Молчу. Один. Перед листом бумаги,
как будто перед совестью своей,
ответ держу. И не меняю флаги;
и белый — не взовьется, хоть убей!
Не сдамся ни тоске, ни скуке, ни позору
быть притчей во языцех земляков…
Я из родной избы повымел столько сору,
что пыль набилась в легкие стихов.
Я так восторженно орал мальчишкой песни;
бездумно гирями бумажными играл;
звал стихопад; потом стихообвал
чуть не прибил, и тем исход чудесней.
Мне — тридцать. Волос хоть и поредел,
но нет тонзуры. Голос мой не жидок.
И столько впереди серьезных дел
И столько нераздаренных улыбок!
Мне тесен ворот истин прописных
и ногу жмет башмак знакомых улиц;
и я спешу на поиски весны,
и не хочу, чтоб мы с ней разминулись.
Весна, весна! Скудеет государство
без золотого таинства любви;
и если на бегу ты обознался,
одну весну на выручку зови.
Пыль на зубах скрипит, и скряга случай
боится медный фартинг золотить;
и ветреная туча
рвет солнца нераскрученную нить.
В глазах темнеет. Липовую оголь,
весна, зеленой влагою насыть!
Русь-тройка, как тебе молился Гоголь!
Нельзя, родившись здесь, отчизну разлюбить!
Я сетовал на городишко свой,
на то, что с каждым днем друзей теряю,
что сам не свой,
когда одни и те же бредни повторяю.
Бегом отсюда, больше — ни ногой
твержу себе и в отпуск — рвусь обратно…
И понимаю: нет, я — не чужой,
и кислотой разлук не вытравить родимые мне пятна.
Мой город, сохрани мой легкий след
не мраморной доской — вниманием к лит. смене;
дай побарахтаться в газетной пене;
и раз в десяток лет здесь вырастет поэт…
Привет, привет! Отхаркивая пыль,
сбегаю к Каме по натруженным ступеням.
Как хорошо, что я не стал степенным
и, как река, не утихает пыл!.
Катись, река! Далеко-далеко.
Впадай, как в сердце, в яростное море;
и мне б хотелось песенной строкой
до сердца дотянуться вскоре.
Мне — тридцать лет. Растет моя семья.
Еще не написал я главную из книжек,
не побывал в Нью-Йорке и в Париже,
но позади студенчества скамья.
Мой город, верь, я пронесу твои
обветренные пыльные штандарты,
и — враг стандарта — на безликих картах
я нанесу оазисы любви.
Прощай, прощай! Пусть долго не увижу,
но ты — как брат, с тобой в боренье я живу,
чтоб воплотить мечтанья; ты мне ближе,
чем то, что окружает наяву.
Моя страна, шестая часть земли,
я не боюсь в признанье повториться
ты голосу провинции внемли,
провидцы происходят из провинций.
Коров рязанских льется молоко,
и пермские работают заводы.
Моя любовь лишь часть твоей заботы;
твоей реке струиться далеко.
И если я песчинкою мелькну
во временном круговороте,
спасибо материнскому окну,
где первый луч согрел и озаботил.
Спасибо первым ласкам, синякам,
спасибо нескончаемым ушибам,
врагам спасибо, а моим друзьям
воистину несчетное спасибо!
