Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1878, 18 февраля 1871 г.
К. МАРКС
КОМИТЕТУ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ[135]
Лондон, 2 августа 1870 г.
Друзья!
Прежде всего — спасибо за подробный отчет о рабочей партии в Германии! Я тотчас же передал его Генеральному Совету.
Работу о земельной собственности и земельных отношениях в Германии, которую вы просите, должен был пока отложить из-за полного отсутствия времени[136].
Обращение, принятое на meeting [собрании. Ред.] в Брауншвейге (16 июля 1870 г.), — как вы увидите из посланного мной на прошлой неделе воззвания Генерального Совета, — я частично включил в это воззвание ... [См. настоящий том, стр. 4. Ред.]
Согласно § 3 Устава[137] Генеральный Совет не может отсрочить созыв конгресса. Все же, ввиду создавшихся в настоящий момент исключительных обстоятельств, он взял бы на себя ответственность за такой шаг, если бы получил в этом необходимую поддержку со стороны секций. Поэтому было бы желательно, чтобы мы официально получили из Германии подобное мотивированное предложение.
Напечатано с купюрами в книге: W. Bracke «Der Braunschweiger Ausschus der social demokratischen Arbeiter-Partei in Lotzen und vor dem Gericht», Braunschweig, 1872
Печатается по тексту, опубликованному в книге В. Бракке
Перевод с немецкого
К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС
О КАРЛЕ БЛИНДЕ[138]
Статью следовало бы озаглавить не «Принц Наполеон и т. д.», а «Я сам». На каждое упоминание имени принца Наполеона в статье приходится по меньшей мере двадцать упоминаний местоимения «Я», не считая упоминаний в косвенных падежах и производных формах. Все то, что в статье говорится о принце Наполеоне печаталось уже неоднократно. То, что в статье говорится о собственном «Я» Блинда, увы, также неоднократно печаталось, сообщалось, публиковалось в Англии, таким образом все это, к сожалению, известно владельцам и редакторам как существующих, так и некогда существовавших воскресных обозрений.
Если отбросить в сторону фальшивые претензии газеты, можно сделать вывод, что в ней дается новая версия старой побасенки Блинда: каким образом Карл Блинд в результате различных неблагоприятных обстоятельств был, к несчастью, лишен возможности изменять ход истории. Прежде всего приводится часто повторяемое предание, — которое и составляет основной капитал Блинда, — о том, как он был послан с дипломатической миссией от доживавшего свои последние дни временного правительства южногерманских повстанцев 1849 г. якобы к правительству Французской республики, а на самом деле к революционному правительству Ледрю-Роллена, которое, как предполагалось, должно было быть вскоре установлено в результате народного восстания[139]. Но увы! Пруссаки бесцеремонным образом изгнали в Швейцарию пославшее Блинда правительство, а демонстрация 13 июня, которой предстояло установить правительство, при коем он был в действительности аккредитован, была разогнана столь же бесцеремонно[140]. В результате весьма смехотворной миссии от умершего к так и не родившемуся правительству Блинду посчастливилось быть спасенным существующим французским правительством, которое арестовало его за участие 13 июня в «мирной» демонстрации охваченной волнением парижской национальной гвардии и в конечном счете выслало из страны. Если бы пославшее его правительство продолжало существовать, да если бы к тому же было установлено правительство, к которому он на самом деле был послан, то чего бы только не смог совершить Карл Блинд! Взяв на себя эту миссию от кого-то в Бадене к кому-то в Париже, Блинд сумел «дипломатически» избавиться даже от малейшей возможности рискованной встречи с приближавшейся прусской армией. Во всяком случае кое-что он все-таки совершил [Две последние фразы написаны рукой Маркса. На полях предыдущей страницы рукописи Энгельса Марксом был написан их другой вариант: «Своевременно взяв на себя эту фиктивную миссию за границу, Блинд сумел избавиться от какой-либо возможности встретиться с прусскими войсками, вторгшимися в то время в Баден». Ред.].
Далее, в 1870 г., в начале франко-прусской войны, Италия могла бы присоединиться к Франции. Но Карл Блинд был на страже. «Если бы король Виктор-Эммануил и т. д.» (стр. 519). Но опять-таки это оказалось миссией от одного несуществующего правительства к другому несуществующему правительству. Луи-Наполеон отказался уступить Рим Виктору-Эммануилу, и, вынуждая его, таким образом, силой вырывать этот город из рук Франции, сделал союз Италии с Францией невозможным[141]. Снова услуги и предложения Карла Блин-да — сколь бы ценными они ни являлись — были отклонены. И вот Блинд, вечно бывший дипломатом in partibus [in partibus infidelium — вне реальной действительности (буквально: «в стране неверных» — добавление к титулу католических епископов, назначавшихся на чисто номинальные должности епископов нехристианских стран). Ред.], вместо того, чтобы изменять ход истории, был вынужден довольствоваться «самой горячей благодарностью» Мадзини.
Поневоле вспоминается хвастун, который, будучи втянутым в скандал, кричал: «Держите меня, друзья, а то я сделаю что-нибудь ужасное». К несчастью для всего мира, но, быть может, к счастью для г-на Карла Блинда, всякий раз, когда он готов был выступить на передний план исторических событий, какое-нибудь неприятное обстоятельство мешало ему совершить то «ужасное», что должно было бы обессмертить его.
Будем надеяться, что это — последнее литературное произведение, по крайней мере на английском языке, написанное Карлом Блиндом по поводу Карла Блинда и в интересах Карла Блинда.
К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС
ПИСЬМО КОМИТЕТУ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ[142]
... Военная камарилья, профессура, бюргерство и трактирные политики утверждают, что это [Речь идет об аннексии Эльзаса и Лотарингии. Ред.] — средство навсегда оградить Германию от войны с Францией. Напротив, это — вернейший способ превратить данную войну в европейскую институцию. Это — действительно наилучшее средство увековечить в обновленной Германии военный деспотизм как необходимое условие господства над Польшей Запада — Эльзасом и Лотарингией. Это — безошибочный способ превратить будущий мир в простое перемирие до тех пор, пока Франция не окрепнет настолько, чтобы потребовать потерянную территорию обратно. Это — безошибочное средство разорить Германию и Францию путем взаимного самоистребления.
Негодяи и глупцы, которые изобрели такие гарантии вечного мира, должны были бы знать, хотя бы из прусской истории, на примере того, как жестоко Наполеон расплатился за Тильзитский мир[143], что подобные насильственные меры для обуздания жизнеспособного народа приводят к прямо противоположным результатам. А что представляет собой Франция, даже после потери Эльзаса и Лотарингии, по сравнению с Пруссией после Тильзитского мира!
Если французский шовинизм, пока существовала прежняя система государства находил известное материальное оправдание в том, что с 1815 г. столица Франции — Париж, а тем самым и сама Франция оказывалась, после немногих проигранных сражении, беззащитной, то какую новую пищу получит этот шовинизм, как только граница пройдет на востоке — у Вогезов, а на севере — у Меца.
