— Так-то лучше! — Гвендаль победно запахнул на себе алый плащ.

— А если Элиа их тоже встретил? — с опасением спросил Кадо.

Гвендаль хмуро покачал головой.

— Боюсь, он встретил волка поопаснее, — возразил Чародей, и взоры трех друзей обратились к озеру.

Им предстал круг ровного льда, едва блестящего во тьме, и черный силуэт башни, стрелой уходящий в небеса, полные туч.

— Смотрите! — воскликнул Орн, указывая вперед.

Раскинувшийся перед ними ледяной каток быстро покрывался трещинами. Лед начинал трещать и расходиться, открывая черную, бурлящую воду.

— Там! — крикнул Кадо, также протягивая вперед руку.

Посреди озера, там, куда сходились все трещины во льду, на большом обломке льдины темнела маленькая человеческая фигура. Кадо бросился вперед, но Гвендаль схватил его за локоть и удержал.

— Подожди! — воскликнул Чародей, в испуге глядя на озеро.

Каменная горная твердь задрожала под ногами. Прямо на глазах у Гвендаля, Орна и Кадо башня Облаков содрогнулась до самого основания, скрытого под толщей льда и воды, и рухнула с оглушительным грохотом. Тяжелые камни ее кладки разлетелись в разные стороны черным фонтаном, разбивая лед и поднимая тучи обжигающе холодных брызг. Кадо тихо ахнул, Орн прижал ладонь ко рту. Гвендаль же взмахнул посохом и бросился на лед, который уже начал двигаться, как весной на реке. Льдины трещали под ногами Чародея, грозя опрокинуться вместе с ним. Перепрыгивая с одной на другую, Гвендаль добрался до середины озера, туда, где виднелось темное пятно человеческого тела. Он ступил на шаткую поверхность ледяного обломка и остановился, тяжело дыша и опираясь на посох. Сквозь одевшую озеро ночную тьму Чародей увидел Элиа. Он лежал на спине, запрокинув лицо к небу, и сжимал в правой руке свой меч. Его глаза были закрыты, а на лице светилась улыбка покоя и счастья.

В голове у Нока гудело. Должно быть, то был вой ветра слышавшийся отовсюду. Ноги у гнома заледенели, но затылком он лежал на чем-то мягком, и какое-то живое тепло уютно и заботливо обхватывало его за плечи. На щеке Нок почувствовал что-то горячее и мокрое. Это могла быть только слеза. При мысли о том, что плачет, гном пришел в возмущение. Он поспешно отер лицо, и понял, что слезы не его собственные. Нок открыл один глаз, потом второй, и увидел бездонные серые очи, взиравшие на него ласково и с тревогой. Нок понял, что лежит головою на коленях у принцессы Юрлин. Точно также, но ногами в другую строну рядом лежал Варион. Глаза у эльфа были закрыты.

— Он умер? — испугался Нок.

— Нет-нет, — слеза Юрлин снова упала гному на лицо, и эльфийская принцесса стерла ее, погладив Нока по щеке, — Он скоро очнется. Мы все скоро очнемся.

Она подняла глаза, полные слез, и поглядела вокруг. Нок последовал ее примеру, и его глаза тоже наполнились слезами — таким нестерпимо ярким ему показался бледный неуверенный рассвет, занимавшийся над Занбаргардом. Ветер, леденивший кожу и студивший дыхание, стих. Кругом стояла тишина, как на берегу моря после урагана. Нок увидел чуть в стороне от себя черную стрелу, лежащую на земле. Он понял, что это та самая, стрела, которая ударила его в грудь. Она не смогла пробить крепкий, подгорной работы доспех и отскочила, только лишь сбив гнома с ног. Потом Нок увидел царицу, Каленвена и Ронфа, собиравших уцелевших в бою чародеев. Мимо быстрым шагом прошел Вернигор, отдавая своим лейтенантам приказы собрать раненых и пересчитать павших. За ним шел Евглен и все порывался обработать рану на лбу у гроссмейстера, из которой еще сочилась кровь. Вернигор осторожно отодвигал своего бывшего ученика плечом и продолжал разговаривать с командирами. Его взгляд задержался на Ноке. Убедившись, что другу не грозить опасность, Вернигор пошел дальше. Нок пробежался глазами по полю битвы и чуть в стороне увидел Тарилор. Она сидела на камне, укутанная походным одеялом, а рядом с ней еще несколько уцелевших эльфов. У всех были бледные, потрясенные лица, и вид такой, словно они только что очнулись от тяжелого сна. Всюду виднелись припорошенные снегом тела погибших, стонали раненые, и все узкое пространство ущелья заполняли кучи пепла. Серовато-белый пепел устилал снег и камни, он еще тлел и потому дымился. Легкие струйки дыма поднимались над местом сражения, медленно клубясь в первых солнечных лучах.

— А где же темные эльфы, моя госпожа? — шепотом спросил Нок.

— Их нет, — шепотом ответила Юрлин, — Они не вернутся.

Сдавленно вскрикнув, Гвендаль бросился к племяннику и склонился над ним. Кругом грохотал ломающийся лед. В просветах между ним по воде Багряного озера пробегали блики кровавого света из глубины. Гвендаль подхватил Элиа на руки, как ребенка, и понес на берег. Видя, что он возвращается, Кадо поспешно сбросил плащ и расстелил его на снегу. Орн встретил Чародея у кромки освободившейся воды и принял его ношу. Бережно уложив Элиа на теплый плащ, подбитый мехом, друзья склонились над ним. Элиа не двигался, и в темноте было не разобрать, дышит ли он.

— Он умер! — в ужасе воскликнул Кадо.

— Еще чего? — возмутился Орн, — Ни за что!

— Конечно, он не умер, — убежденно промолвил Чародей, склоняясь над Элиа и ослабляя завязки зеленого плаща на его шее.

По щеке Элиа бежал ручеек крови. Гвендаль торопливо провел по нему пальцем, и царапина зажила. Аногер по-прежнему лежал рядом с Рассказчиком, мягко блестя изящным листовидным лезвием. Только сейчас, слегка успокоившись, Гвендаль заметил, что в левой руке Элиа держит второй меч. Вороненый, длинный, с массивной рукоятью, перевитой черненными змеями, этот мрачный клинок казался слишком большим для Элиа. Гвендаль взял его в руки и увидел, что на поверхности лезвия выбит узор с изображением парящих летучих мышей. От меча веяло мраком, тоской и погибелью. Чародей поморщился от отвращения, сделал несколько шагов к склону горы и, со всей силы ударил мечом о скальный выступ. С тоскливым звоном клинок сломался возле самой рукояти и упал в снег. Рядом Гвендаль бросил и рукоять. Кадо за его спиной обрадовано вскрикнул: Элиа глубоко вздохнул и пошевелился.

— Я умер? — едва слышно спросил он, поведя бровями.

— Еще чего? — возмутился Орн, — Ни за что!

Кадо торопливо укутал его плащом и жестом позвал Чародея обратно. Быстрыми шагами Гвендаль поспешил назад и сел на снег рядом с лежащим племянником. Словно почувствовав его присутствие, Элиа нащупал и сжал его руку.

— Я не ранен, — сказал он, слабо улыбнувшись, — Башня рухнула, да?

— Как карточный домик! — подтвердил Кадо, изумленно всплеснув руками.

— А Эверонт? Где он? — спросил Гвендаль.

— Там, внизу, — ответил Элиа все тем же слабым голосом, — И колдовской камень тоже. Мы разделились и стали свободны друг от друга. Хотя я не знаю, почему.

— Это потому, что твое волшебство при затмении не действовало, — заметил Орн, обращаясь к Гвендалю.

— Хм! — Гвендаль скорчил обиженную гримасу и надменно встряхнул черными кудрями, — Много ты понимаешь, демон, в таких тонкостях. Это совершенно необъяснимый для колдовской науки случай.

— Ну-ну, — ухмыльнувшись уголком рта, покладисто согласился Орн.

Элиа дрожал от холода, и демон набросил на него и свой плащ. Мороз вечной ночи и впрямь был нестерпим.

— Теперь мы все свободны, правда? — промолвил Элиа.

— Да, — согласился Гвендаль, — Но как тебе это удалось, мальчик? Как ты одолел Эверонта?

Элиа улыбнулся.

— Раньше мне требовались силы, чтобы защитить колдовской камень. А теперь камень отдал свою силу, чтобы защитить меня.

Он сел и открыл глаза. Они больше не заполнялись до краев глубокой зеленью. Теперь они были такими же, как у Гвендаля — синими.

— Ночь? — поглядев вокруг, с удивлением сказал Элиа.

Ветерок пробежал над Багряным озером, и на восточном горизонте появилась светлая полоса.

— Солнце восходит, — сказал Гвендаль, указывая на нее.