Леон встретил своего собрата по ордену с улыбкой. Это час героев. Остальное подождет.

— Я рад видеть вас обоих в добром здравии! Итак, вы были готовы.

Друстан озадаченно посмотрел на Леона.

— О чем ты говоришь? — холодно поинтересовался примарх.

— Прошлой ночью я посылал к тебе ворона, брат. Сначала я поднял по тревоге командиров войск, а потом послал известие тебе.

— Никакой ворон ко мне не прилетал.

— Не понимаю. Когда речь идет о таких важных вещах, Томазин всегда посылает сразу двух птиц. Даже представить себе не…

Резким движением Леон прервал его.

— Все это выяснится позднее. Сейчас нужно выиграть бой. — Он был совершенно уверен в том, что Оноре не посылал известия.

Он уже давно знал, что Оноре спит и видит себя в роли примарха ордена. Не гроссмейстером, не верховным маршалом хотел он быть. Оноре хорошо понимал, где сосредоточена настоящая власть. Но этого ни в коем случае нельзя допустить! Он слишком бессовестен. Он испортит орден, в этом Леон был совершенно уверен.

— Должен ли я командовать атакой на лес? — спросил Оноре.

Как же старается этот негодяй играть верного собрата, подумал Леон. От пульсирующей боли в ноге он застонал. Все это причиняло большее беспокойство, чем он хотел признавать. Упоение битвой улетучилось. Он ненавидел эту тайную войну за власть и влияние, бушевавшую внутри Церкви. Даже внутри его ордена! В этом самая большая слабость священнослужителей…

— Пусть маршируют по направлению к лесу. Возглавь их атаку, но не предпринимай ничего, пока не получишь моего точного приказа.

Ничего не понимая, Оноре глядел на него.

— Это неразумно! Они могут уйти…

Неужели этот негодяй собирается отнять у него командование прямо здесь, на поле сражения?

— Ты не полководец, брат! Друстан, ты будешь рядом с братом Оноре и будешь следить за тем, чтобы мои приказы выполнялись слово в слово.

Однорукий рыцарь не стал утруждать себя тем, чтобы скрыть злорадство. Друзей у Оноре не было. Но было много тех, кто его боялся.

— В лесу есть большая поляна, — напомнил Оноре. — Там могут садиться орлы. Нужно срочно атаковать. Мы…

— Ты себя сам слышишь?

— Брат! — Оноре был взволнован. — Ты…

— Большую поляну эльфы не сумеют защитить. Через горы они тоже уйти не смогут. Лилианна уже отрезала им этот путь к отступлению. Ты должен рассуждать, как они, Оноре. Они дерзки, считают себя почти непобедимыми. Даже сейчас они не хотят признать, что, считай, проиграли. Они поступят нагло. А когда они так поступят, то окажутся там, где я хочу, чтобы они оказались. И все умрут! Я скажу тебе, куда они пойдут…

Никогда прежде Юливее не видела Олловейна в таком гневе.

— Ты — очень сильная волшебница. Каждому здесь известно, что ты в одиночку уничтожила корабль ордена Древа Крови. Помоги же! Разве ты не видишь, в каком мы отчаянном положении?

— Тогда я поклялась себе больше не проливать кровь. Я…

— И за эту клятву ты платишь нашей кровью! Сделай же что-нибудь! Зачем же ты согласилась участвовать в деле? Неужели тебе нравится смотреть, как умирают другие? По какой причине отправляются на поле битвы, если при этом не хотят сражаться?

— Я хотела помочь…

— Так помоги! — Мастер меча отвернулся и направил коня к эльфам, собиравшимся на опушке леса.

Юливее бросила взгляд на праздничную поляну. Дымовая завеса, скрывавшая лес от взглядов людей, рассеивалась от набиравшего силу ветра. Там собралось очень много солдат. И волшебница с испугом увидела аркебузиров. Их вонючее оружие собрало с эльфов самую кровавую дань. Ряд за рядом воины маршировали по направлению к лесу. Их было, пожалуй, около тысячи. Никто, даже сам Олловейн, не мог уйти от столь большого числа пуль. И Юливее знала, что никакое волшебство не может отвести в сторону свинец.

Она задумчиво смотрела на курящийся дым. Потом нащупала маленькую пожелтевшую костяную флейту у себя на поясе. Существовала возможность защитить эльфов, не убивая ни одного человека.

Она поднесла флейту к губам и начала наигрывать песнь ветра. Она ухватилась за облака, собирая силу дуновения, а затем начала вить легкую, почти бесплотную нить.

— Ты долго собираешься здесь оставаться, глупая курица?!

Белинда удивила ее своей силой. Женщина крепко и решительно держала Жюстину.

— Но я должна…

— Ты должна была быть у палаток час назад, вместо того чтобы ползать на коленях по капелле и портить свое подвенечное платье. А теперь ты никому там, снаружи, не поможешь!

Жюстина стояла у ворот Цитадели ордена. В толстой стене открывался темный холодный коридор, пропахший навозом, но зато здесь было безопасно. Она видела, как умирали люди, когда над ними пролетали гигантские орлы. Черная магия! Эльфы пришли, чтобы… Ей было ясно: это знамение, о котором она так настойчиво молила Тьюреда. Только ответил ей не Тьюред, а древние боги Друсны — боги, над которыми насмехались священники в голубом и чьи святыни оскверняли. Они не бессильны! И сегодня пришел день возмездия. Боги карали Рыцарство и ее, Жюстину, которая предала веру предков.

Они наверняка отнимут у нее Друстана! Боги леса безгранично сильны в своей ярости. Нужно идти туда…

Жюстина сделала попытку вырваться, но руки кухарки держали ее запястья железными кольцами.

— Ты останешься здесь!

— Но Друстан…

— Твой Друстан — рыцарь. Его учили выживать в бою. Всю свою жизнь он готовился к такому часу. А ты — всего лишь служанка. Если ты пойдешь туда, то умрешь. Пусть лучше он придет к тебе.

Жюстина видела, как изменился дым на опушке леса. Он стал плотнее. Издалека он казался чем-тс осязаемым, что можно было потрогать, словно дорогую ткань.

А потом дым начал двигаться против ветра!

Волоски на руках Жюстины встали дыбом. Она никогда не видела ничего настолько неестественного!

В толпе собравшихся у безопасного туннеля раздались испуганные возгласы. Горстка послушников и конюших, пытавшихся добить упавшего орла, бросились назад к воротам.

Белинда отпустила Жюстину и рухнула на колени. Кухарка молилась от всей души: «Господи наш на небесах, подари нам свет».

Внезапно Жюстина поняла, что происходит. Дым… Он двигался в ее сторону. Его послали боги леса. Дым поглотит ее. Ее душу… ее тело. Унесет в вечную тьму. Боги пришли, чтобы забрать ее.

Жюстина стояла как вкопанная. Она знала, что бежать бесполезно. Уйти от своих богов она все равно не сможет.

Он слышал выстрелы и все крики. Крики орлов! Они были ему знакомы по Альвенмарку. Один раз он даже заметил высоко в небе тень, пролетевшую над зарешеченным окном. Они пришли за ним!

Ахтап подпрыгивал у стены. Пытался добраться до железных прутьев. Но роста не хватало. В комнате не было ничего, кроме огромной кровати — кровати, созданной для человека, а не для лутина. Здесь не было ни стола, ни даже стула. Комната была сделала не для него. И за все эти годы они в ней ничего не изменили.

Конечно, здесь, наверху, в башне, было лучше, чем в ужасной подвальной камере, провонявшей троллем. Но все равно это было узилище с побеленными стенами и окном, сквозь которое проникал дневной свет… Кобольд стал предателем. Они сломили его. И Ахтап видел, на что они способны. Он не хотел закончить свою жизнь, как тот тролль. И ему было неплохо, когда они приходили поговорить с ним. Одноглазый старик или ученая воительница. Ожесточенного рыцаря, опиравшегося на палку, лутин боялся. Но даже тот был желанным гостем, потому что тогда Ахтап был не одинок! Слишком часто он проводил дни напролет, сидя на кровати и глядя, как медленно движется пятно света по противоположной стене.

Это светлое пятно было отражением потерянных дней. Лутин слышал звуки во дворе замка и представлял, что может происходить сейчас там, внизу. Его окно выходило на передний двор. Там, внизу, должно быть, находились загоны для свиней. По ночам, когда все затихало, он очень отчетливо слышал издаваемые животными звуки.