Вспомним недавнюю засуху в Восточной Африке, во время которой заповедники Уганды, Кении и Танзании были усеяны трупами диких животных, погибших от жажды. Почему ученые не помогли им выжить? А потому, что после долгих дискуссий было принято решение не вмешиваться, предоставить живой и неживой природе самим решать все вопросы. Понятно, очень трудно допустить отсутствие необходимости вступать с нами в контакт. Но если речь идет о контакте с разумными существами, опережающими в своем развитии человека на тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч, а может, и миллионы лет? Что общего у нас с этими людьми будущего? Не больше, чем с представителями племени джарва.

Б. Ф. Поршнев писал: «Подставлять себя со своей субъективностью на место субъектов прошлого — форма антропоморфизма» («Начало человеческой истории», с. 16). Формой антропоморфизма является и постановка себя на место субъектов будущего. Если на заре истории человек по своим психическим характеристикам был не только не сходен с современным человеком, но и представлял его противоположность, то можно ли утверждать, что через сто тысяч или миллионы лет психические характеристики человека не будут совершенно отличны от теперешних? Сегодня среди многих ученых, занятых исследованиями головного мозга, крепнет убеждение, что потенциал человеческого интеллекта так велик, что мы еще не в состоянии представить себе его возможностей. Кора больших полушарий нашего мозга содержит 14-16 млрд. нервных клеток, но, по утверждению физиологов, современный человек использует в работе всего 5-7% их общего числа. Возможен ли контакт нашего современника с человеком, использующим пусть даже всего 50% нервных клеток, если контакт не всегда удается даже при общении с людьми, примерно равными по развитию?

С другой стороны, закономерен вопрос: насколько для высокоразвитого существа необходим контакт со слаборазвитым (100% и 5-7%)? Не заключается ли этот контакт в простом и вполне объяснимом научном любопытстве? Ученых, решивших вступить в контакт с племенем джарва, волновало не столько желание приобщить людей из каменного века к электрическому утюгу и таблеткам от головной боли, сколько научное любопытство увидеть людей, находящихся на стадии развития некогда пройденной нашими далекими предками.

Л. Пауэлз объясняет отсутствие контакта следующим образом: «Неандерталец, чудом оказавшийся в Принстонском институте рядом с доктором Оппенгеймером, будет в ситуации, сравнимой со встречей нашего современника с инопланетянином, прилетевшим на Землю. У пришельца не будет ни малейшего интереса ни общаться с нами, ни, тем более, блистать своими знаниями, пытаясь объяснишь загадку сверхсветовых скоростей. Подобный человек будет находиться не только выше, но и в стороне от человечества». Ведь если пришельцы из космоса не видят в нас своих современников, то остается один выход: смотреть на нас как на образцы вида «гомо сапиенс», находящиеся на одной из ранних стадий развития. И действительно, мы с большим интересом смотрим по телевизору документальные фильмы об аборигенах Центральной Австралии, живущих в каменном веке. Но есть ли контакт? С точки зрения сильного, есть, ибо сильного устраивает наблюдение за слабым издали, а в тех случаях, когда нужно провести медицинское обследование, слабого ловят без особых церемоний и изучают. И уж наверняка никто из людей, желая пообщаться с представителями каменного века, не станет кричать на всю Центральную Австралию: «Ау! Отзовитесь, братья по разуму!», как это теперь стало модным. Не исключено, что на подобное панибратство разумные существа из внеземных цивилизаций отвечают мысленно чем-то в стиле «Тамбовский волк вам брат!». И это наверняка без всякого юмора, ибо, глядя сверху на Землю с ее постоянными войнами, по-другому и не ответишь.

Коль скоро речь зашла об австралийских племенах, встретивших двадцатый век с позиций каменного, предоставим слово доктору Фрэнку Солсбери, декану ботанического факультета Университета штата Юта: «Представьте себе аборигенов Центральной Австралии, живущих в каменном веке и не имеющих еще лука и стрел. У них нет никакого контакта с современной цивилизацией. Что случится, если один из них увидит пролетевший в небе реактивный самолет? Когда он расскажет об огромной птице, которая не машет крыльями, не имеет ног, издает страшный шум, а из хвоста выпускает дым, то его товарищи решат, что он сошел с ума. Но даже если феномен будет повторяться достаточно часто, чтобы быть признанным за реальность, нельзя предположить, что наблюдающие смогут из этого сделать выводы об уровне нашей цивилизации или о наших намерениях. Они могут задать вопрос: почему разумные существа, летающие на блестящих птицах, не приземляются и не торгуют с нами костяными украшениями для носа?»

Таким образом, исходя из известных случаев «медицинского осмотра» землян энлонавтами и допуская мысль о неизвестных случаях вплоть до похищения (ужаснее ли, чем зверское убийство одного землянина другим без всяких научных соображений?), можно предположить, что контакт существует, но это односторонний контакт, контакт но выбору и желанию другой стороны, которой, весьма вероятно, и в голову не приходит мысль о необходимости испрашивать у землян разрешения на приземление, настолько велика пропасть между уровнями развития наших цивилизаций и между нашими психическими характеристиками.

Можно предположить, что истинные создатели НЛО не участвуют в полетах на Землю, летают же только роботы (см. раздел «Энлонавты»). Итак, если это роботы, то вполне вероятно, что их миссия четко определена и не предусматривает никакого контакта в нашем понимании этого слова. Известны эксперименты американского нейрофизиолога Ж. Дельгадо, отработавшего методику вращивания электродов в мозг человека. Воздействуя на эти электроды при помощи передатчика, можно управлять на расстоянии поведением людей. А что если и наблюдавшиеся на Земле гуманоиды контролируются на расстоянии каким-либо аналогичным способом?

Вот еще одна гипотеза отсутствия контакта. В 1967 году Президент АН Белорусской ССР В. Ф. Купревич писал: «Кто знает, может, они (инопланетяне) и сейчас посещают Землю, но не вступают в контакт с нами. Почему? Я, например, сомневаюсь в том, что современный уровень интеллектуального развития человека не может быть превзойден в такой степени, что мы, современные люди, с этого нового уровня выглядели бы не выше наших предков пещерных жителей...» («Техника-молодежи», 1967, N 8).

Некоторые уфологи интерпретируют отсутствие контакта как вызов человечеству. Они считают ошибочными высказывания министра вооруженных сил Франции и представителей ВВС США о том, что НЛО не представляют угрозы нашей безопасности. Исходя из этого, ряд уфологов предлагают пересмотреть наше отношение к пришельцам, считая, что оно не должно быть дружеским. Но тут не совсем ясно: в чем, собственно, они узрели наше дружеское отношение? Не в стрельбе ли по НЛО и в попытках их перехвата? Кроме того, тут закономерен вопрос, в какой мере мы можем быть недружелюбными по отношению к цивилизации, для которой на сегодняшний день не представляем ни малейшей опасности?