Гисхильда въехала в ворота. Стоял ранний зимний вечер. Ледяной ветер пронизывал девушку до костей. Она вроде подготовилась к этому и надела теплую одежду, но в жарких мангровых зарослях она потела, и теперь ледяной холод казался еще более жестоким.

Принцесса глубоко вздохнула. Крупная кобылица нетерпеливо пританцовывала на месте. Черная, на лбу белое пятно в форме звезды, она была самой красивой лошадью, которую когда-либо доводилось видеть Гисхильде. Девушка дала ей имя, которое обычно шептал ей на ухо Люк в их самые нежные мгновения: Полярная звезда.

Гисхильда успокаивающе погладила лошадь по шее. Позади принцессы в ворота въезжал кортеж. Эльфийские рыцари и кобольды, кентавры, цветочные феи, несколько троллей и даже три черноспинных орла прилетели с ней. Все они были экипированы мастерами королевы. Никогда еще у человека не было такой роскошной свиты! На серебряных доспехах эльфов сверкали драгоценные камни величиной с голубиное яйцо. Плечи троллей украшал мех снежных львов, а на головах у них вместо шлемов были надеты черепа хищников. Гисхильда подозревала, что Брандакс хотел посмеяться над троллями: он набросил себе на плечи мех вшивой домашней кошки, ужасно сочетавшийся с дорогими и слишком яркими тканями, из которых были пошиты его брюки и камзол.

Кентавры надели леопардовые меха в качестве попоны и теплые меховые куртки. Темно-красная сбруя красовалась у них на груди, обвешанная амулетами и серебряными колокольчиками. Только цветочные феи были в чем мать родила. Эмерелль подарила им крошечные волшебные кольца, магическая сила которых должна была защитить от холодов Фьордландии.

Пока эта пестрая толпа собиралась за ней на вершине Январского утеса, Гисхильда смотрела на свой родной город. На крутых крышах лежал первый снег. Восточный ветер задувал дым из печных труб в переулки. Фьорд еще не замерз. У причала стояли дюжины кораблей. Наконец-то она вернулась! Она печально смотрела на королевский замок с его гордым пиршественным залом и большой могильный холм, в котором покоились ее предки.

Работы над новыми укреплениями в форме звезды и над бастионами все еще не были завершены, что заставило сидевшего у нее за спиной Брандакса начать громко разглагольствовать по поводу расхлябанности сонных ленивых строителей-людей, которые, по его мнению, годятся только на то, чтобы возиться с плужным лемехом.

Гисхильда направила лошадь к склону, показавшемуся ей самым покатым. Это было не то место, где стоило ездить верхом. Только козы или эльфийская лошадь могли уверенно ступать по обледенелой тропе. Последние недели Гисхильда много часов провела в долгих поездках верхом, чтобы привыкнуть к Полярной звезде. Она знала, что должна отпустить поводья кобылы. Та сама найдет путь. Единственная сложность заключалась в том, чтобы не выпасть из седла.

Когда они приблизились к стенам города, последний свет давно погас. Стояла ясная зимняя ночь, небо было полно звезд. Над фьордом висел узкий, едва различимый серп луны. Ветер кружил одинокие снежинки.

Со стен города послышались звуки рога. Их обнаружили давным-давно. Восточные ворота были распахнуты. Даже близорукий старик с расстояния сотни шагов понял бы, что такая кавалькада может пожаловать только из Альвенмарка.

Перед воротами выстроился двойной шеренгой отряд воинов почетного конвоя. На зубцах башен зажглись сигнальные огни, и по снегу заплясали дрожащие желто-красные огоньки. За воротами ожидали несколько ярлов на лошадях.

Среди них Гисхильда узнала Сигурда, капитана мандридов, доверенное лицо ее отца. Он уставился на нее, словно девушка была привидением.

— Ты ли это, принцесса? — запинаясь, выдавил он.

Гисхильда придержала кобылу.

— Я вернулась, Сигурд Меченосец.

Она запрокинула голову назад, так что капюшон ее накидки спал, и ярл мог увидеть ее длинные золотистые волосы. На принцессе был пластинчатый доспех, который она захотела себе в подарок от Эмерелль. Такие доспехи получали послушники Валлонкура, когда заслуживали золотые шпоры рыцаря.

Сигурд разглядывал сверкающие латы. Нагрудник украшал стоящий на задних лапах серебряный лев. Это был королевский доспех. Гисхильда очень гордилась им. Эльфийские кузнецы вплели в сталь все свое умение и магию. Много недель потребовалось на то, чтобы закончить работу. Недель, на протяжении которых Гисхильда готовилась к тому, что ее ожидало. Она знала, чего хочет, и знала как этого достичь.

— Собери всех ярлов, которые сейчас в городе. Я хочу видеть их через час в пиршественном зале королевского замка. — Она говорила холодно, твердым голосом, хотя больше всего ей хотелось обнять Сигурда, лучшего друга отца, чтобы оплакать вместе с ним смерть Гуннара.

Капитан мандридов все так же смотрел на нее. Она провела кобылу, при этом мягко коснувшись его руки.

— Это действительно я, мой друг. Не привидение.

Остальные всадники отпрянули. Они смотрели на ее свиту со смесью восхищения и недоверия. За воротами собралась огромная толпа людей. Нищие и купцы, корабелы, плотники и пьяницы стояли плечом к плечу.

Когда она въехала в свой город, в толпе образовалась дорожка. Гисхильда чувствовала страх. Она знала о подавленности людей, о многих проигранных за последние годы битвах. Враг почти достиг Фьордландии. На каждого воина, которого могли выставить они, орден мог выставить десятерых. Ее народ был слишком горд, чтобы прекратить борьбу, но никто больше не питал ложных надежд по поводу исхода войны.

Люди молчали. Слышен был только неясный гул голосов. Вдруг кто-то выкрикнул:

— Мандред вернулся! Близится конец света. Нам предстоит последняя битва!

Гул стал громче.

Гисхильда знала, что должна что-то сделать. Но что… Она выпрямилась в седле.

— Неужели похоже, будто я обрила бороду? — крикнула она звонким голосом. — Наверное это от ужаса, поселившегося здесь, потому что мои фирнстайнцы приветствуют меня шепотом, вместо того чтобы шумно поднести рог полный меда, как положено при встрече князя? Мне доводилось видеть похороны, которые были веселее. Кто умер? Неужели в могилу положили ваше мужество?

— Кто ты такая, женщина, что бросаешь нам в лицо такие оскорбления? Никто из нас никогда тебя не видел. С такой свитой за спиной легко быть грубой.

Гисхильда посмотрела на приземистого мужчину, протолкавшегося в первый ряд. На нем были хорошие одежды и яркая шерстяная шапка. К куртке был пришит меховой воротник. Бедным он быть не может. Его шишковатый нос и красные обвисшие щеки показались ей знакомыми. Совершенно уверена она не была… Но если она сейчас на что-то решится и выиграет, то завоюет фирнстайнцев в течение нескольких мгновений.

— Может, ты и забыл меня, Хрольф Свейнссон, но я хорошо тебя помню. Мужчину, который никогда не снимает шапку, потому что ему не нравится, что его голова гладкая, словно попка ребенка. Ты подарил мне платья для кукол из остатков меха, когда я была маленькой. Хорошая идея! Мой отец потом заказал у тебя сотню подбитых мехом плащей для своих мандридов. Твой магазин стоит на южной оконечности рыбного рынка. А на твоей лестнице раньше всегда сидела слепая Гудрун, которая вырезала на яблоках рожицы и дарила их детям. Даже тем, у родителей которых никогда не было достаточно денег, чтобы купить в твоем магазине плащ. Тебя считают суровым дельцом, но мой отец всегда был убежден в том, что на самом деле у тебя доброе сердце.

Теперь Хрольф тоже уставился на нее так, будто она была привидением. Гисхильда огляделась по сторонам, выискивая знакомые лица. Большинство укутались, чтобы защититься от холода. И они изменились… Сейчас нельзя допустить ошибку. Одно неверное слово, и ее маленькая победа окажется напрасной. И тут она увидела худощавую фигуру… Ошибиться и спутать невозможно… Принцесса помахала рукой.

— Ты кланяешься, Рагнар? Ты еще помнишь, как часто говорил мне, что мечи — не для женских рук? Мне очень жаль, что я оказалась такой плохой ученицей.