Играя в шахматы с профессором,
а уж тем паче с академиком,
считайте лучше ваши акции,
а то бишь шансы на успех;
обзаведитесь-ка процессором,
а может, даже личным медиком,
чтобы потом в иной редакции
вас не послали б, как на грех.
Итак, мой друг, играя в шахматы
с научным вдумчивым работником,
с литературоведом, в частности,
держите ушки поострей;
он так разделает, что ахнете,
что вдруг упретесь в подлокотники,
поняв, что избежать опасности
не выйдет, этот тип умней.
Сильней, хитрей, пообразованней,
выносливей — такие качества,
такое превосходство явное,
как ты, дружочек, ни крути;
уж в голове дыра озонная,
уже душонка в пятки прячется,
кровь стынет в жилах, ну, а главное
назад не отыскать пути.
А академик хмыкнет радостно,
стишок прочтет — опять по случаю,
оглянется на женщин с гордостью
и вмиг фигуру заберет;
а у тебя на сердце гадостно,
а ты себя одернешь, мучая,
и славно, если все же с твердостью
подвинешь пешечку вперед.
И эта слабая пешулечка,
такая крохотная пешечка,
совсем фигурка никудышная,
возьмет и вырвется в ферзи;
и вот уже мечты граммулечка,
надежды слабенькая свечечка,
молитва, никому не слышная,
помогут… Миленький, дерзи!
Дерзай, замурзанный, запуганный,
дебютов не учивший в юности,
играть всерьез не собиравшийся,
но не чуравшийся проказ,
привыкший к проигрышу, к ругани,
но вынырнувший из угрюмости,
и все-таки вконец не сдавшийся
и выигравший в первый раз.
Дрожите, бедные профессоры;
и трепещите, академики!
У вас соперник есть нешуточный
и первооткрыватель дат;
он смотрит в будущее весело,
туда поедет он на велике,
стихописуя круглосуточно,
достоинств тайных кандидат.
