А между тем Пруссия обнаруживает признаки истощения. В ландвер призывают лиц до 40 лет и старше, хотя по закону эти люди после 32 лет освобождены от военной службы. Обученные резервы страны исчерпаны. В январе во Францию будут? посланы новобранцы — из Северной Германии приблизительно 90000 человек. В общей сложности это, возможно, и составит те 150000 человек, о которых мы так много слышим, но пока их еще там нет; а когда они прибудут, то существенным образом изменят характер армии. Истощение сил, вызванное этой войной, огромное и оно возрастает с каждым днем. Об этом говорит как меланхолический тон писем из армии, так и списки потерь. Главное место в этих списках теперь уже занимают потери не в крупных сражениях, а в мелких стычках, в которых погибает один, два, пять человек. Постоянно подтачивая силы врага, волны народной войны с течением времени перемалывают и разрушают по частям самую крупную армию и, что самое главное, не видно, чтобы это уравновешивалось соответствующей убылью у другой стороны. До тех пор, пока Париж держится, положение французов улучшается с каждым днем, и нетерпение, с которым в Версале ждут сдачи Парижа, является лучшим доказательством того, что этот город может еще оказаться опасным для осаждающих.

Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1824, 17 декабря 1870 г.

Боевые действия на прошлой неделе доказали, насколько правильно мы оценили положение каждой из воюющих сторон, когда утверждали, что армии, прибывшие из Меца на Луару и в Нормандию, уже в значительной мере утратили способность захватывать новые, территории [См. настоящий том, стр. 203—204. Ред.]. Размеры территории, оккупированной немецкими войсками, с тех пор почти совсем не увеличились. Великий герцог Мекленбургский с баварцами фон дер Танна (без которых, несмотря на их дезорганизованное состояние и недостаток обуви, нельзя обойтись на фронте), с 10-м корпусом и 17-й и 22-й дивизиями упорно преследовал войска Шанзи, отступавшие медленно и все время с боями от Божанси на Блуа, от Блуа на Вандом, Эпюизе и далее. Шанзи оборонял все позиции, которые были образованы небольшими реками, впадающими в Луару с севера, а когда 9-й корпус (или, по крайней мере, его гессенская дивизия), подойдя с левого берега реки, обошел его правый фланг под Блуа, он отступил к Вандому и занял позицию на линии Луара. Он удерживал эту позицию в течение 14 и 15 декабря, несмотря на атаки противника, но вечером 15-го оставил ее и медленно отступил к Ле-Ману, не проявляя никакой растерянности. 17-го под Эпюизе, у стыка дорог, идущих из Вандома и Море на Сен-Кале, он имел еще один арьергардный бой с войсками фон дер Танна, а затем отступил, причем немцы, по-видимому, не преследовали его на большое расстояние.

Все это отступление проводилось, как видно, с большой осмотрительностью. После того, как было решено разделить прежнюю Луарскую армию на две части — одна из них, под командованием Бурбаки, должна была действовать к югу от Орлеана, а другая, под командованием Шанзи, которому были переданы также и войска в окрестностях Ле-Мана, должна была оборонять Западную Францию к северу от Луары, — после того, как это было сделано, Шанзи не мог ставить себе целью вызывать решительные боевые действия. Его план, напротив, по необходимости состоял в том, чтобы отстаивать каждую пядь земли, поскольку это было возможно, не подвергаясь опасности быть втянутым в решительный бой, наносить противнику таким путем возможно более тяжелые потери и приучить свои собственные молодые войска к порядку и стойкости под огнем. При этом отступлении он, конечно, потерял бы больше людей, чем противник, особенно много отставшими, но это были бы худшие солдаты его батальонов, без которых он вполне мог обойтись. Он поддержал бы моральный дух своих войск, продолжая в то же время внушать противнику то чувство уважения к республиканским войскам, которое уже завоевала Луарская армия. И он вскоре достиг бы того предельного рубежа, когда преследующие его войска, ослабленные потерями в боях, болезнями, а также тем, что в тылу на путях подвоза приходилось оставлять отряды, должны были бы отказаться от преследования или, в свою очередь, идти на риск поражения. Этим предельным пунктом, по всей вероятности, мог бы быть Ле-Ман; там в Ивре-Л'Эвек и в Конли имелось два учебных лагеря с неопределенным количеством войск, находящихся на различном уровне организованности и в разной мере обеспеченных вооружением. Но организованных батальонов там безусловно должно было быть больше, чем потребовалось бы Шанзи, чтобы отразить любое наступление, которое мог бы предпринять против него герцог Мекленбургский. Это, по-видимому, почувствовал прусский командующий или, скорее, его начальник штаба, генерал Штош, который фактически руководит передвижениями армии герцога Мекленбургского. И действительно, после того как мы узнали, что 18-го 10-й северогерманский корпус преследовал Шанзи за Эпюизе, нам теперь стало известно, что 21-го генерал Фойгтс-Рец (командующий тем же 10-м корпусом) разбил отряд французов в окрестностях Монне и оттеснил их за Нотр-Дам-д'Оэ. Между тем Монне находится приблизительно в тридцати пяти милях к югу от Эпюизе, на дороге из Вандома в Тур, а Нотр-Дам-д'Оэ на несколько миль ближе к Туру, Таким образом, после преследования главных сил Шанзи вплоть до самого Ле-Мана войска герцога Мекленбургского, — по крайней мере, часть их, — теперь, по-видимому, двинуты по направлению к Туру, к которому в данный момент, вероятно, они уже подошли, но который вряд ли смогут занимать продолжительное время.

Прусские критики осуждали Луарскую армию за ее эксцентрическое отступление после боев у Орлеана и утверждали, что к этому ошибочному шагу французов вынудили только энергичные действия принца Фридриха-Карла, в результате которых он «прорвал их центр». Мы готовы согласиться с тем, что это эксцентрическое отступление и даже последовавшее за ним разделение армии на две отдельные группы войск были в значительной степени вызваны неправильными распоряжениями д'Ореля в тот момент, когда противник нанес ему удар. Но тут была и другая причина. Франции для организации войск прежде всего нужно время и пространство, то есть как можно больше территории, чтобы собрать на ней средства для этой организации — людей и материальную часть. Пока Франция не в состоянии еще стремиться к решающим сражениям, она должна пытаться спасти от вражеской оккупации возможно большую территорию. Поскольку же вторжение достигло теперь того предела, когда силы наступления и силы обороны почти уравновешены, нет надобности сосредоточивать войска обороняющихся таким образом, как это требуется для решительных действий. Их, напротив, можно без большого риска разделить на несколько крупных групп, чтобы они могли прикрывать возможно большую территорию и чтобы противопоставить врагу в любом направлении, где только он может предпринять наступление, достаточно крупные силы, способные помешать длительной оккупации. А так как вблизи Ле-Мана все еще находится примерно 60000, а может быть и 100000 человек (правда, их снаряжение, подготовка и дисциплина в весьма плохом состоянии, но оно улучшается с каждым днем) и так как средства для их снаряжения, вооружения и снабжения подготовлены и сосредоточиваются в Западной Франции, то было бы большой ошибкой отказаться от них только потому, что теоретически стратегия требует, чтобы, при обычных обстоятельствах, разбитая армия отступала как одно целое; в данном случае это могло бы быть достигнуто только движением на юг и отказом от защиты запада. Наоборот, в самих лагерях вблизи Ле-Мана имеется достаточно материала для того, чтобы с течением времени сделать новую Западную армию даже сильнее, чем прежняя Луарская армия, тогда как весь юг формирует подкрепления для войск Бурбаки. Таким образом, то, что на первый взгляд кажется ошибкой, в действительности было вполне правильной и необходимой мерой, которая нисколько не препятствует тому, чтобы несколько позже все французские войска были в состоянии принять участие в согласованных решительных действиях.