— Кордон, — объявил Конников.

У Володи застучало сердце. Сейчас совершится какое-то чудо, самое расчудесное из всех таежных чудес: он увидит Снежкова. Но сколько ни всматривался, никого не заметил на зеленом берегу. Ни одного человека.

— Вот и добрались, — проговорил Конников, подталкивая плот к берегу.

Наверху залаяла собака, сообщая о прибытии новых людей, и сейчас же там показалась какая-то женщина в желтом пальто. На ее голове трепетал голубой шарфик…

Легко постукивая каблуками по звонким ступенькам, она побежала вниз. Пальто распахнулось. Мелькнуло ярко-красное платье. Шарфик съехал на шею. Нет, в такое чудо Володя не сразу поверил.

А женщина бежала по ступенькам и кричала:

— Володька! Володька!

И голубой шарфик весело трепетал за спиной, как прозрачные крылья стрекозы.

— Мама!..

Плот сильно налетел на берег, должно быть, Конников поднажал шестом изо всех сил. Володя с трудом удержался на ногах. Он выскочил на песок, мама сразу же схватила его и бессильно опустилась перед ним на колени. Она ничего не говорила, а только все время шарфиком вытирала то свои глаза, то Володины.

Конников, стоя на плоту, снял шляпу и низко ей поклонился.

А она сказала:

— Я благодарить вас должна, а мне и говорить-то не хочется с вами!

Не надевая шляпы, Конников пробормотал, смущенно посмеивась в рыжую бороду:

— Вы успокойтесь. Потом, может, и захотите поговорить со мной.

Но мама, все еще стоя на коленях, прижала сына к себе и проговорила:

— Нет. Нет. Нет. Если бы вы знали, как плохо вы все для нас сделали…

Мама поднялась и как-то вся выпрямилась. Тонкие брови ее сдвинулись. Володя знал, что сейчас будет. Сейчас Конникову достанется за то, что он не послушался ее и увез Володю. Она это умеет.

Володя, защищая своего спутника, закричал:

— Да мама же! Смотри, что у него на щеке. Видишь? Это его медведь! Когтями!

Мама вдруг засмеялась и сказала:

— Ну, хорошо. Я не буду медведем.

Володя не понял, зачем она так сказала, а Конников, этот необыкновенный человек, сразу понял. Он тоже улыбнулся и, надевая шляпу, сказал:

— Правильно.

— А того медведя, знаешь, кто убил? Снежков!

— Да? — Мама сразу перестала смеяться. — Нет, я решительно не хочу быть медведем… Мы долго будем еще стоять на этом берегу?

— Наверху есть дом, — предложил Конников.

— Я не в том смысле. Как нам поскорее выбраться отсюда?

— А как вы попали сюда?

— Я прилетела на вертолете, — сказа мама так просто, словно она каждый день летает, в тайгу на вертолетах. И так же просто, словно о самом обычном, рассказала, как она приехала на станцию Таежную, узнала, что Конников уже успел увезти Володю на кордон. «Как же вы допустили? — в отчаянии спросила мама. — Вы знаете, что я пешком пойду, через всю эту вашу тайгу…»

Тут вмешался Володя:

— Тогда Катя развела на большой поляне костер… — подсказал он.

— Да. Как только показался вертолет, Катя зажгла костер. И вот я сейчас же полетела вдогонку.

— Видите, для вас нет препятствий, — восхищенно заметил Конников. — Это не каждому удается.

Вот и еще одно открытие: мама, оказывается, такая красивая, такая строгая, такая отважная, что даже Конников, этот неустрашимый человек, восхищается ее поступками.

Заметив восхищенный взгляд сына, мама тихонько засмеялась:

— Что ты на меня так смотришь? Ты думаешь, от меня можно убежать? Я ведь все равно догоню. Я никому тебя не отдам. Это все должны бы знать…

— Может быть, мы все-таки поднимемся наверх, — предложил Конников.

Мама вздохнула:

— Делать нечего. Ведите.

Дом стоял на вершине зеленого холма, окнами к реке. Он был срублен из толстых бурых бревен, покрыт щепой, которая за долгие годы так вымокла под дождем и так высохла под солнцем, что крыша казалась сделанной из старого серебра.

В задней стене тоже были окна, дверь и высокое крыльцо под навесом. По обе стороны двери стояло, ощетинившись над крышей, множество разных шестов и багров. А пониже виднелось несколько весел.

На крыльце сидела большая бедная собака и лениво тявкала. Увидев Конникова, она очень обрадовалась, приветливо заскулила, застучала хвостом, но с места не тронулась. Она была на цепи.

Большую широкую поляну с трех сторон обступила тайга. Согретая щедрым весенним солнцем, она не казалась страшной, наоборот, она привлекала к себе таинственностью. Вот, например, эта тропинка, которая начинается от самого крыльца, идет по краю холма и скрывается в тайге. Так и хочется пробежать по ней, чтобы узнать, что там, на другом ее конце.

Как бы угадав его мысли, Конников сообщил:

— Вот эта тропинка ведет к домику Снежкова. Всего около километра.

Володя посмотрел на маму, вздохнул и ничего не сказал.

— У него там, кстати, имеется моторная лодка, — добавил Конников.

Мама даже не вздохнула, как будто здесь никто ничего и не сказал.

Молча вошли в дом. Там очень большая комната и отделенная от нее дощатой перегородкой вторая, маленькая. В большой комнате все было большое: две кровати, стол, накрытый розовой клеенкой, печь. Володе подумалось, что они забрели в дом, где живут великаны. От этой мысли ему сделалось не по себе: что они скажут, когда увидят у себя непрошеных гостей.

Но тут оказалось, что один из великанов — это Конников, потому что он начал хозяйничать, как у себя дома. А потом оказалось, что он как раз и есть тут главный хозяин.

— Располагайтесь, — сказал он. — Я не понимаю, почему вы боитесь этой встречи?

Снимая пальто, мама попросила:

— Можно об этом не говорить?

Конников повесил на гвоздь ружье и, расстегивая патронташ, мягко произнес:

— Я думаю, что надо бы поговорить. Я его друг и знаю, как он ждет вас. Всю жизнь.

— Я ведь тебе говорил! — торжествующе выкрикнул Володя.

Но мама не обратила на него никакого внимания.

— Столько лет ждет? — тихо проговорила она.

Конников спросил:

— Удивительно?

— Ох, нет! Страшно. И трудно поверить.

— Потом, наверное, он сам расскажет вам все, и тогда вы поверите. Только не надо думать, будто ждать так долго — это удивительно и даже страшно, а жениться за это же время без любви не страшно и не удивительно.

— Я так не думаю. Откуда вы взяли?

— Тогда вы должны увидеться с ним.

Мама села на скамейке у окна.

— А вы не думаете, что только одна я могу это решить?

Конников достал из шкафа хлеб и стаканы.

— Нет, не думаю, — ответил он.

— Почему?

— Около вас есть еще один человек.

— Он — ребенок.

Володя начал было прислушиваться к разговору. Он даже уже начал понимать кое-что, но тут Конников отвлек его внимание. Он вдруг начал разбирать пол около печки. Вынул три короткие доски. Оказалось, что там у них подполье и чтобы туда попасть, надо вынуть три доски. Конников спустился вниз. Его голова с рыжей бородой возвышалась над полом, совсем как на картинке «Бой Руслана с головой».

Голова назидательно сказала:

— Ребенок — тоже человек. Только маленький. Вот в чем дело.

Голова исчезла, а мама поглядела на черное отверстие в полу и решительно пообещала:

— С ним-то я сговорюсь.

— Вы хотите сказать — уговорю.

— Я всегда говорю то, что хочу сказать.

— И всегда без ошибки?

Показалась рука с миской, в которой было что-то очень густое и красное, похожее на варенье. Мама взяла чашку и поставила на стол. Выбравшись наверх, Конников закрыл подполье.

— Это моченая брусника, — сказал Конников, разливая в стаканы красную жидкость с ягодами. — С хлебом очень вкусно. Вот сахар, кто любит послаще. Придет Анна Петровна, будем ужинать.

Моченая брусника целиком захватила Володю: он обмакивал в терпкий сок серый, необыкновенного вкуса хлеб, отчего тот становился слаще всякого пряника. Корочкой подхватывал кисловатые ягоды, хрустящие и свежие, как первый снег.