– А Таня – это еще...

– Танька – это моя сестра. Только сводная, – серьезно сообщил Вовик. – Мама у меня Юля, а отец...

– Виктор Максимович, – подсказала я.

– Не-е, у меня совсем другой папка. Он нас с мамой Юлей давно бросил, когда я еще не родился.

– Да он вообще подкидыш. – На пороге появилась начесанная девица с фиолетовыми волосами и пирсингом в ноздре. Ей было лет тринадцать.

– Дура, подкидыш – это когда ни матери, ни отца, а мама Юля меня очень любит.

– Твоя мама Юля любит только себя.

– Хай, а ты кто? – на скаку она дотронулась до воротничка моей новой блузки, ловко вытянув лейбл. – Где брала? О, фирма! Сейл?

Хорошо, что я надела действительно фирменную. Мама предупредила, что, коль к отцу собираюсь, никакой дешевки. Пусть не думает, что мы плохо живем. А Таня уже сняла с моего уха клипсу и, примеряя перед блестящей никелированной микроволновкой вместо зеркала, затараторила:

– Одна девчонка из нашего класса поясок от Ив Сен-Лорана тоже по сейлу за двести баксов отхватила. – И тут же без перехода предложила: – Махнемся на мои, не глядя?

– Ты о чем?

– У тебя бижутерия в ушах, а у меня белое золото с бриллиантиками. Вот еще брелок миленький, не правда ли? – На поясе у нее болтался увесистый якорек с сапфиром. – У мачехи на минуточку одолжила. Якорь, если она обнаружит, вернуть придется, а вот сережки – фига. Я к ним привыкла. Идут? – Таня крутилась в одной клипсе и в одной бриллиантовой сережке.

– Как же на чужое махаться? – возразила я.

– Тут нет ничего чужого, все папочкино, значит, наше, – твердо заявила девица. – А ты вообще чем занимаешься?

– Я в педагогическом институте учусь.

– А-а, – разочарованно протянула она. – Я в топ-модели пойду.

– Да? – Не желая обижать коренастую, коротконогую Таню, я все же выдала себя тоном.

– Вот рост доберу до ста семидесяти... хотя бы, – поняла она.

– Как это?

– Я гормоны для роста глотаю. – Таня вынула из рюкзака пачку таблеток.

– Тьфу ты! – услышав наш разговор, плюнула в сердцах повариха. – От них ведь усы вырастут!

– У таких, как ты, даже хвост может вырасти, – пренебрежительно заявила девушка.

– А у тебя что?

– Ноги, вот что! – с уверенностью сказала Таня и, задрав юбку, выставила вперед свою полную короткую ножку.

– Что вы с Машенькой сделали? – В кухне вновь появилась жена отца. – Вымой ее и переодень, пожалуйста, – обращаясь почему-то ко мне, проговорила она.

– Мне вообще-то еще на лекции надо!

Юля непонимающе посмотрела на меня.

– Она в педагогическом учится, – под громкий рев Машеньки сообщила Таня.

– В педагогическом – это очень кстати, – рассеянно проговорила мачеха и, чтобы успокоить малышку, протянула ей свой пустой стакан.

Малышка вцепилась в него. Юля постучала по нему ложечкой, чтобы развлечь Машу. И тут девочка выпустила стакан из рук – мелкие осколки разлетелись по розовым кафельным плитам пола.

– Скоро Виктор Максимович придет? – сквозь смех и плач детей выкрикнула я, теряя терпение. – Потому что...

В этот момент в дверь позвонили. Мачеха помчалась открывать.

– Папочка пришел! – обрадовалась Машенька и, взяв меня за руку, потащила встречать отца.

– Опаздываем, – донесся мужской голос из прихожей, и на нас чуть не налетела спешившая куда-то Юля.

– Проследи за детьми, мне нужно срочно уехать! – на ходу выкрикнула она и скрылась в одной из комнат.

«Ну уж хватит с меня!» – решила я и вылетела в прихожую.

На пороге стоял мужчина в костюме и галстуке. Он приветливо улыбнулся нам с Машенькой. Малышка, надув губки, почему-то убежала прочь.

«Какой молодой! – промелькнуло у меня в голове. – И совсем не похож на те фотографии, что я видела у мамы». Но времени на размышления не было. Я знала, что вернется Юля и они исчезнут.

Раскрыв объятия, я двинулась на отца в атаку.

Мужчина, немного смутившись, отступил назад.

– Вы... ты... кто?

Со словами «твоя дочь» я бросилась ему на шею.

Он слабо отбивался, стараясь отцепиться от меня. Но тщетно. Я висела на нем, как кошка. Обида, что отец не хочет признавать меня, как всех остальных своих детей, делала мою хватку еще крепче. У меня на глазах навернулись слезы.

– Неужели ты ничегошеньки не чувствуешь ко мне? – всхлипнула я.

Такой штурм должен был расплавить даже айсберг. И он сдался.

Тело мужчины напряглось, он наконец прижался ко мне и принялся целовать, но как-то странно, совсем не по-отцовски.

Когда его рука скользнула под мой лифчик и добралась до груди, в прихожую вплыла Таня. На ней было открытое вечернее платье с чужого плеча, налаченные волосы стояли дыбом, а в носу вместо маленького колечка-пирсинга торчала моя клипса. В вытянутой руке она держала зеркальце, в которое смотрелась на ходу.

– Как мой прикид? – прогундосила она и вдруг, увидев нас в обнимку, завопила: – Вы что, сладкие мои, травки обкурились? – Она потянула носом, подозрительно принюхиваясь. – Точно! Если не дадите затянуться... тебя, – ее палец с длинным, покрытым темно-фиолетовым лаком ногтем выстрелил в меня, – из гувернанток тю-тю. – Не дав мне раскрыть рот, добавила: – И водилу нашего за такую прыть папочка уволит тоже. Все ясно?

– Так он ваш в... в... – удивленно начала я, задыхаясь от стыда и ужаса.

– Водитель, – назидательным тоном закончила за меня сводная сестренка.

О своем конфузе я рассказала маме.

– Мы с тобой неудачницы. Не зря бабушке Мадлен гадалка предсказала, – вздохнула она.

– Не верю я в эту чушь! Вот увидишь! Я тебе докажу. У меня все будет по-другому. Подумаешь, ты один раз в жизни оттянуться решила и в ресторан оторвалась. Ну влипла в историю, ничего страшного! Но ты, мам, все равно его лучше, ты у меня красавица. А эта Юля как кошка драная, хоть и молодая! И он на такую... на такую тебя променял!

– Не говори плохо про отца. Он очень дельный человек. Таких еще поискать. А то, что его работа сгубила... – Мама махнула рукой. – Этот бизнес хуже любовницы... Что касается женщин, ему и выбирать-то некогда, они его сами находят, потом устают от этого, бросают, как я... – Мама помолчала. – Он же не монах, ему надо с кем-то жить!

– Но я все равно его найду. В офис к нему сама поеду.

– Не знаю, прорвешься ли? Теперь все не так, как десять лет назад. У него, наверное, и охрана, и секретарь.

Добравшись до фирмы «Белый аист», я позвонила в домофон и сообщила, что к Виктору Максимовичу, спокойно прошла через охрану, оставив паспорт.

Она сразу почувствовала запах дорогих духов и узкобедрой секретарши. Она стойко держала оборону у красивых темно-бордовых дверей:

– У Виктора Максимовича ленч.

– Это надолго?

– Лучше оставьте свою визиточку, я вас с ним свяжу, если вы с ним заранее не договаривались.

– Нет-нет, я зайду через полчаса.

Она пожала плечами.

Предупредив охрану, что вернусь, я решила пройтись возле низкого, запрятанного в глубине высоких домов особнячка, где и располагался офис «Белый аист».

Во внутреннем дворике офиса был разбит цветник, рядом спортивная площадка. Здесь можно не только на лавочке посидеть и на солнышке погреться, но и спортом заняться.

Вон мужик какой-то в шортах и кроссовках играл сам с собой в баскетбол. Прямо американское кино!

Там тоже врачи после операции мячик в сетку пуляют. Чтобы от стресса разрядиться.

Среднего роста, ежик с белой проседью на голове, игрок был упрям. Он подпрыгивал, метился и кидал раз, другой, третий, но мяч словно заколдованный отскакивал от сетки. Мимо-мимо! Неожиданно мяч подкатился к моим ногам, я нагнулась, подняла его высоко над головой и прямо с места – бац, и попала в корзину. Мужчина с любопытством посмотрел на меня.

– Молодец! Ты, что профессионально в баскетбол играешь? – Наверное, ему было не по себе, что я вот так запросто его обставила.

– Да, – чтобы не расстраивать незадачливого баскетболиста, подтвердила я. – Капитаном школьной команды была.