– Поясню. Отчим Максима, всеми уважаемый Артур Шведов, утверждает, что в последнее время Максим оставался у нее ночевать. Многим было известно о поведении Кати и ее связях... Я повторяю свой вопрос.

– Максиму об этом известно не было! А ночевал он у Кати всего один раз. Об этом он поставил в известность и родителей, и учителей. Там ничего такого не было.

– Я вынужден буду просить заменить вас. Вы мешаете мне, – рассердился следователь. – А пока прошу мальчика подписать вот здесь и выйти из кабинета. Мы с вами продолжим разговор.

Когда Максим покинул кабинет, следователь долго молчал, видимо, обдумывая, как продолжить разговор с молодой, но очень упрямой учительницей, которая не помогала, а напротив, путала все карты.

– Хочу вас известить, что у вашей ученицы незадолго до аварии, в которую она попала, был сексуальный контакт. Это установили врачи. А также в крови обнаружена изрядная доля алкоголя. И еще, – он холодно взглянул на Ольгу, – у вашего подопечного, которого вы так рьяно защищаете, на момент совершения преступления нет алиби. Вы в курсе?

– Да. Катя обещала с ним встретиться после пятого урока, он прождал ее, но она не пришла...

– Он специально ее ждал там, где его никто не видел?

– Конечно.

– Хорошо, предположим. Он отрицает, что угнал машину отчима, а также что находился в близких отношениях с пострадавшей. У нас имеются другие сведения.

– У вас есть свидетели того, о чем вы говорите?

– Здесь вопросы задаю я, а вы этим можете заняться у себя в классе. Кстати, советовал бы вам заниматься вопросами морали почаще, беседовать с ребятами, потому что...

– Чем мне заниматься в лицее, я знаю сама, – взорвалась Ольга. – А ваш допрос считаю предвзятым и, как учительница Максима, имею право, в свою очередь, обратиться к вашему руководству...

– Давайте не будем ссориться, – примирительно предложил следователь, – попробуйте встать на мое место. Кого бы вы заподозрили в угоне машины, во-первых, а во-вторых, с кем могла бы еще иметь близкие отношения Катя?

– Вы считаете, это два разных человека?

– Вы же сами сказали, мало ли что я могу считать! Во-первых, у меня есть начальство, которое часто считает за меня, во-вторых, я голословно не могу обвинять. А фактов нет.

– Признание без фактов вам, значит, подойдет?

– Чистосердечное? Подойдет!

– Это же наговор на себя! – с ужасом воскликнула Ольга. – И этого вы добиваетесь от Максима?

– Знаете, уважаемая Ольга Алексеевна, хочу вам сказать откровенно, вы усугубляете положение Максима. Если он не признается сам, что это произошло случайно, ну взял машину отца...

– Шведов ему не отец.

– Шведов – очень уважаемый человек с большими связями. Меня уже вызывало начальство, догадываюсь, что по его просьбе. Просило внимательно разобраться и по возможности спустить на тормозах. Мальчик несовершеннолетний... Я пробую. А вы, Ольга Алексеевна, мне мешаете.

– Я не мешаю, а пытаюсь вам объяснить, что знаю своего ученика, поговорила с ним откровенно, если бы он взял машину...

– Подумаешь, машина! Велика важность, – перебил ее следователь, – с кем не бывает! Охранник гаража подтвердил, что видел его утром возле «феррари».

– Да, действительно, он мне сказал, что утром стоял возле машины. Он ее обожал, понимаете, любил просто возле нее находиться.

– Неудачное совпадение?

– Получается! – огорченно воскликнула Ольга.

– Так вот, я продолжу. – Не поверив ни единому слову, следователь с силой отодвинул от себя папку с бумагами. – Ну, покатались, а там... – следователь развел руками, – дело молодое! Ну, выпили, тоже не велика беда. Врезался в дерево – плохо, но для него не смертельно, поймите вы! Пошли дальше. Сбежал? Так, может, он с перепугу до первого милицейского поста припустил? – Следователь как можно более теплым и вдумчивым взглядом посмотрел на Ольгу и, увидев смятение в ее глазах, пояснил: – Таковой уже имеется. Стоял себе на посту как раз на трассе, а тут пацан к нему испуганный несется. Так, мол, и так, помогите... – Ольга в растерянности молчала. – Если девчонка не выживет, – продолжал нажимать следователь, – ему грозит убийство по неосторожности. Максиму на алкоголь экспертизу не делали. А не делали, значит, не было необходимости, то есть трезвый был. Это суд примет во внимание, это плюс.

– Кстати, а почему ему экспертизу не предложили сделать? Он ведь настаивал.

– Сутки прошли! Поздно! Его ведь долго найти не могли, а когда он объявился, мамаша его дальше стала прятать. Рассмотрим другой вариант. Ваш подопечный от всего отпирается, при этом никакого алиби! Что ему грозит? А грозит ему статья о преднамеренном убийстве. Вот почему на всякий случай я стараюсь выяснить, не было ли у него мотивов его совершить? Приревновал к кому-нибудь. Девица эта – красотка, да и скромным поведением не блещет! Или какие-нибудь еще причины имеются, черт их теперь, молодых, разберет! В наркотиках вроде ни он, ни она замечены не были!

А если преднамеренное, – следователь поднял вверх брови, – то ведь начальство начальством, которое просит меня помягче с пасынком Шведова, только застраховаться и самому не вредно. И вам, Ольга... – следователь вновь открыл папку, чтобы уточнить отчество, которое в пылу откровений запамятовал, – Ольга Алексеевна, советую подумать тоже о себе и о своей карьере. Ведь если какие-нибудь дополнительные факты раскроются, вашей карьере, как говорится, конец! Поэтому мы с вами должны быть заодно. Лицей у вас престижный, директора Заломова знают многие. С журналистами вы, наверное, не раз сталкивались. Ославят и вас, и директора, и ваше заведение. «Кого воспитываете! Девчонки трахаются с кем ни попадя!» Кто к вам детей отдавать будет? У меня у самого дочь растет, я бы не отдал.

Если мы раскопали про похождения Катерины вашей, то пресса... будьте уверены. Им охотнее рассказывают, чем нам, правоохранительным органам. Поэтому авария на дороге – самый безобидный вариант для Максима. Подумайте, еще раз обсудите все и приходите завтра.

– Ты должен что-то сделать! – Лариса не находила себе места.

– Что? – Шведов взглянул на супругу.

– Я не знаю. Мальчика допрашивают, заставляют признаться в том, чего он не совершал.

– Дорогая, все, что я мог, я сделал. Ты же понимаешь, что и мне не нужна такая огласка. Я договорился обо всем. Стоит ему подписать признание, и дело с концом! Обещали не педалировать эту тему. Журналистов разогнать. Если это не преднамеренное убийство, ему дадут пару лет условно. А потом амнистируют.

– Артур, девочка еще жива. Какое убийство!

– Я разговаривал с врачами. Такие травмы у нас не лечат. Необходимо специальное оборудование, диагностика, понимаешь? Я перевел ее по твоей просьбе в хорошо зарекомендовавшую себя московскую больницу. Стационаром руководит заслуженный врач. Но... организм почти не борется. Она в коматозном состоянии. Мне объяснили, что жизненно важные органы постепенно будут отказывать.

– Какой ужас!

– Но за ней будут хорошо смотреть, ухаживать.

– Какое все это имеет значение, если она умрет!

Шведов развел руками:

– Все под Богом!

– А если мальчика арестуют и он будет сидеть в тюрьме с бандитами и крысами?

– Не должны.

– Не должны или не арестуют?

– Я обо всем договорился.

– Ты же знаешь наши правоохранительные органы. Завтра ветер подует в другую сторону, и они его подставят.

– Что ты имеешь в виду под ветром?

– Например, поменяется начальство, с которым у тебя договоренность. Или с тобой что-нибудь...

– Я понял, дорогая, только не каркай.

– Как это, не каркай! – взвилась Лариса. – Значит, ты допускаешь это? А обратного хода не будет, потому что мальчик подпишет признания в том, чего не совершал.

– Детка, ну подумай, кто бы мог еще это сделать? – В глазах жены он прочел несмелый упрек. – Хорошо. Дай мне подумать, – решил уступить он.