Люк поспешил подняться по лестнице. Он хотел убежать от сумерек, снова вдохнуть чистый морской воздух. Выйдя на солнечный свет, юноша едва не ослеп.

— Наконец-то ты пришел!

Люк заморгал. Он не узнал этого человека. Но тихое постукивание обитой серебром трости было трудно с чем-нибудь спутать.

— Я беспокоился. Уже неделю назад я отдал приказ Черному Отряду искать тебя. Хотя никто здесь и не знает об этом, но весь флот ждет только тебя.

— Почему я настолько важен?

— Потому что дар в тебе силен. Ты получишь командование. И собственный корабль.

У Люка внутри все сжалось.

— Я…

— Нет, нет. Не стоит благодарности. Ты показал себя с хорошей стороны. Даже гептархи прослышали о чуде на Голове Язычника. Они заметили тебя, Люк. Ты далеко пойдешь. Я уверен, что однажды ты в качестве примарха станешь тайным предводителем нашего ордена. — Он постучал тростью по щиту Люка. — Всегда забывал спросить: эта белая звезда на красном фоне, которую ты выбрал в качестве личного герба. Что она означает?

— Это Полярная звезда. Так я иногда называл Гисхильду. Моя Полярная звезда.

— Хм… Я так и думал, что за этим стоит что-то романтическое. Полярная звезда указывает штурману направление ночью. Разве она делает это, языческая королева-то? Указывает тебе путь в жизни?

Люка обеспокоил поворот, который принял разговор.

— Она указывает мне путь в Альвенмарк.

Оноре рассмеялся.

— Я вижу, ты не забыл о нашем разговоре, Люк. Очень важно никогда не терять цель из виду. Так же, как моряку, который ориентируется в темноте по Полярной звезде. Ты знаешь, что капитан должен дать своему кораблю новое имя, когда принимает командование? Я подозреваю, что уже знаю имя твоего корабля. Она тоже наверняка не забыла тебя, Люк.

Оноре глубоко вздохнул. Люк увидел, что ему больно.

— Мы так близки к цели! — Оноре указал тростью на море. — Там находятся ворота, которые проведут нас в Альвенмарк. Друстан был здесь, чтобы наблюдать за ними. Мы точно знаем, где они находятся. И завтра ночью наш друг откроет нам их. А потом мы заберем голову Эмерелль! Мне известен день и час, когда она будет в большой гавани. Она не уйдет от нас. Об этом я позаботился. — Он взглянул на Люка. — Для тебя завтра откроются ворота, которые поведут тебя к твоей любимой.

Раздосадованный Люк взошел по трапу на главную палубу флагманского корабля. Он просто-напросто не понимал этого приказа! Как мог Оноре именно сейчас снимать его с «Полярной звезды»? Конечно, его команда отлично справится со всем и без него… Но с главной палубы флагманского корабля Люк мог видеть, как его стройная лантерна направлялась к золотой дуге, сотканной из света. Он должен был быть там, а не здесь!

— Брат? — К Люку подошел молодой рыцарь ордена. — Следуй, пожалуйста, за мной.

Люк кивнул. Затем посмотрел на кормовое возвышение. Казалось, там собрались все, кто имел имя и положение в рядах Нового Рыцарства: гроссмейстер, маршал ордена и знаменосец. Некто, облаченный в доспехи, замер несколько в стороне от остальных — это, наверное, Лилианна. Мишель стояла рядом с мастером флота Альварезом. Она заметила Люка и приветствовала его скупым жестом. В свете кормовых светильников шрам на ее лице казался еще ужаснее, чем днем. Все, кто был в день кровавой свадьбы в Цитадели ордена, были отмечены печатью событий, печально подумал Люк. Так много раненых, столь многие погибли.

Он взглянул на светящуюся ярким золотым светом дугу, почти полностью закрытую тенью «Божественного гнева». Завтра в этом время эльфы поплатятся за ту резню. За убитых друзей и детей, за святых Церкви Тьюреда. За все, что они сотворили с миром людей со времен смерти Гийома!

— Сюда, вниз, — произнес рыцарь, встретивший его на трапе, указывая на узкие мостки, которые вели с кормового возвышения внутрь корабля.

Раздался удар барабана. Ожидавшие гребцы подняли ремни. Второй удар — и более сотни весел одновременно окунулись в воду. Флагманский корабль лег в дрейф и направился к световой дуге.

Люк спустился по лестнице.

— Сюда! — Его провожатый открыл узкую дверь. За ней находилась каюта.

Комнату освещали два фонаря. На узкой койке лежал Оноре. Его тело свело судорогой, пальцы вцепились в простыню. Он стонал.

Молодой рыцарь закрыл за Люком двери.

Пахло копотью в фонарях и потом.

— Хорошо, что ты пришел, — простонал Оноре. — Ты должен помочь мне.

Люк опустился на колени рядом с койкой. Ему пришлось заставить себя взглянуть на ужасную рану примарха. В поруганной, гноящейся плоти извивались личинки. Поблескивало белым ребро. Рана была глубока. Было видно, как удары сердца заставляют содрогаться мышцы груди.

— Моей силы хватает ставить смерти шах, — прошептал Оноре. — Но излечить свою рану я не могу. Ты должен сделать это!

Люк уже пытался сделать это однажды и потерпел поражение. Не мог же примарх забыть об этом!

Оноре снова скрутило, словно в судорогах. Он должен смотреть глазами целителя, иначе его стошнит! Белые червячки пожирали больную плоть. Ни один нож не сможет отрезать настолько точно, чтобы отделить здоровую ткань от больной.

— Пожалуйста, Люк!

В окно влился золотой свет ворот. Люк склонился и начал убирать личинок кончиками пальцев.

— Когда прозвучит горн, мы будем между мирами, — пробормотал Оноре. — Тогда ты должен приступить.

— Да, конечно, брат. — Он положил руку на лоб Оноре. Он был холодным.

Примарха снова выгнуло от боли. Люк отсчитывал такт, отбиваемый погружением весел во вспененную воду.

Наконец юный рыцарь вынул из раны последнюю личинку и раздавил ее между большим и указательным пальцами. Затем положил ладонь на дыру, зияющую в груди примарха.

Раздался жалобный звук рога.

Люк закрыл глаза. Он чувствовал боль Оноре. Миг, в который горячая пуля вошла в его плоть.

Люк застонал. Все эти годы боли разделил он с примархом. Молодой рыцарь дрожал всем телом. Его голова опустилась на живот больного. Лоб Люка покрывал холодный пот. Какая-то чужая сила словно путами сковала его тело. Сила пронизала его подобно золотому копью. Люк выпустил боль в протяжном крике. Дрожащая плоть извивалась под его пальцами, словно он засунул руку в змеиное гнездо. Внезапно Оноре перестал дергаться. Боль лишила его чувств.

А потом Люка пронзила новая боль, неожиданная и чужая. Удар в лицо. Сильный, резкий. Клинок! Его кожа горела. Вонь от тающего внутреннего жира и тлеющего рога перекрыла все остальные запахи. Волосы его начали завиваться и превратились в дым.

Узлы в легких стискивали его грудь. Он чувствовал по всему телу старые раны своих товарищей. Плохо залеченный перелом внезапно выправился, кости обрели прежнюю форму. Люк закричал. Теперь это были короткие, отрывистые крики. А с палубы ему отвечали дюжины других криков.

Люк почувствовал, как из левой глазницы у него выскользнул стеклянный глаз. Вытесненный чем-то, что выросло вместо него. Кровь стала жиже. Гной, точно пот, тек изо всех пор. А потом он взорвался. Его тело разделилось на части. Он тек по паутине из нитей, сотканных из золотого света. И словно вдалеке замерцало что-то светлое. Его лицо. Оно устремилось к нему. Летело все быстрее и быстрее. А потом его поглотила тьма.