Некоторые мужчины опустили головы.

— Докажи, что ты — Гисхильда! — крикнул седовласый ярл. Этого принцесса помнила. — Ты совершенно не похожа на ту маленькую девочку, которую я когда-то знал.

— Я смогла войти в этот зал и сесть на трон, и никто из вас не помешал мне. Разве одно это не подтверждает, что я — потомок легендарного Мандреда?

Светловолосый ярл, который сначала стоял рядом с Гутрумом, громко расхохотался. Остальные благородные несколько отодвинулись от него.

— Кто же встанет на пути у целой толпы вооруженных эльфов? — возмутился Гутрум.

— Ярлы, которые находятся здесь затем, чтобы служить своей королеве, пошли бы на это. Но я уже слышала, что большинство из вас предпочитают бросать вызов праздничному столу, а не вооруженному противнику, — маленькая белая кошка запрыгнула на колени Гисхильде. С любопытством облизала доспех. Ее привлек тонкий слой оружейного жира.

Принцесса погладила ее по спине, и кошка замурлыкала. Она была единственным существом в зале, кто приветствовал ее.

— Завтра я выйду к вам вместе с королевой Роксанной. — Она одарила Гутрума уничижительным взглядом. — Я уверена, что шлюха узнает дитя, которое выползло из ее чрева.

В зале повисла мертвая тишина.

— Вы поступите умно, если завтра придут только те из вас, кто считает себя воином. Все остальные в будущем будут набивать свои брюха у собственных очагов. И чтобы не было недоразумений: от воинов я ожидаю того, что они без колебаний последуют за мной в бой. Будьте готовы к битве, когда придете. Пришло время ярлам Фьордландии совершать поступки, которые заслуживают того, чтобы скальды воспевали в песнях их бессмертную славу. А теперь идите! И хорошенько подумайте над моими словами!

Похоже, что не все восприняли в штыки ее речь. Гисхильда заметила, что некоторые смотрят на нее с любопытством. Казалось, теперь вопрос о том, действительно ли она Гисхильда, не на первом плане. Ярлы раздумывали, сумеет ли принцесса сделать то, о чем так веско говорила.

— Принцесса? — Олловейн склонился к ней. — Я далек от того, чтобы поучать тебя, но было неумно привселюдно заставлять твоего старого учителя приходить сюда, чтобы указать пальцем на тех, кого он считает бесполезным едоком.

— Почему?

— Потому что из-за этого он может умереть этой же ночью.

Гисхильда с ужасом посмотрела на эльфа.

— Это не игра, принцесса. Тот, кто сидит в этом зале, обладает властью. Тот, кто теряет свое место, унижен. Я думаю, что ты действительно запугала нескольких выскочек. Остальные, возможно, будут сражаться, чтобы не потерять свою власть и влияние. И поэтому твой учитель Рагнар в опасности. Если ты позволишь, я пошлю Фингайна, чтобы он присмотрел за Рагнаром.

Гисхильда кивнула. Тем временем последние ярлы покинули зал, и она внезапно ощутила, что ужасно устала.

— Я пойду отдыхать. Пусть меня разбудят, когда прибудет мама.

— Я выделю охрану для…

— Нет, Олловейн. Как это будет выглядеть? Я хочу быть правительницей и королевой-воительницей, а сама даже не могу отправиться спать без охраны?

— Но ты должна помнить…

Она встала. Маленькая кошка спрыгнула с колен.

— Пожалуйста, Олловейн, уважай мои желания, даже если они кажутся тебе неразумными. Я закрою дверь на засов, если тебя это успокоит. Но я не стану жить в страхе в собственном доме и на каждом шагу окружать себя стражей. Я даже представить себе не могу, что кто-то причинит мне вред. Для этого они слишком уважают мою семью.

— Я не хочу путать тебя, принцесса, но тебе стоит привыкнуть к мысли, что в жизни бывает много такого, чего ты даже представить себе не можешь.

— У тебя не будет выбора, Гисхильда.

Принцесса покачала головой.

— Я буду королевой. Но то, о чем ты говоришь, невероятно!

— Я ведь говорю не о любви, дитя. Ты должна сделать это. Ради своей страны. Ради своего рода. Ты — последняя из рода Мандреда. Они будут так долго надоедать тебе, пока ты не сдашься. Ты же знаешь, что была рождена для этого. Королева или нет, в этом вопросе тебе придется подчиниться.

— Я люблю Люка. Я не могу взять себе другого мужа. Я скорее откажусь от трона.

— Если ты сделаешь это, дворяне начнут драться за корону. Это станет концом Фьордландии.

Гисхильда посмотрела на мать. Роксанна постарела. Под глазами большие мешки от слез. Серебро прокралось в ее черные как смоль, волосы. Гисхильда помнила ее красавицей. То, что она увидела, испугало ее.

Роксанна рассказала ей о нескончаемой войне с ярлами. Ее не уважали, потому что она была не королевских кровей. Да в ее жилах даже не было крови фьордландцев. Неуважение дворян зашло так далеко, что они даже не пытались заставить Роксанну снова выйти замуж, после того как проходили годы, а Гуннар все не возвращался.

— Ты должна сделать это ради страны, — тихо произнесла Роксанна.

— Я уже выбрала возлюбленного и поклялась ему в верности. Никто не займет его место.

— Если я правильно поняла тебя, свадьба не состоялась, — напомнила мать.

— Не хватало только клятвы перед Тьюредом. — Она сказала это упрямо и тут же почувствовала, как кровь прилила к щекам.

Мать удивила ее. Она улыбнулась. А потом крепко обняла дочь. Так, как часто делала это, когда Гисхильда была ребенком. Мать пахла так же, как и раньше, цветами персика, розовым маслом и немного чем-то кислым. Эти объятия подействовали. На глаза Гисхильды навернулись слезы, и поделать ничего с этим она не могла.

— Ты очень любишь его, не так ли? — Голос Роксанны снизился до шепота. Темного. Тихого.

— Да, — вот и все, что смогла сказать Гисхильда.

Она напряглась, чтобы не всхлипнуть. Мать мягко погладила ее по спине.

— Ах, девочка моя, девочка. Большая любовь… Самый прекрасный дар и в то же время — проклятие. Я любила твоего отца больше жизни. Как часто он уезжал. Сколько дней я словно не жила. — Она запнулась. — А теперь, когда я знаю… Когда ты сказала мне, что он… Сколько лун я страдала ради нескольких лун счастья. Ты должна забыть его, Гисхильда. Сердце не может тосковать вечно, оно становится маленьким и теряет мужество. Посмотри на меня! — Она отпустила дочь и села на ее постель. — Думаешь, я хотела стать такой, какой стала? Я каждый день осознавала, насколько я плохая королева. Они не хотели меня. Единственные, кто всегда был за меня, — это мандриды. Остальные…

Роксанна беспомощно всплеснула руками.

— Ты видела их. Берегись Гутрума. Ярл Альдарвика — самый ужасный. Пару дней назад он осмелился преследовать меня. Он хотел, чтобы я объявила Гуннара мертвым. А еще он хотел, чтобы я стала его женой. Не по любви! Наверное, он думал, что если будет обладать мной, то его перспективы получить трон увеличатся. Он хочет быть королем и прямо горит от тщеславия.

Гисхильда сжала губы. Негодяй! Во времена ее отца он был незначительным, маленьким дворянином, жившим взаперти в своей гавани. Он возил контрабандой янтарь и радовался, когда двор уделял ему немного внимания. Гисхильда навела о нем справки, прежде чем пришла мать. Он был опасным человеком, знался с ворами и убийцами. Уже сейчас он обладает властью над ней, рассерженно подумала Гисхильда. Хотя ее мать и приехала в Фирнстайн, но именно она, Гисхильда, пошла в ее покои. Потому что Гутрум был прав. Не пристало дочери приказывать своей матери, королеве, явиться к ней, словно та какая-нибудь служанка.

Она была готова вести с ним спор, решительно подумала Гисхильда. В Цитадели ордена она научилась тому, как нужно действовать в подобных случаях, как обращаться с повстанцами и еретиками. Как… Она не сдержала смеха. Вот насколько глубоко укоренились в ней учения рыцарей. В глазах Нового Рыцарства любой фьордландец был повстанцем и еретиком.

— Ты сейчас думаешь о своем возлюбленном?

Вопрос опечалил Гисхильду. Она должна думать о Люке, а не о Гутруме.

— Сейчас я попробую немного поспать. К завтраку меня ждет банда строптивых ярлов.