— Известно, что вы подлые убийцы! — промычал я, слизывая кровь с губ.

— Слыхали? — воскликнул Кирату, ни к кому конкретно не обращаясь. Сукин сын назвал нас убийцами. Скоро он убедится в этом на собственной шкуре. Есть у тебя дубинка или лучше нож? Этот ублюдок сейчас у меня попляшет.

— Погодите, мистер Кирату, — остановил его Луиджи. — Сначала с ним поговорит босс, а уж потом можете делать с ним что угодно.

— Ладно. Только бы ты видел, как он петушился в моем доме! Хотел меня запугать, корчил из себя невесть что!

— И ты здорово струхнул, импотент несчастный! — удалось выговорить мне.

— Шелудивый пес, это кто здесь импотент?! — И снова на меня обрушился град ударов. Левая бровь была рассечена, правый глаз заливала теплая, липкая кровь. Не стоило мне его дразнить, обычно я сам всегда против ненужной бравады и при других обстоятельствах не стал бы лезть на рожон.

— Я тебе покажу, кто здесь импотент! Так что тебе про нас известно?

Я с трудом приподнял голову, молча смотрел на него несколько секунд, потом смачно плюнул ему в рожу и угодил-таки в цель. Можете представить, что с ним сделалось — он едва не лопнул от ярости.

— Не переборщите, — предупредил его Луиджи.

— Боишься убить меня, дерьмо собачье? — Я испытывал к нему одно презрение.

— Господи! Я и впрямь сейчас прикончу ублюдка!

Он метнулся ко мне, вцепился пальцами в горло. Я даже не пытался сопротивляться — ведь по-прежнему был связан по рукам и ногам. Он все сжимал пальцы, и я уже начал задыхаться. Ну и пусть, лишь бы кончилась эта пытка. Жаль только жену, останется вдовой с малыми детьми на руках. Но тут пальцы у меня на горле разжались.

— Сказано, не перебарщивать! — буркнул Луиджи, оттаскивая от меня Кирату. — Мы заставим его заговорить в свое время, есть для этого верные, испытанные средства. А пока что пошли отсюда.

— Мы тоже кое-что умеем, не хуже вас! — злобно огрызнулся Кирату, потом повернулся ко мне: — Знаешь, что я сделаю, чтобы развязать тебе язык?

— Мне все равно.

— Говорю вам, не такой уж он герой, — повеселел Кирату. — Заранее тебе скажу, чтобы ты мог приготовиться. Начнем с того, что отрежем уши и проткнем булавкой глаза. Потом, герой, мы тебя оскопим, а на рану соли крутой насыпем.

Я едва сознание не потерял: что может быть ужаснее пыток! Да этот садист и впрямь на все готов, кто ему может помешать?..

— Ну что, Луиджи, по душе тебе мой план? — спросил Кирату у своего сообщника с видом отличившегося ребенка, ожидающего похвалы взрослых.

— По мне, сэр, все средства хороши, лишь бы от них был прок. Я привык исполнять приказы.

— И я того же мнения, — поспешил согласиться Кирату. — Однако нам полезно обменяться опытом. Еще недурен способ — дробить кувалдой пальчики по одному и при этом глядеть в глаза пытаемому. Я также за употребление перца…

— Пойдем. Босс, мистер Макгаффи, рассчитывает найти легавого в отличной форме, а уж потом он ваш.

Я не переставал изумляться этому Кирату. Ничего себе отец семейства! Изверг, изувер, садист и извращенец! Нет, он не насладится моим унижением, ему придется сначала убить меня, прежде чем осуществить этот гнусный план. Я буду защищаться до последнего вздоха.

Кирату в который раз смерил меня ненавидящим взглядом и, не прибавив ни слова, вышел вслед за Луиджи из камеры. У меня слипались глаза, налились свинцом веки, мне все было безразлично: умираю ли я, засыпаю, или же это обморок. Лишь бы забыться…

Зря я решил, что моя супруга спала, пока меня умыкали. Она услышала стук автомобильных дверец и ждала, что я вот-вот войду в дом. Однако я не появился, и она отправилась выяснить, что со мной стряслось. У ворот она увидела мою машину, но меня самого нигде не было.

— Поль! — стала окликать меня жена от ворот. — Где же ты, Поль? Чего ты там возишься?

Так и не дождавшись ответа, она заподозрила неладное. Прогнав прочь несуразную мысль, что я валяюсь в канаве пьяный, жена вернулась в дом и разбудила служанку. Часы на стене показывали десять минут четвертого.

— Скорее, Эстер, вставай! Что-то случилось с Полем. — Она быстро надела платье и плащ. — Господи, Эстер, где же запасные ключи от ворот?

— Они в кухонном буфете.

— Прихвати фонарь, да поживей! Его машина за оградой. Двигатель еще теплый, — заметила жена, и служанка лишь кивнула в ответ — со сна ей было невдомек, что из этого следует. — Я слышала, как он подъехал, примерно полчаса назад. Куда он мог отправиться пешком, да еще в такое время?

Служанка до сих пор не осознала всей серьезности случившегося. Она допускала, что могут похитить молоденькую девушку, но кому понадобилось умыкать взрослого мужчину? Да такого просто-напросто не бывает!

— Что ты стоишь как в столбняке! — напустилась на нее моя Ли. — Скажи что-нибудь!

— Что я могу сказать?

— Тогда хоть ключи от машины поищи!

И действительно, вскоре они нашли оброненную мной связку — в двух шагах от машины.

— Возвращайся в дом, запри все двери, — велела Ли служанке. — И не забудь ворота затворить. Сиди и жди, пока я не вернусь.

— Что, по-вашему, могло с ним приключиться?

— Откуда мне знать? — ответила Ли, влезая в машину. — Его могли ограбить, убить — что угодно! Запрись и никому не открывай.

Ли могла, конечно, позвонить из дому, но телефон — холодная, бесстрастная штуковина, и она решила сама отправиться — и не в ближайший полицейский участок, а прямиком в Центральное управление уголовной полиции, чтобы лично сообщить о моем исчезновении. Добравшись туда, она поставила машину на стоянку и пошла в дежурную часть. На большом деревянном столе мирно похрапывали два констебля. Когда Ли вошла, один из них проснулся, но глаза у него были красные, в голове еще прокручивался недосмотренный сон.

— Чем могу быть полезен, мадам? — спросил он не слишком любезным тоном.

— Я госпожа Кибвалеи, мой муж тут работает.

— Ах да, как же, старший инспектор! Садитесь вон туда, — констебль указал ей на деревянный табурет.

— У-ху-ху… — полисмен потряс головой, отгоняя сон. — Ху-ху. Что же мы все-таки можем для вас сделать?

— Моего мужа похитили.

— Похитили? Когда?

— Около двух. Он подъехал к дому, и тут, видно, его схватили и увезли на другой машине.

— У-ху… Эй, мистер! — затормошил он напарника. — Проснитесь, дело-то серьезное.

Второй констебль очнулся, протер заспанные глаза, потянулся, зевнул и только тут разглядел сидящую на табурете женщину.

— В чем дело? — спросил он с напускной серьезностью, но Ли только смерила его взглядом, предоставив первому констеблю вкратце изложить суть происшедшего.

— Вы уверены в том, что его похитили? — переспросил второй констебль с недвусмысленной иронией в голосе. — Знаете, каковы нынче мужчины.

— Вы, мадам, слышали, как отъехала машина? — вмешался первый констебль, чтобы загладить бестактность своего коллеги. — В самом деле, чтобы похитили полицейского — я такого не слыхивал.

— Вот как! — воскликнула Ли, и глаза ее полыхнули молнией. — Я вам все рассказала… и что же вы намерены предпринять?

— Видите ли, мадам, начальство спит, а ваш муж утром, может, и объявится, цел и невредим, — сказал первый констебль. — Вот если не найдется, тогда уж будем принимать меры.

— А почему же в таком случае ключи от его машины валялись на земле?.. Вот что, я сейчас же позвоню комиссару и пожалуюсь на вашу бездеятельность.

— Мы же не сказали, что отказываемся… Я как раз собирался набрать его номер. Успокойтесь, мадам, не надо нервничать.

Прошло не менее пяти минут, прежде чем констебль дозвонился. Сначала он докладывал и отвечал на вопросы начальства, потом вновь обратился к Ли:

— Ху-ху. Не надо нервничать, мадам. Комиссар едет сюда, чтобы лично вас расспросить. — Он взглянул на часы: было три минуты пятого. — Дело-то нешуточное, так ведь?

Комиссару потребовалось тридцать восемь минут на то, чтобы добраться до рабочего кабинета. Сначала надо было побрызгать лицо ледяной водой, потом одеться как положено — скорее всего, до вечера он домой не попадет. Потом, как водится, в машине отказал стартер. Когда наконец мотор завелся, комиссара уже била дрожь от злости. Потом он обнаружил, что не захватил зажигалку, и, вернувшись в дом, напустился на супругу: "Где этот чертов стартер для сигарет?"