Однако еще до того, как он успел перейти реку Кернис в месте, где она была особенно мелкой, из замка выехал другой рыцарь и направился прямо в его сторону. На этот раз у Стена даже не возникло вопроса, кто это мог быть, так как он сразу узнал по длинным рыжим волосам, развевающимся на ветру, свою жену Висинию, скачущую к нему неспешной рысью. Стен воспользовался короткой передышкой, которая ему представилась, чтобы быстренько обмыться в реке. Он смыл грязь и пот с тела и промыл свои длинные темные волосы от пыли. Висиния прискакала, когда он уже сплетал волосы в косу. Она с улыбкой посмотрела на него сверху.
— Приятно.
Стен с удивлением взглянул на нее.
— И что же приятного?
— Твой вид, — все так же с улыбкой ответила она и спрыгнула с лошади. — Капли воды на твоей прекрасной коже, — игриво заявила она и нежно провела пальцем по его груди.
По спине Стена пробежали холодные мурашки, и даже руки покрылись мурашками от ее прикосновения. «Я, наверное, самый счастливый муж во всем Влахкисе», — подумал он. Он заговорщически посмотрел на нее и сказал:
— Осторожно, госпожа Висиния, что люди подумают о таком поведении?
— А может, то, что жена любит и боготворит своего мужа? — невинным голоском заявила Висиния. — И почему так официально, Стен? Нужно ли мужчине, на котором одни лишь мокрые штаны, следовать этикету?
— А вот как раз потому, что на мужчине одни только штаны, он и должен быть особенно вежлив, — возразил Стен. — Иначе его намерения могут быть истолкованы превратно.
— И каковы же его намерения?
— В основном они совершенно неприличные, — ответил Стен с наигранно строгим выражением лица и притянул расхохотавшуюся Висинию к себе.
Их губы встретились, и на какое-то мгновение он просто растворился в ее объятиях, наслаждаясь ее запахом, ее теплом и близостью. Он закрыл глаза и почувствовал вкус ее поцелуя, только затем они отпустили друг друга. В глазах Висинии Стен видел отражение своей собственной любви. Однако тут он вспомнил о рыцаре, и беззаботность сразу улетучилась.
— Есть новости? — спросил он, надевая рубашку через голову.
— Да. Ты наверняка видел гонца. Ионна получила известие с востока.
— От марчега Гиулы? — осторожно переспросил Стен.
И хотя с момента заключения мирного соглашения с масридами прошел почти год, его до сих пор мучили воспоминания о жестокой войне против марчега Цорпада. Слишком долго Стен боролся против масридов, чтобы теперь так просто доверять их словам.
— Переговоры проходят хорошо. Все выглядит так, что Гиула почти готов согласиться на более длительное перемирие, — заявила Висиния.
Однако по ее глазам Стен видел, что есть и другие, плохие новости.
— Если только это не какой-нибудь трюк, чтобы усыпить нашу бдительность, тогда это самые лучшие новости из тех, которые я когда-либо получал с тех пор, как Ионна пронзила проклятое сердце Цорпада. Так почему же ты не радуешься?
— Ну почему, я радуюсь. Мир — возможно, даже союз — это больше того, на что мы надеялись.
— Но?…
— Ионна хочет отправить во двор Гиулы Бекезара гонца. Парламентера, которому она может доверять и словам которого марчег Гиула тоже будет доверять безоговорочно.
— Естественно, — уныло ответил Стен. — Может, следует послать родственника Ионны? Может быть, ее сестру, дипломатические способности которой еще во время войны стали легендой?
— Ионна попросила меня…
— Попросила? — перебил ее Стен, высоко вскинув брови. — Не приказала?
— Нет, попросила меня принять участие в переговорах. Она верит, что мое присутствие придаст важности и значения нашему предложению.
— Она, конечно, права, — согласился влахак, но тут же тихо добавил: — К сожалению.
— Что? — озабоченно переспросила Висиния, но Стен только отмахнулся.
— Ах, ничего. Это все жара, у меня от нее уже совсем кружится голова.
— Ну да, голова у него кружится, — насмешливо повторила Висиния и театральным жестом приложила руку ко лбу. — Ах, боже мой! Я Стен сал Дабран. От копания я совсем не устал, а от жары у меня кружится голова!
— Эй! — закричал Стен наигранно сердито и схватил свою лопату. — Ты хочешь, чтоб я показал тебе, как хорошо я умею копать?
И, не дожидаясь ответа, он начал лопатой черпать воду в речке и брызгать ею в сторону жены, которая только раскинула руки и радостно засмеялась.
В конце концов он еще раз обмылся, и они отправились в замок. По дороге они больше не говорили о послании и попытались по обоюдному молчаливому согласию избегать упоминаний о скорой разлуке.
Когда они приблизились к замку, низкой прямоугольной крепости, Стен не мог не посмотреть на восточную башню, обугленные полуразрушенные стены которой виднелись на фоне неба. Когда слуги баро Хази после последней битвы против масридов в спешке покидали замок Рабенштайн, в порыве злобы они разожгли огонь. И только смелое вмешательство жителей Дабрана предотвратило полное уничтожение крепости.
«Вот еще работа, которую наконец предстоит выполнить», — подумал Стен, почувствовав себя немного виноватым из-за того, что так долго медлил с восстановлением этой башни. Так как старые покои его семьи был разрушены, ему пришлось устроить свою с Висинией спальню в части, принадлежавшей управителю замка, а Костин на время переехал в комнаты для прислуги. Хотя жена его не жаловалась, а Костин был даже рад тому, что наслаждался в замке женским обществом, все же каждый раз при виде полуразрушенной башни Стен чувствовал укоры совести.
Стену пришлось обсудить некоторые вопросы с торговцами и ремесленниками из города, которые жаловались на плохое состояние улиц и ухудшение по этой причине торговли. Так что они вновь встретились с Висинией уже после захода солнца. Она в маленьком кабинете писала письма и депеши, которые нужно было подготовить для путешествия. Когда Стен вошел в комнату, Висиния подошла к нему с кувшином разбавленного вина и двумя кружками в руках:
— Ну что, эти ненасытные отстали от тебя наконец?
Такой оборот развеселил Стена, и он рассмеялся, но потом серьезно ответил:
— Их требования справедливы. Улицы в плачевном состоянии, их сильно разбили за последнюю осень и зиму. Но ведь у нас каждый человек на счету, нам все до единого нужны для работы на полях и для строительства в городе. Я бы и сам с удовольствием отремонтировал улицы, но мне, к сожалению, не хватает рабочих рук.
— А как же беженцы? Как только для них было построено жилье, им практически больше нечего делать.
— Мы не можем требовать, чтобы они трудились бесплатно. Ведь тогда их жизнь на свободе во Влахкисе станет ненамного лучше, чем под кнутом у масридов, — возразил Стен, нахмурив лоб.
Он устало опустился на стул и налил вина себе и Висинии.
В комнате было тепло, несмотря на то что окна стояли настежь открытыми. Толстые стены замка нагревались за день, сохраняя тепло, отчего ночи здесь становились очень душными.
— Тогда заплати им за работу.
— Чем? Баро Хази, да будет его имя трижды проклято, оставил нам пустую казну. И мы не можем даже собрать налоги, так как сейчас это просто невозможно. Хази обескровил земли, забирая у людей последние деньги на содержание своей армии, которую требовал у него Цорпад. Эта война все поглотила.
— А как же торговцы? Они не могут внести хоть какой-нибудь вклад в это дело? — спросила Висиния, взяла у Стена свою кружку и отпила глоток вина.
— Это возможно, — задумчиво произнес Стен. — Ведь все-таки ремонт улиц пойдет им же на благо. Но кто их сможет убедить в этом?
— Я вполне могу поговорить с торговцами. Прямо завтра утром, на пути к Гиуле Бекезару, я поговорю с Матеем. Он пользуется большим авторитетом среди торговцев.
— Но ведь это моя задача, — возразил Стен. — Ведь это я боярин Дабрана. Я не могу требовать ни от тебя, ни от кого-либо из своих людей выполнять мою работу.
— Ты и так нагрузил себя целой горой работы, Стен, и ты знаешь об этом. Люди в Дабране тоже видят это. Но ты можешь работать, используя только те средства, которыми располагаешь И когда в прошлый раз ты пытался серьезно поговорить с торговцами, все закончилось криками и непониманием. Со мной у них так легко это не пройдет.
