ВОДОПАД Люблю нагроможденье гор, воды и камня поединок, люблю причудливый узор из перепутанных тропинок. Мне нравится лесной массив, укрывший землю прочной тенью… Как упоительно красив ковер травы, открытый зренью! Прекрасен горный водопад, дрожащий кружевом старинным, я снова, как мальчишка, рад густым потекам стеарина. Гори и плавься, как свеча, скала под злым напором влаги, воображенье горяча и придавая нам отваги. Не так ли под напором лет сгораем мы и исчезаем? Уходим, не найдя ответ, хотя вопрос прекрасно знаем. А тот же самый водопад горит бессмертно и открыто, чтоб восхитить еще стократ сраженьем влаги и гранита. Бессмертна, верю, и любовь, ей некуда отсюда деться, она вернется вновь и вновь в исполненное зренья сердце! Кисловодск, 13 августа ОДИССЕЯ Как хорошо, что есть углы глухие в кисловодском парке! Скворцы, синицы и щеглы — здесь — долгожданные подарки! Я семечек им брошу горсть: не бойтесь, милые, берите! Кто я? Прохожий. Странник. Гость, просеянный в курортном сите. Есть у меня еще фундук для резвых нагловатых белок. Карман открою, как сундук. Жаль, что он, впрочем, слишком мелок. Один — аллеей прохожу. Вершины — зелены на синем. И жаловаться погожу — нет одиночества в помине. Щеглы, синицы и скворцы, бельчата, муравьи и мухи, здесь — ваши тихие дворцы, вы на посул заезжий глухи. Я тоже скоро возвращусь к себе домой, к заветным книгам, где плачет и смеется Русь, давно привыкшая к веригам. Веригам дум, веригам лет, надеждам и неразберихам… …Обломов, русский Гамлет, свет в окошке, наш учитель тихий, где выход? Стоит ли роптать? А, может, проще, без раздумий умчаться, крадучись, как тать, куда-нибудь, где ждет Везувий, где нет сплошных очередей, где есть всегда шампунь в продаже, где сладкогласный чародей не уговаривает даже, а просто тысячи ролей бросает чохом на прилавок, и вот — наследник королей, ты получаешь свой приварок… Так что мешает? Только лень? Или предчувствие утраты? Не встретится замшелый пень, скворец не выронит стаккато, не прыгнет белка — взять орех, и кожу не ожгут мурашки… Да все не то. И все же — грех бежать, когда отчизне тяжко. Терпи, мой друг! Твоя юдоль — не только в чтенье и смиренье, но в том, чтобы осмыслить боль и не свалиться на колени. Есть стол, есть верное стило, есть труд, любимый поневоле… Тебе, брат, крупно повезло… Кузнечик скачет в чистом поле. Прыжок, еще один прыжок… Сейчас пойдет тоска на убыль. И словно ласковый ожог, целуют солнечные губы. И ты, просвеченный насквозь, остановился на полянке. Мгновеньем раньше был ты гость, а стал… Читаешь в "Иностранке" роман с названием "Улисс" и продолжаешь одиссею… Ясней расшифровать бы мысль, но развивать ее не смею. Вернее, вовсе не хочу. От солнца в полдень слишком жарко. Отказываюсь от подарка. Из парка в свой отель лечу. Кисловодск, 20 августа СТЫЛОЕ ВРЕМЯ Время замерзло, как в стужу окно. Дай, продышу в нем проталинку света, чтобы вернулось далекое лето, ожило, заблагоухало оно. Переливается солнечный день, сладостна ос золотистых осада, сердце ликует, исчезла досада, тень не наводится на плетень. Стылое время отогревать вряд ли достанет старанья, дыханья… Нужно, чтоб тронулось все мирозданье, ринулась чтобы несметная рать. Кто я? Оратай с музейной сохой, с хрупкой копеечной авторучкой… Чем она связана с облаком, с тучкой? Двину пером — дождь пойдет проливной. Все-таки время хочу отогреть, глянуть яснее в глазок инфернальный; край мой рябиновый, выдох опальный, нам ли охальный смешок не стерпеть. Вытерпеть сердцу немало пришлось, злые вопросы, как осы, кружили; все-таки выжили, все-таки жили, и не сломалась заглавная ось. Все-таки радость приходит в дома, стало стекло и прозрачным, и чистым, только бы вновь не ударил как выстрел холод, и снова не стала б зима… Кисловодск, 24 августа СОЧУВСТВИЕ Как больно чувствовать свою ненужность… Надуваю щеки… Так вот какую мысль-змею родил вдруг разум одинокий! Что ж, одиночество — не впрок, хоть я порою им лечился. Сыграл же злую шутку рок, а я покорно согласился. А, впрочем, это — дудки! Нет! Я одиночеству не сдамся. К чертям обрыдлый кабинет! Я лучше в зоопарк подамся. В зоологическом саду среди растроганных детишек и я сочувствие найду у павианов и мартышек. Кисловодск, 25 августа НОГОТКИ В сентябре расцвели ноготки пышно, жарко… О, как же я лаком до таких же — на пальцах руки огнезарно расцвеченных лаком! Я срывать пожалею цветы, чтоб не хлынула буйная влага… Показалось внезапно, что ты покачнулась на кромке оврага. Вдруг по нервам натянутым день враз ударил подобьем обвала, и исчезла внезапная тень, будто сроду ее не бывало. Редки встречи и так коротки с красотой, что всегда будто внове… Ноготки, ноготки, ноготки расцарапали душу до крови. 9 сентября ТУСОВКА Мне нравится тусовка там, где кафе "Турист". Забавная массовка: чем каждый не артист! Кругом пейзаж отличный. Вот каменный сарай. Эй, режиссер столичный, давай, скорей снимай. Остриженные девы, с косицей мужики. Смешные перепевы хиппующей тоски. Общаются здесь молча, лишь редко нервный жест покажет хватку волчью туземца здешних мест. Но инцидент исчерпан, и вновь как манекен стоит в протесте тщетном чудак-абориген. Ему не раз придется во сне и наяву из памяти колодца вылавливать Москву. Как будто Китеж сонный, затоплена она, и светится сквозь волны с рассвета до темна. Не воин, не оратай, тем родине служу, что, словно соглядатай, здесь иногда скольжу. И подмечаю зорко многажды раз на дню смешок, и оговорку, и просто болтовню, чтоб сохранились в слове и смех, и взгляд, и жест, и колыханье крови в дни бедствий и торжеств. 21 октября ДАР Явил нам в дар Поэтоград поэт, идя по чувствам вброд. Вокзал Глазков, я нынче рад прочесть твой дар наоборот. Твой голос был неповторим. Ты жил и умер чудаком, ты в мир входил, как будто в Рим паломник, с песенным мешком. Не Хлебников, а все же ков изведал на своем пути. Ждет путников вокзал Глазков, чтоб поезд мог перевезти в Поэтоград, где говорят на оборотном языке, где существует Самиздат порой в одном черновике; где торжествует чистый дух, не переводится добро, где худ не значит, мол, потух, а просто светится ребро. Не зря корпел пророк в тиши, арбатскую освоив клеть, он истесал карандаши, но кой-кому помог прозреть. А корпия его стихов, мыслецелительная ткань излечит душу от грехов, прочистит дымную гортань. Ведь собранный в конце концов твореньями в серьезный том, он — вровень мыслям мудрецов — вошел в сегодняшний наш дом. Мне чудится, что слышу врат скрипение, вблизи уже Стихазии Поэтоград, он виден страждущей душе. Вокзал Глазков, где колеи начало в город наших грез, где стольких жаждущих любви он бескорыстно перевез. 22 октября |
