Он был таким живым, а она… скорее всего, снова больна.

Мэри подошла к двери и распахнула ее.

— Уходи, хорошо? Просто, уходи.

— Но я не хочу.

— Убирайся. Пожалуйста. — Но он только смотрел на нее. — Боже, ты как бездомный пес, от которого невозможно избавиться. Почему бы тебе не уйти надоедать кому-нибудь другому?

Его сильное тело застыло. Ей показалось, что сейчас она скажет что-то грубое, но он, смолчав, просто взял плащ. Он надел кожу на плечи и пошел к двери, не смотря на нее.

Вот здорово. Теперь она чувствовала себя отвратительно.

— Хел, Хел, подожди. — Она схватила его за руку. — Прости меня. Хел.

— Не называй меня так, — огрызнулся он.

Он высвободился из ее хватки, но она загородила ему дорогу. А потом сильно пожалела об этом. Его глаза были совершенно холодными. Как осколки голубого стекла.

А потом он едко произнес:

— Прости, что обидел тебя. Я могу себе представить, какой чертовски тяжелый груз ложиться на плечи, когда кто-то хочет узнать тебя поближе.

— Хел…

Он легко отодвинул ее в сторону.

— Произнесешь это еще раз, и я разнесу это место в клочья.

Он вышел наружу и пошел к лесу, который тянулся по краю ее участка.

Повинуясь секундному импульсу, Мэри всунула ноги в кроссовки, схватила куртку и кинулась вслед за ним. Она бежала по газону и звала его. Достигнув кромки леса, она остановилась.