Еще не совсем проснувшись, брат пытался забыть и о боли, и о сне. Миг назад он надевал на Мишель сапоги правдивости и затягивал винты до тех пор, пока из-под ногтей на ногах не потекла кровь. Если у Томазина не окажется веских причин будить его, он пожалеет, что отнял этот сон!

— Чего ты хочешь? Опять неприятности с Древом Праха?

— Нет, брат. Ты должен увидеть это своими глазами. Это невероятно. Чернильнолапый кое-что принес… Не новость. Это ты должен увидеть сам, брат!

Оноре с недовольным видом спустил ноги с постели. Деревянный пол был холодным. Такой морозной осени в Валлонкуре не было давно. Может быть, этой зимой впервые за много лет снова выпадет снег.

Оноре нащупал палку, которая стояла у изголовья кровати. Он мерз, но не опускался до того, чтобы завести теплые домашние туфли. Если он будет разгуливать повсюду в истоптанных тапках, то будет чувствовать себя совсем стариком.

Томазин повел брата по убийственно крутой лестнице наверх, к гнезду, располагавшемуся под фронтоном конторы. В отверстиях, проделанных в стене для прилетающих воронов, свистел ветер. Когда братья вошли, послышалось раздраженное карканье. Воняло птичьим пометом, падалью и мокрыми перьями. Птицы сидели на шестах вплотную друг к другу.

На крючке у стены над грязным столом, стоящим напротив двери, висел фонарь. Здесь брат Томазин обычно нес свою одинокую стражу, здесь читал донесения, извлеченные из узких серебряных капсул, привязанных к вороньим лапам. На столе стояли перевернутая фаянсовая миска и маленький заляпанный ящик. Оноре знал, что в этом ящике Томазин хранит свои письменные принадлежности. Под миской он, наверное, спрятал от воронов свой поздний ужин.

— Итак? — Под фронтоном крыши было ужасно холодно.

Томазин провел руками по плечам — жест, ставший его постоянной привычкой, неважно, была ли одежда испачкана птицами или нет. Когда он встречал другого брата или заговаривал с ним, он всегда начинал сражаться с воображаемым или реально присутствующим птичьим пометом.

Оноре сжал зубы, чтобы они не стучали. Не следовало подниматься сюда босиком, подумал он, глядя на грязный пол в свете фонаря.

— Я не могу объяснить это словами. Это просто ужасно! — взволнованно выдавил из себя Томазин. — Подойди и посмотри сам. — Он поднял фаянсовую миску и показал что-то маленькое, окровавленное, спрятанное под ней.

Палец ребенка? Оноре подошел ближе.

Не веря своим глазам, он взял в руки то, что лежало на столе. Оно было мягким. И холодным.

— Теперь ты понимаешь, почему я не мог сказать, что у нас здесь, брат?

Оноре поднял глаза на Томазина, однако смотрел он в пустоту, пытаясь осознать, что это должно означать. Колени его задрожали. Он подтянул к себе стул и сел. Старая рана разболелась. Каждый удар сердца причинял боль.

— Брат Оноре? Все в порядке?

— Нет. — Рыцарь был почти не способен говорить. Ему было плохо. — Откуда это?

— Я же сказал, это принес Чернильнолапый — один из наших воронов.

— Когда?

Томазин беспомощно поднял руки, глянул на отвесную стену на востоке, будто силился разглядеть на небе песочные часы. Над черными хребтами уже виднелись первые проблески зари.

— Пожалуй, с полчаса назад.

Оноре рассматривал крошечную ногу, вспомнил бесконечные допросы Ахтапа. Кобольд рассказывал о народах Альвенмарка, обо всех этих противоестественных созданиях. Об эльфах, троллях и кобольдах. О существах, которые были наполовину людьми, наполовину зверями, как и лутин. О цветочных феях, доверенных лицах королевы. Они сопровождают ее в путешествиях.

Оноре судорожно сглотнул. Итак, она здесь. Тайно. Нога, лежавшая на его ладони, была меньше его мизинца. Под запекшейся кровью на бледной коже виднелся узор из переплетающихся линий.

«Нужно сохранять спокойствие». — Оноре заставил себя дышать ровнее.

— Что это значит? Что…

Рыцарь ордена поднял руку, заставляя Томазина замолчать. Оноре было ясно, что королева будет пытаться отомстить за неудавшееся покушение во время коронации Роксанны. А еще он понимал, что она знает, кто за этим стоит. Но то, что она придет сама, этого он не ожидал. Это было не в ее стиле. Заметила ли она, что одного из ее свиты не хватает?

— Мне написать письмо примарху? Он получит его вскоре после рассвета, если мы немедленно пошлем ворона.

Оноре потер пальцами подбородок. Конечно, по долгу службы он должен немедленно уведомить примарха. Может быть, на рассвете придут эльфы. И их целью наверняка будет Цитадель. Если там произойдет что-то из ряда вон выходящее, они, вероятно, отступят. Они наверняка устроят резню среди послушников. Леон наверняка будет сражаться в первых рядах. Как им удалось пробраться на остров незамеченными? Проклятая магия! Иначе это никак не объяснить… Сколько же их? Если Эмерелль с ними, то там, наверняка, целое войско.

— Брат Оноре! Письмо…

Тот раздраженно отмахнулся. Если с Леоном что-то случится, он, Оноре, возглавит командование Братством Святой Крови. Он станет примархом. Он уже обладает некоторым влиянием… Достаточным для того, чтобы обеспечить его выбор в качестве примарха. И тогда, наконец, Новое Рыцарство развернется в полную силу. Леон стал слишком нерешительным.

— Какие войска находятся ближе всего к Долине Башен?

— Черный Отряд. Они могут быть в долине через полчаса, как только получат приказ. Но почему?..

Оноре решил не обращать внимания на вопрос.

— Разве на перевале не проводятся маневры?

Томазин кивнул.

— Да. У подножия перевала стоят три полка. Завтра, после свадьбы, должны состояться обширные тактические учения…

Дальше Оноре не слушал. Три полка — это три тысячи человек. И к тому же пять сотен Черного Отряда. Проклятая королева эльфов сама засунула голову в петлю. А ему остается только затянуть…

— Ты без промедления напишешь письма командирам трех полков на перевале и главнокомандующему Черным Отрядом. Они должны немедленно выступить в путь. Их цель — Цитадель ордена.

— Но примарх… Разве мы не должны…

— Позже, Томазин, позже! Наши солдаты должны выступить сей час же, если они хотят успеть.

— Ай! — Жюстина посмотрела на свою ногу. Подруга толкнула ее уже в третий раз. — Если на шелке будет пятно крови, я оторву тебе голову!

Белинда подняла глаза.

— Тогда не вертись! Еще одно слово — и будешь зашивать сама!

Жюстина проглотила слова, вертевшиеся у нее на языке. Она должна была быть благодарна Белинде. Это уже третий шов, который делает ее подруга. Если бы она решилась раньше… Но все случилось так неожиданно. Так внезапно. Даже сейчас она еще сомневалась. Было ли это решение разумным?

— Давай, снимай. И смотри мне, чтобы швы не разошлись.

Жюстина повиновалась. В отчаянии она выглянула из окна великолепной комнаты в башне, в которой жила вот уже пять дней. На горизонте показалась первая серебристая полоска. Небо было на удивление ясным. Осенний день обещал быть солнечным. Если бы у них было хоть чуть-чуть больше времени!

Белинда помогла ей снять платье через голову. На пол с тихим звоном упали две булавки.

— Остального вполне достаточно, — успокоила ее подруга. — А ты лучше сядь и выпей что-нибудь.

— Я же не могу идти пьяной на собственную свадьбу!

— Я и не говорю, что ты должна выпить целую кружку. Ну же, сядь наконец! Это последний шов. У нас все получится. И ты будешь самой красивой каланчой, которая когда-либо надевала свадебное платье.

Жюстина оглядела себя с головы до ног, с сомнением изучила свои слишком маленькие груди. Белинда была гораздо более пышнотелой. У нее уже были кое-какие шашни с послушниками. Ей было легко притягивать взгляды мужчин.

— Ты дала ему любовное зелье, не так ли? — приветливо подмигнув, склонилась к ней девушка. — Обычно они так не поступают. У них хорошо получается говорить красивые слова и разбивать сердца. — Белинда вздохнула. — И в одной-двух вещах они тоже очень хороши, если присмотреться. Обещают рай на земле… А потом получают свои золотые шпоры, и их куда-то отправляют. Иногда получишь письмецо… Ненавижу это! Они даже не думают о том, каково это — просить читать такие письма! Ты должна мне дать немного своего языческого волшебного зелья, прекрасная моя ведьмочка. Ну же, скажи, каким богам нужно молиться для этого! — Она рассмеялась. — Вы же думаете, что они живут в деревьях и цветах. Что мне, склониться перед розовым кустом, уколоть себе шипом палец и принести кровавую жертву? Ну же, скажи! Я готова на любую подлость, если за это рыцарь подарит мне такой же роскошный шелк и попросит моей руки!