Ладно. Здесь я больше не помощник. Пойдем в кабину.

Роман сосредоточенно смотрел на приборы, но все равно заметил меня, когда я уже хотел опуститься в кресло второго пилота, и успел брякнуть:

- Там крови много, не измажься.

- Спасибо, - я плюхнулся, ощутив телом теплое влажное сиденье. Плевать! - Как у нас дела?

- Хреново, Командир, - Долгов все не отводил взгляда от приборов. - Я, похоже, компас прострелил.

Весело.

- И что теперь?

- А то, что летим, куда глаза глядят. Вернее, поддерживаем то направление, что до перестрелки был. Я надеюсь, что тогда уже арабы на курс вышли. Иначе…

Иначе понятно. Скорость у вертушки двести километров в час. До утра еще - почти час. Если направление неверное - занесет нас…

- Ты не бойся, Командир, очень далеко не залетим. Топлива у нас тютелька в тютельку, еще часа на полтора лета. А дальше… - Роман ударил кулаком одной руки о ладонь другой.

- Может, приземлимся, а потом, как солнце появится, взлетим? - предложил я.

- Угу, - Долгов ухмыльнулся в бороду. - Командир, во-первых, не переоценивай моих способностей. Дотянуть сейчас на этой развалюхе я, может быть, куда-нибудь еще смогу, а вот садиться, взлетать… Во-вторых, глянь сюда, - палец ткнул вверх, - видишь, хреновина пробита? Это турбостартер, грубо говоря, ключ зажигания вертолета. Мы, блин, будто специально все важные приборы прострелили..

Так что, если сядем - вряд ли уже взлетим. Если сядем еще…

Да уж, ситуация.

- Так что, летим по курсу?

- Летим…

Проклятая железяка с винтом на крыше уже с час ковыляла в воздухе, неся в своем чреве трех членов Команды. Сразу после перестрелки у вертолета зачихал один из двигателей, но вскоре снова низко успокаивающе загудел. Делать в кабине было абсолютно нечего, и я даже немного задремал, в высохшем подо мной кресле. Борода же не выпускал штурвала из рук.

Открыв глаза, спросонья, я не поверил глазам - неужели так долго продрых! Глянул на часы, нет, все правильно, тогда почему радикальная чернота за стеклами поменяла свой цвет на пепельно-серый?

- Роман, мне кажется, или действительно…

- Конечно, Командир, - Долгов повернул покрасневшие воспаленные глаза в мою сторону. - А ты что думал, утро уже никогда не наступит?

- Ну, ведь до рассвета еще полчаса, - слабая попытка оправдаться.

- Угу. А ты искренне веришь, что рассвет на земле и на высоте двух километров наступает одновременно?

Уделал, ничего не скажешь. Я, конечно, тоже что надо - сморозил глупость. Хорошо еще, что никто посторонний не видел.

Запоздало в пробуждающуюся голову пришла мысль о Денисе. Вот же свинья! Сижу тут, разговоры о погоде веду, а пацан там уже может…

Паки лежал все в той же позе, на мягких, словно перина, кулях. Пульс прощупывался, дыхание угадывалось - больше мы ничего не можем сделать.

Посидев с минуту около парнишки, я вернулся в кабину. Небо за стеклами уже начинало голубеть; стала различима поверхность земли. К сожалению, под нами было только песчаное море.

- Дешт Кевир?

- Черт его знает, Командир. Я же с неба никогда ее не видел. Через пару минут солнце взойдет. Тогда и поймем, куда нас нелегкая занесла.

Опять зачихал двигатель. Только этого еще не хватало.

- Ты бы сел, пристегнулся, Командир…

Я не стал заставлять себя упрашивать дважды. Устроившись на пилотском кресле, спросил:

- Помощь какая-нибудь нужна?

- Лучшая помощь - это "не мешай"! - отмахнулся Долгов.

Как скажешь, Борода, как скажешь.

Прошла минута; двигателю не полегчало. Глянув на альтиметр, я заметил, что мы медленно, но верно теряем высоту.

Непечатная ругань Долгова заставила оторвать взгляд от приборов. Среди добрых двух десятков матерных слов я разобрал "солнце".

Солнце взошло.

Но не там, где мы ожидали.

Наглый алый диск поднимался из песчаного моря с нашего левого борта, а должен был оказаться справа.

- Юго-запад, Андрей! - в горячке Роман назвал меня по имени. - Мы летели вместо севера-запада на юго-запад. Триста километров!

- Так чего ты ждешь!? Разворачивай вертушку!

- Слушаюсь! Держись, командир!

Борода кинул вертолет в пологий штопор. Зря. Еще не успел ожить "зачихавший" двигатель и вслед за ним замолчал второй.

Какая-то сила словно подбросила тело вверх, попыталась вырвать из сидения. Ремни удержали меня, впившись в плечи. Роман от неожиданности даже выронил штурвал из рук, из-за чего вертолет чуть не превратил свое падение в отвесное. К счастью, Борода успел вовремя собраться и кое-как выровнял машину.

- И что теперь!? - я заорал, сам того не ожидая.

- Ничего, командир. Нам только молиться остается - может, двигатели заведутся. Если нет - бухнемся нафиг!

Молиться… Кому? Какой высшей силе? Той, что позволила свершиться Обмену? Или той, которая женщин не уберегла? Бесполезно…

Альтиметр показывал тысячу метров. Это даже не арийские "тысяча сто - смерть в лицо нам дышит". Мы уже в ее смердящей пасти.

Вертолет продолжал свое неукротимое падение. Семьсот метров… шестьсот пятьдесят… Мне приходилось и умирать от жажды в пустыне, и биться насмерть с мутантами, проходить смертельные ловушки - но в тех случаях спасение находилось в моих собственных руках: сделай запредельное усилие, прояви чудеса ловкости - и ты выжил. Теперь же все зависело от проклятой железяки…

Четыреста метров…

- Ох, и грохнемся же мы, командир! - Долгов разразился истерическим смехом - не выдержали нервы.

- Роман, а как же авторотация? - я попытался выудить из глубин памяти скудные познания о вертолетах…

- Авто- что? Где ты таких слов набрался, командир? Звезданемся так, что мало не покажется. А все эти басни, про воздушный поток, забудь.

- Гонишь ты, по-моему, Борода. Попробуй все-таки на авторотации вертушку посадить. С движками, по-любому, ничего не выйдет.

- Хорошо, командир, - Долгов, пожав плечами, потянулся к каким-то тумблерам. - Мне-то какая разница как умирать.

Пощелкав переключателями, Роман вернулся в исходное положение.

- Ну вот, твоя пресловутая авторотация, командир. Легче стало?

Легче не стало. Вертолет все так же падал вниз, если и не камнем, то уж мешком цемента точно. Бесстрастный альтиметр продолжал отсчитывать расстояние, которое нам оставалось прожить. Триста… Двести пятьдесят…

- А внизу барханы… - вполголоса проговорил Борода. - Слышь, командир, может и прорвемся. Ладно… Позу зародыша из учебников помнишь? Давай, загибайся.

Я молча скрючился в пилотском кресле, насколько мне позволили это ремни. Как зародыш… Придется подчиниться.

И вновь запоздалая мысль будто молотом по наковальне прошлась по глупой голове. Денис! У нас, пристегнутых и сгруппировавшихся - имелся хотя бы призрачный шанс выжить; у тяжелораненого мальчишки, свободно лежащего на мягких мешках…

Я бросился расстегивать ремень, но мои движения уловил Долгов.

- Куда, Командир! Рехнулся?

- Паки, - мне некогда было рассусоливать, но проклятый ремень отказывался поддаваться, - не пристегнут.

В черных глазах Романа мелькнула искорка сожаления.

- Андрей, ты не успеешь. Сто метров. Погибните оба. Останься - вдруг, повезет. Должно повезти.

Останься - все равно не поможешь. "И его ты не спасешь и сама ты пропадешь."

И я уцепился за эту соломинку, протянутую моей совести. Мягкие мешки. Авось, повезет. Ничего другого мне и не осталось сделать - три секунды спустя вертолет остановил свое падение, встретившись с песчаными барханами.

- Командир, ты как? - только по интонации можно было догадаться, что со мной говорит Долгов. От былого разухабистого баса теперь не осталось и следа: Роман хрипел как старый дед.

Почему я ничего не вижу? Потому что закрыты глаза. Почему я не могу ничего сказать? Сейчас отвечу.