Поэтому охранники попадали на пол и в свою очередь открыли неприцельный огонь в сторону Салаутдина. Перекатывались, падали за столы, стараясь укрыться от пуль... И стреляли, нажимали на спуск, стремясь дать выход переполняющему их в эти минуты страху...

Небольшой зал кафе наполнился грохотом выстрелов, женским визгом, звоном разбивающейся посуды... А Даудов уже отступал, пятился в сторону подсобки, из которой появился минуту назад. "ПСМ" он бросил – в магазине кончились патроны, а перезаряжать у него не было ни времени, ни возможности...

Зато огонь "стечкина" был теперь перенесен на охранников. И хотя времени на то, чтобы прицелиться, у Даудова не было – сейчас ему уже надо было уходить, покидать это место, – его стрельба была не такой уж безуспешной. Перед тем как скрыться в двери подсобки, он еще увидел одного из охранников, ухватившегося за плечо и медленно сползающего по стенке.

Оказавшись в коридоре подсобного помещения, полевой командир развернулся и побежал. Он выполнил свой долг. Все было кончено, в этом он был уверен. После таких ранений, как те, что были нанесены им Лосю, не выживают... Он отомстил за урон, нанесенный чести его семьи. Обидчик заплатил своей жизнью. И то, что он сейчас делал, не было бегством в полном смысле этого слова. Всего лишь заранее подготовленное отступление...

Даудов пробежал по довольно длинному и извилистому коридору, уже слыша за своей спиной топот погони. Все же охранники Лося были профессионалами. Пусть и не самым лучшим образом подготовленными. И, уже понимая, что со своей работой они не справились, предвидя неизбежную "предъяву" со стороны соратников авторитета, они старались хоть в какой-то степени реабилитировать себя в глазах братвы.

Салаутдин, не оглядываясь, дважды выстрелил себе за спину, после чего отшвырнул пистолет. Оружие больше не было нужным. Им предстояло уходить обратно, на родину, через всю Россию, и в такой дороге пистолеты и автоматы могли только повредить, а не помочь.

Заскочив в тесное помещение жарочной, Даудов захлопнул за своей спиной дверь. Звякнула щеколда... Разрывая рубашку, Салаутдин торопливо протиснулся все в ту же, заранее приготовленную боевиками "дверь" и оказался в тихом и таком спокойном после перестрелки дворе жилого дома.

Не оглядываясь, уже зная, что сейчас должно произойти, полевой командир бросился в сторону. Туда, где уже заведенная, с хорошо прогретым двигателем, ждала его "девятка"...

Увидев, как ярким пятном на фоне серой стены дома мелькнула белая рубаха командира, Лечи, устроившийся в глубине двора, напротив жарочной, извлек из-под одежды спрятанный там до поры до времени тубус гранатомета и, опускаясь на колено, изготовился к стрельбе. В его задачу входило нейтрализовать возможную погоню.

Война была для него делом привычным. Насколько можно к этому привыкнуть. Но место... Это была не родная "зеленка", по которой можно было незаметно подобраться к врагу. Сейчас он находился в совершенно чужом для него городе. И это не могло не нервировать...

Наверное, именно поэтому опытный боевик поспешил. Выстрел гранатомета стартовал немногим раньше, чем обозленные, разгоряченные охранники взломали дверь внутри помещения. И это их спасло... Взрыв, разворотивший стену жарочной, не причинил им никакого вреда. Скорее наоборот – долетевшими до двери раскаленными осколками была сорвана щеколда.

Прикрывая головы и лица руками, трое охранников пробежали через горящее помещение и, жадно хватая широко открытыми ртами прохладный воздух улицы, вырвались наружу. Им не пришлось даже оглядываться, высматривая нападавших, – прямо перед ними маячила спина бегущего к машине человека с "АКСом" в руке. И опростоволосившиеся секьюрити начали азартно палить в эту спину.

Из более чем десятка выпущенных пуль Лечи досталось всего две. Одна – в позвоночник, чуть повыше поясницы. Наверное, с таким ранением он еще мог бы жить... Правда, плохо – фактически без ног, в неподвижности... Вот только одновременно с этим ранением боевик получил и другое. Еще одна пуля, выпущенная из пистолета кого-то из охранников, размозжила ему затылок...

Салаутдин, уже занявший место на заднем сиденье автомобиля, видел, как упал его боец. Первая мысль была: тот просто споткнулся. Очень не вовремя, конечно... Но и бросать его здесь Даудов не собирался.

Подняв автомат, который тоже ждал его в машине, он выпустил очередь в сторону охранников. И хотя все пули пролетели над их головами, они дружно рухнули на землю... Салаутдин же бросил быстрый взгляд на все еще лежащего без движения боевика. Мог бы и поторопиться...

Окровавленные волосы на затылке и полная неподвижность тела сказали полевому командиру все.

– Поехали! – Он толкнул сидящего за рулем Салмана в плечо и дал еще одну короткую очередь в сторону охранников.

"Девятка" с пробуксовкой сорвалась с места. Несколько запоздалых пуль, выпущенных охранниками, звонко щелкнули по стойкам...

В этом не было ничего страшного. Колеса и двигатель целы, машина скоростная... А проехать необходимо было всего ничего. Чуть больше двух кварталов. К тому месту, где уже заранее был приготовлен другой, нигде и никем не "засвеченный" автомобиль, на котором они и должны были уходить из города.

Неожиданно Салман ударил по тормозам. Уже разогнавшуюся "девятку" занесло, но она тем не менее послушно замерла на месте. Салаутдина швырнуло вперед. Глянув через лобовое стекло, Даудов увидел, что единственный выезд со двора надежно заблокирован какой-то автомашиной...

В разработанном Салаутдином плане был всего лишь один маленький просчет... Даже не в самом плане. Он-то как раз был хорош! Дерзкий, отчаянный, предельно рисковый, но при этом имевший все шансы на успех...

Дело было в другом. Ни зэки, осуществлявшие предварительную подготовку, ни непривычные к работе в городских условиях боевики не смогли вычислить второй экипаж охраны, который Самохин определил для скрытного сопровождения Самого при его перемещениях по городу.

Этот второй экипаж состоял из четырех человек, вооруженных автоматами и снабженных спецсредствами. До того, как в подвальчике началась стрельба, они совершенно спокойно сидели в машине, немного в стороне от кафе. Не мозолили глаза...

Услышав тихие хлопки, старший этого экипажа даже не сразу сообразил, что это стрельба. А когда сообразил...

– Вперед! – закричал он, выскакивая из машины.

Вслед за ним салон стремительно покинули еще двое. На ходу перезаряжая оружие, они бросились к стеклянной двери кафе. Раздумывать тут было некогда... Да, собственно, и не о чем. Пальба велась в помещении, в котором находился объект охраны. И его необходимо было защищать в любом случае.

Уже на бегу старший махнул рукой водителю в сторону проезда со двора – загородить! Нападавшие явно пришли извне, а не со стороны входа. Иначе бы кто-нибудь из членов экипажа их увидел... Но сами охранники все равно устремились к центральному входу. Сработал стереотип мышления – двигаться в наиболее очевидном направлении...

Охранников уже на пороге остановил и заставил развернуться взрыв во дворе кафе. А последовавшая вслед за взрывом стрельба только заставила ускорить бег...

Они подоспели как раз вовремя – барсом выпрыгнувший из-за руля "девятки" Салман уже выпустил короткую очередь из своего автомата в водителя машины охраны. Одна из пуль попала тому в грудь, бронежилет не пробила, но страшной силы удар швырнул охранника на землю.

И тут же самого боевика, лишенного даже такой защиты, буквально посекли очереди автоматов остальных троих охранников, которые без предупреждения открыли огонь на поражение. И все, что успел сделать чеченец, так это прикрыть собственным телом командира...

Салаутдин, оказавшийся рядом с машиной, затравленно огляделся по сторонам. Сзади приближались уже полностью оправившиеся, настороженные и готовые к бою телохранители погибшего авторитета, впереди стояли автоматчики. Выхода не было. Даудов оказался заперт в каменном мешке двора...