Сердце мое вырывалось из груди от страха. Я закричала что есть силы и бросилась к окну, не сводя глаз с чудовища. Но тут незнакомец повернулся через плечо и направился к выходу. При этом он громко и отчетливо произнес лишь одно-единственное слово: "мама". Открыл дверь, перешагнул через порог и с грохотом захлопнул за собой дверь… А я все никак не могла прийти в себя. Сердце стучало, была такая сильная общая слабость, что я еле смогла включить в комнате свет.

Утром пришла телеграмма, уведомлявшая о том, что моя мама умерла в два часа ночи…"

Т. Дроздова из города Северобайкальска Бурятской АССР пишет:

"Я родилась и долгое время жила в городе Сестрорецке под Ленинградом. В конце пятидесятых годов в частном деревянном доме № 29 по улице Мосина появились… привидения! Слухи об их появлениях расходились по городу волнами. "Дом с привидениями" в конце концов снесли, так как жить там никто не мог. Соседство с призраками — не сахар… Спустя много лет я работала инженером в исполкоме Сестрорецка и получила задание перенести один из торговых ларьков на пустырь, где раньше стоял "дом с привидениями". Ларек был перенесен в указанное место. И вскоре поступило в исполком заявление от продавщицы, ставшей торговать всякой всячиной в том ларьке. Она жила в городе недавно и ничего не знала о том, что раньше на этом месте стоял "заклятый дом". В своем заявлении продавщица выражала полное недоумение — мол, и район хороший, и дачников вокруг много, а торговля почему-то не идет, план не выполняется. Непонятно почему почти все подряд люди обходят ее ларек стороной… Пришлось уважить просьбу женщины и вновь перенести ларек на другое место. Там, на новом месте, торговый план стал выполняться и даже перевыполняться к радости продавщицы".

Или еще одно сообщение. Письмо из Петербурга от кандидата биологических наук С. Ермоленко:

"В январе 1988 года, на девятый день после смерти моей мамы, я поехала к ней на кладбище. Уже на обратной дороге узнала, что считается, будто ее "дух" в этот момент все еще находится дома. Войдя в квартиру, я сказала: "Мамочка, прости меня, что я бросила тебя здесь одну!" Через десять минут после этих слов стали самопроизвольно лопаться обои на стене в маминой комнате — как раз в том месте, где я возле стены тогда стояла. Потом начал ходить кто-то невидимый. В доме заскрипели половицы. Их скрип ясно слышал мой сосед, которого я, испугавшись, позвала…

Примерно то же самое случилось и на сороковой день, когда я опять побывала на кладбище и потом вернулась с него домой…

Летом того же года — новые беды. Три мои тети умерли как-то вдруг сразу, друг за другом в течение нескольких дней. Перед получением известия о смерти первой из них началось в моем доме нечто небывалое. На мою кровать карабкались вечером с пола вверх по одеялу какие-то огромные пауки, каких я раньше никогда не видывала. Я убивала их, конечно. Однако когда ложилась спать, невесть откуда взявшийся огромный паук спускался с потолка на паутинной нити прямо мне на голову! Было очень неприятно… Потом пауки куда-то исчезли. И вновь появились в доме накануне смерти второй моей тети… То же самое случилось и перед смертью третьей тети".

История, которая будет пересказана сейчас, была опубликована в одном русском журнале в начале нашего века. Ее автор сообщает:

«Я учился в университете стипендиатом, как нуждающийся. Моя мать имела много детей. Жили мы крайне бедно.

После окончания университета меня загнали, как говорится, в медвежий угол — отрабатывать стипендию, в местность, где свирепствовал сыпной тиф.

В это время смертельно заболела моя мать. Я получил телеграмму об этом, но меня не отпустили домой.

У постели умирающей сидела почти все время моя старшая сестра Таня, которая была уже невестой.

Мать обратилась к ней с просьбой:

— Танечка, похорони меня, родная, в моем венчальном платье. Оно — освящённое. В нем я венчалась в церкви. В нем же и в гроб хочу лечь.

Дочь зарыдала:

— Мамочка, не умирайте! Я — невеста, а у нас еще столько малых сестер и братьев.

— Такова воля Божья. Не горюй. Господь поможет. Исполни же мою просьбу о платье.

— Не сомневайтесь, все исполню, как вы сказали.

Через несколько дней мамаша скончалась. Мне опять прислали телеграмму. Но из-за усилившейся эпидемии сыпного тифа меня, как врача и бывшего стипендиата, снова не отпустили домой.

Я попал в родной дом только через два месяца.

Иду по нашему садику. Лето. Солнце светит. Два часа дня. Иду и думаю: как-то Таня справляется с хозяйством, слушаются ли ее младшие? О покойной мамаше я даже и не думал в те минуты.

Вдруг вижу — навстречу мне по дорожке идет моя мать. Что это — галлюцинация? Иллюзия? Я хлопнул себя по лбу. Нет, живая. И приближается ко мне. Остался между нами один шаг, я остановился в изумлении, а мамаша заговорила:

— Сережа…

— Позвольте, мамаша! Вы же умерли!

— Это ничего не значит, Сережа. Я теперь более жива, нежели тогда, когда была с вами… Я не просто так к тебе явилась. Господь разрешил мне это. Мне жаль Таню. Не исполнила она моего последнего желания, хотя и обещала исполнить. Не похоронила меня в моем венчальном платье. Жаль ей стало его. Я боюсь за ее душу. Скажи, Сереженька, чтобы сегодня же это платье было отдано нищему.

— Мамаша. Какое платье? Не понимаю. Вы умерли, а я вот живую вижу вас сейчас. Да я, наверное, с ума сошел…

— Не беспокойся, Сережа, не волнуйся, ведь я жива, умерло только тело… А насчет платья тебе сама Таня расскажет. Только ты передай ей мой разговор с тобой. Скажи ей, что я прощаю ее. Вот только платье мое пусть сегодня же будет отдано нищим.

Ласково взглянув на меня, мамаша перекрестила меня большим крестом.

Я, взволнованный, вошел в квартиру и поспешил войти в комнату Тани.

— Таня, я сейчас видел маму, живую маму, и говорил с ней!

— Как живую? Как говорил? Наверное, ты видел ее во сне. Я тоже дважды видела во сне. Не волнуйся.

— Да нет, Таня, не во сне, а наяву. Вот сейчас здесь, в нашем саду на дорожке я встретил ее. И вот что меня удивило. Она сказала, что ты не исполнила ее желание — положить в гроб в ее венчальном платье, а одела покойницу в другое платье. Неужели это было так, скажи, Танечка?

Таня побледнела и заплакала.

— Да, я пожалела в гроб это платье… Оно — шелковое, а я — невеста. Ну, а мы, сам знаешь, как бедны! Вот я и одела мамашу в ее сатиновое платьице. И никто, кроме меня, не знал, что мамаша сказала мне — одеть ее в венчальный наряд. Я потрясена тем, что она сама с того света явилась к тебе и сказала об этом.

— И не только сказала, Танечка, но велела передать тебе, что беспокоится о душе твоей, что ты нехорошо сделала, дав обещание умирающей матери исполнить ее последнюю просьбу, но потом пожалела платье…

Таня горько зарыдала:

— Виновата я, Сережа, виновата…

— Не плачь. Мама еще велела сказать, что прощает тебя. Но чтобы венчальное платье сегодня же было отдано нищим.

— Да как же мы отдадим платье нищим? Ни один нищий к нам не заходит. Все вокруг знают, как мы бедны сейчас… Мы — в долгах, я едва справляюсь с хозяйством и с многочисленными сиротами.

— Нет, Таня, если мамаша распорядилась сегодня же отдать ее наряд нищим, значит, придет к нам какой-нибудь бедняк. Вынимай-ка из сундука венчальное платье.

Таня вынула платье и положила его на стол. Не прошло и двух часов, как раздался стук в калитку садика. Вошел старичок и сказал:

— Пожертвуйте, ради Христа, на бедную невесту что-нибудь из одежды. Не во что одеть ее, чтобы венчать. Она — моя правнучка.

Сейчас же было отдано нищему венчальное платье матери».