В отличие от немудрой предшественницы Лариса только и делала, что восхищалась Шведовым.

– Ты у меня самый красивый, – не уставала повторять она, – умный, богатый, я тебя обожаю и всегда хочу.

Она подставляла свое сочное тело для ласк и страстно шептала ему слова любви.

И он верил. Верил соблазнительной, красивой подруге, которая смогла с неистовой силой вновь зажечь в нем огонь страсти. А когда у человека в личной жизни все ладится, то и дышится легко, и по общественной лестнице взбежать нетрудно. Вот Шведов и до депутатского кресла добрался.

А там, как нигде, умение держать лицо пригодилось. Уж во всяком случае, не скрывать! Напротив, благодаря пиарщикам, разглаженное массажами и лифтингами, оно не сходило с телевизионных экранов...

Стук колес поезда, прокуренный тамбур и холодящее душу чувство опасности напомнили ему, как однажды пацаном вот так, как сейчас, в подмосковной электричке он старался не попасться на глаза стражам порядка. Боялся, что поймают и отправят назад в пионерлагерь, из которого он сбежал.

В то лето в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов.

Жителей, включая молодежь, власти старались отправить куда подальше из города. Упрямому парню Артуру очень хотелось хоть одним глазком взглянуть на этот самый фестиваль. Не зря же он в школе усердно расписывал красками оконные стекла, старательно выводя на всех языках «Миру – мир». Однако распевать «песню дружбы» с молодежью ему не позволили. Не дорос! Голуби, завезенные в столицу, заполнили площади, а магазины ломились от цветастой материи с символом фестиваля – цветком с широкими лепестками, из которой в спешном порядке нашили сарафаны, платья и мужские рубашки. Звуки фокстрота, предвестника сегодняшней диско-музыки, звучали с пластинок зарубежных исполнителей. Ив Монтан, первый французский шансонье, которого узнала советская молодежь, стал героем вроде Майкла Джексона, а Мадонной была назначена чешская певица Гелена Глаубалова с ее знаменитым шлягером, исполненным на прелестно-ломаном русском языке: «...красную розочку я тебье дарью».

Долго еще в московских дворах крутилась на патефонах эта пластинка. Долго столичные стиляги будут распевать переделанные на мотив этой песенки слова:

Говорят, когда с человеком случается что-то непоправимое, перед ним проходит вся его жизнь.

«Неужели я стал тем самым дядей с сединами?» – пронзила Шведова жуткая мысль. Он не верил в то, что случилось всего лишь час назад.

Выйдя на Киевском вокзале, Шведов смешался с толпой.

Задача предстояла непростая – вернуться незамеченным сначала домой, потом на работу, а вечером на прием по случаю... Шведов не мог сосредоточиться. Мертвенно-бледное лицо Кати стояло перед глазами.

Конечно, чтобы осуществить задуманное, нужно было переодеться. Если даже продавец из деревни приняла его за дальнобойщика, охрана дома обязательно обратит внимание и на странный наряд, и на то, что он без машины.

В бутик, который обслуживал Шведова, в таком виде не заявишься. Его там знают все – от посыльного до директора. Остается одна возможность – переодеться где-нибудь здесь, прямо на вокзальной площади, в любом магазине средней руки, вызвать такси или водителя и доехать до дома.

Продавщица одного из магазинчиков с неизвестным Шведову брэндом дежурно поинтересовалась, чем ему помочь.

– Брюки, сорочку и хорошо бы... – Шведов хотел сказать: «...галстук», – но, увидев, аляповатые мужские аксессуары, поморщился: – Нет, галстук не надо!

– Я и не предлагаю, – скептически поглядывая на провинциала с закатанными штанами, в ковбойке, с заляпанными ботинками, усмехнулась москвичка.

Шведов, зайдя в примерочную, брезгливо натянул предложенные брюки. Продавец заглянула следом.

– Коротковаты вроде, – глядя на себя в зеркало, засомневался он.

– Можем отогнуть, у нас мастер есть. Полчасика – и готово, – предложила девушка.

– А других нет? – взглянув на свои дорогие часы, спросил Шведов.

– У вас рост нестандартный.

– Что значит «нестандартный»? – удивился Шведов. Его так и подмывало рассказать этой ленивой курице о себе.

– Выше среднего.

– Мой рост сто восемьдесят четыре.

– Значит, четвертый. У нас все в расчете на среднего покупателя. И рукава у сорочки, – показывая на рубашку с помятым воротничком, сообщила продавщица, – тоже будут коротковаты.

– А где все это можно купить моего роста?

– Берите у нас, не дорого. Мы не раскрутились, потому хозяин все по дешевке отдает. Все фирменное, во! – Девушка показала на грубо приляпанную этикетку «Сделано в США».

– Вижу, – вновь поморщился Шведов.

– А на входе рекламу видели? Сейл пятьдесят – восемьдесят процентов.

– То есть не продали за полную стоимость и потому...

– Нет, что вы! Мы сразу так вывешиваем, – простодушно пояснила продавец. – Чтобы покупателя завлечь.

– Этим. – Шведов, прикинув сорочку и убедившись, что рукава действительно коротки, загнул их ровно на манжет.

– Молодец, мужчина, вы сообразительный, классно получилось, как будто специальный прикид! – похвалила девица.

– Да! Хоть куда! – Махнув рукой, Шведов заплатил за товар.

– Старое завернуть? – брезгливо косясь на запачканные брюки, спросила продавщица.

– Дайте пакет, я положу сам.

На выходе, бросив взгляд в зеркало, Шведов ужаснулся. Но делать было нечего. Поджимало время.

– Вася, – позвонив в служебный гараж, сказал он, – приезжай за мной.

– Как всегда, к служебному входу?

– Нет, давай, – он прикинул, – к Смоленской.

– Там ведь негде встать.

– Вставай прямо на углу Садового и Старого Арбата.

Водитель, задумавшись, куда он там воткнет машину, молчал.

– Если что, я выручу, – рассеял его сомнения босс.

Вася приехал через четверть часа.

Шведов в отличие от других высокопоставленных работников никогда не садился рядом с водителем. На всякий случай. Поэтому ни его настороженности, ни гадкой одежды Вася, к счастью, не заметил. Темный низ, светлый верх, даже в отсутствие галстука, всегда выручал.

Буркнув, что они едут домой, Шведов посмотрел на свое отражение в боковое зеркало, пригладил густые седые волосы и, набрав номер жены, сказал:

– Дорогая, ты где?

– В салоне, прическу делаю, – отозвалась Лариса.

– Опять?

– Мы же вечером идем на прием.

У Ларисы была потрясающая память. Шведов сто раз мог забыть о вечерней тусовке: посещении театра, гостей, приеме, жена – никогда.

А если бы он остался с девчонкой на даче, передумал? Не надо быть таким опрометчивым. Он даже не мог припомнить, когда известил жену о сегодняшнем вечере. Однако она тут как тут. Сегодня это в строку, а если бы нет?

– А ты где, на работе?

– Нет, я еду домой, чтобы переодеться к вечеру.

Шведов говорил спокойным голосом, чтобы ни шофер, ни жена в чем-то не заподозрили его. Давалось это ему с трудом.

– Умница. Ты настоящий мужчина! – Лариса никогда не упускала случая лишний раз похвалить Шведова, сделать ему приятное. – Надень, пожалуйста, тот блестящий пиджак, что мне нравится.

– Хорошо, дорогая.

– Где мы встретимся? Ты за мной машину пришлешь?

– Мне еще нужно заехать на одно совещание. А ты после салона домой?

– Да.

– Я тебе позвоню.

– Буду ждать твоего звонка, целую.

– Да-да, – уже поднимаясь в квартиру, машинально отозвался Шведов. Голова была занята другим. Куда запихать перепачканные после аварии вещи и что сделать с купленными только что?

– Не забудь приколоть заколку к галстуку, которую я тебе подарила. В ней столько шарма и элегантности, – продолжала щебетать Лариса.