Все "мыслящие ветры" заразны и могут переходить с человека на человека. Если один человек сильно любит другого, то он может передать ему свой ветер или взять себе его ветер.

Для так называемого "нисхождения" и усмирения того или иного духа "баба" и "мама" проводят специальные сборища и ритуалы, называемые "игрищами". Лишь с помощью "игрищ" удается изгнать определенного ветра-духа из тела больного, и человек полностью освобождается от власти "мыслящего ветра". В ходе "игрища" исполняются только те ритуалы, которые ветер лично требует от организаторов сборища "в обмен на человеческое тело, которое придется ему покинуть".

Перед началом "игрища" больной погружается местными колдунами в гипноз. Он не осознает своего состояния, и вскоре из его горла начинает звучать чужой голос, совершенно не похожий на голос больного. Это принимается разговаривать ветер-дух, "оседлавший" человека. Колдуны немедленно вступают в переговоры с духом. Спрашивают у него, чего тот хочет, каким образом можно умилостивить его.

В присутствии многочисленных свидетелей дух отвечает на вопросы. Однако он никогда не отвечает на родном языке человека, "оседланного" им! Он отвечает на арабском, хинди или суахили, хотя сам "оседланный" категорически не знает, как правило, этих языков.

Так что профессиональным колдунам волей-неволей приходится быть полиглотами, иначе они ничего не поймут из речей духов.

Приведу сейчас достаточно типичный пример изгнания злого духа Зара из человека.

Однажды вечером некий юноша Мухаммад внезапно почувствовал, что кто-то забрался в его тело и хочет отрезать ему голову. В ужасе он начал испускать пронзительные крики. На следующий день это ощущение усилилось. Мухаммад сбежал из дома, забрался на крышу развалин старинной крепости и принялся там визжать и выть. Пришлось крепко связать его по рукам и ногам веревкой. Никто не сомневался в том, что в юношу вселился ветер-дух.

Баба-Ахмад, профессиональный колдун, взялся вылечить Мухаммада. Действуя ничуть не хуже современных гипнотизеров, он живо загипнотизировал "оседланного". Спустя несколько минут раздался из горла больного чужой голос, заговоривший на суахили — языке, которого необразованный юный рыбак Мухаммад не знал. Ветер-дух представился, назвавшись Заром. Колдун спросил:

— Зачем ты напал на этого юношу? Чего ты хочешь?

Зар ответил:

— Я хочу то, что мне причитается.

— А что тебе причитается? — поинтересовался "баба".

— Я хочу бамбуковую палку, браслет хочу, золотое кольцо, — начал перечислять Зар.

— Чего еще хочешь?

— Шелковую рубаху.

— А еще чего хочешь?

— Хочу, чтобы пировали три дня и три ночи, — последовал ответ.

— Еще чего-нибудь хочешь? — продолжал выспрашивать колдун.

— Пятнадцать дней игрища.

— Ну, а еще чего хочешь?

— Хочу угощения и крови. А больше ничего не хочу.

Колдун сказал:

— Если ты не будешь больше мучить этого юношу, мы готовы дать тебе все, что ты просишь.

В тот же день началось "игрище с угощением", заказанное Заром. Духу были преподнесены предметы, которые он потребовал. Пятнадцать суток люди били в барабаны.

На пятнадцатый день колдун-"баба" спросил:

— Хватит с тебя игрища?

Зар ответил:

— Я доволен.

После окончания процедуры изгнания духа Баба-Ахмад заявил, что ветер-дух не будет больше мучить Мухаммада, но только ровно через год необходимо в это же время отвезти Мухаммада к другому могучему колдуну по имени Баба-Салех, чтобы тот провел еще одно игрище — так сказать, "для профилактики".

Процедура изгнания принесла свои плоды. Юноша полностью выздоровел. Он стал жить и работать, как все остальные.

Спустя ровно год Мухаммад даже и не подумал о том, что надо бы выполнить пожелание местного колдуна — отправиться на "профилактический сеанс гипноза" в другую местность к другому могучему колдуну… Вскоре он начал ощущать тяжесть во всем теле, а потом у него парализовало левую сторону и он потерял способность двигаться.

Баба-Салех, к которому был спешно доставлен внезапно парализованный юноша, в темпе загипнотизировал его — "заставил духа снизойти". Когда тот "снизошел", колдун спросил:

— Зачем ты снова мучаешь этого юношу?

Зар ответил:

— Он нас забыл, он нас не ублаготворил. Мы хотим уничтожить его!

Колдун возразил:

— Он еще почти ребенок, несмышленыш… Жалко будет, если умрет молодым…

Баба-Салех три дня проводил "игрище". Он обнаружил, что в теле юноши сидели два злобных духа. Оба они разговаривали с колдуном по-арабски. И этого языка тоже, как и суахили, необразованный Мухаммад не знал. Зато арабский язык отлично знали ветры-духи, "оседлавшие" его.

Вторая процедура изгнания духов, проведенная на сей раз не Бабой-Ахмадом, а Бабой-Салехом, окончилась столь же успешно, как и первая. Юноша выздоровел: паралич как рукой сняло.

С этого дня Мухаммад чувствовал себя отлично.

Несколько лет назад кто-то из читателей моих книг прислал мне по почте ветхую зачитанную рукопись, отпечатанную на машинке под копирку. В письме, приложенном к ней, было сказано, что это копия, снятая с другой машинописной копии, и неизвестно, публиковался ли этот текст где-либо в газетах, журналах, или же бродит он годами по стране лишь в машинописных списках… Текст показался мне интересным. Он был написан в форме газетного очерка. Автор текста некто Г. Пермяков.

Ниже приводится, с некоторыми сокращениями, очерк Г. Пермякова, названный им "Багровый туман":

"Юрий Зимин взглянул на дневник и, вздрогнув, заметил неизвестно откуда взявшиеся красные пятна. Он осторожно коснулся мизинцем разлившейся багровой жидкости, и она осталась на пальце. "Вероятно, кто-то шутки ради брызнул краской на мои геологические записи", — подумал в замешательстве геолог.

Он оглянулся, но комната была пуста. Решив не обращать внимания на загадочные пятна, Юрий продолжал работу. Однако красные потеки теперь возникли на его руках. Казалось, некто незримый плеснул на его пальцы яркой густой краски.

"Что за наваждение?!" — удивился геолог, заметив, что его руки теперь оказались как бы в пунцовых перчатках. Он всмотрелся в краску на руках и записях и явственно увидел тонкую пленку кармина. Вскоре красная жидкость залила скатерть, его брюки, сорочку и ремень. Казалось, невидимый волшебный родник источал алую тушь, и она образовала на полу у ног Юрия сплошную лужу краски.

Зимин огляделся по сторонам.

По деревянным стенам бежали ручейки той же загадочной багровой влаги. Преодолевая изумление и страх, геолог посмотрел в окно. Всего десять минут назад там стоял клочковатый белесый туман, а сейчас это были кровавые клубы, вкрадчиво лизавшие стекла.

Багровая жидкость, заполнившая комнату, неожиданно вспыхнула малиновым огнем. Загорелся дневник на столе, заполыхала скатерть. Огоньки побежали по постели, мебели и по стенам. Юрий глянул в окно. За ним грозно колыхалась сплошная стена огня.

"Может быть, это отсветы от далекого извержения вулкана? — подумал Юрий. — Или же какая таинственная химическая реакция?" Он не мог объяснить явление, и ему стало жутко. Впервые он был на Дальнем Севере с научной экспедицией и не знал еще феноменов Заполярья.

А огонь все усиливался. Однако удивительное дело: со всех сторон бушевало пламя, которое не обжигало!

Что-то колыхнулось в воздухе, и пламя приняло цвет свежей клубники.

Юрий подошел к зеркалу, похожему на плоский фантастический рубин. В нем Зимин увидел чужое длинное фиолетово-оранжевое лицо. Волосы вокруг этой незнакомой маски стали неестественно коричневые, а глаза превратились во впадины. Он коснулся рукой головы. Его волосы вздыбились и зажглись тысячами вьющихся огненных нитей. Стараясь не терять самообладания, Юрий усилием воли отвел глаза от призрачного "портрета в зеркале".

В комнате вдруг потемнело. Она походила теперь на освещенную красным светом фотолабораторию. В поселке днем не было тока, и, чтобы развеять гнетущий красный сумрак, Юрий достал из ящика свечи. В угрюмой оранжевой полутьме один за другим зажглись четыре желтых неверных огонька. От ласкового потрескивания свечей забегали по стенам живые алые ленты.