1

По вырубам в Гарях Дмитрий Данилович проездил с лесным плугом до глубокого вечера. Вернулся в сумерках. На внуков поглядел с затаенќной улыбкой. Спросил, что они ныне делали. Были на реке, пололи гряќдки в загороде, дважды купались. То, что он видел их игру, не сказал.

С Иваном разговор зашел о сенокосе. Через пять дней начнут косить луга. Дмит-рий Данилович расчитывал завтра до обеда поездить еще по вырубам. Потом вывезти из Казенной, с Тарапуниного поля, жерди и коќлья, частокол. Всем, кто что нарубил, доставить к домам. Надо было выкроить время сходить в ульи. Дела мелкие подпирали, как это и всеќгда перед сенокосом и жатвой.

Луга цветением бросали вызов косарям, трава с каждым днем густела. И надо уга-дать — не оторопиться и не опустить спорое время. Таков закон природы. Хлеба на глазах поднимались после благодатных дождей. Все и подгоняло мужика-крестьянина успеть завершить всякие недоделќки по дому, сделать то, что нельзя откладывать на зиму. Печку переќложить, крышу починить, изгородь поправить. Так велось спокон веку. И в век боль-шой техники не переиначишь жизнь на земле. Как не излаќмывай самого мужика-крестьянина, его повелители — поле, луга, все, чем покрыта земля-матушка.

Дмитрий Данилович за оставшийся до сенокоса день решил поправить загороду. Помогали внучата. Соскабливали топориками с еловых колышков кору, подавали их де-душке. Работа шла споро, было весело за такой работой. Цвели в проулке липы, шипов-ник. Мелькали пчелы, не сердитые при хорошем взятке. Гибкие сырые частоколины легко вплетались в изгоќродь. Старые ольховые с хрустом ломались и Дмитрий Данилович выкидывал их в проулок.

Незаметно подошел Саша Жохов, стал за кустом шиповника. Обломок колышка упал к его ногам. Саша поднял его как находку, высказал:

— Что же так, Данилыч, соседа встречаешь, падогами бросаешься. — Поздоровался, когда Дмитрий Данилович выглянул из-за куста: — Труд на пользу, — вымолвил непринуж-денно.

— Мое почтение, Александр Ильич, — отозвался Дмитрий Данилович. — Уж не попал ли нечаянно?..

— На этот раз мимо, — отшутился Саша. И спросил: — Решил подремонтироваться… И мне бы надо, да все недосуг.

— Что же в Казенной не нарубили частоколу и кольев?.. — Дмитрий Даќнилович вплел между поперечных жердин колышек, подошел к изгороди, где стоял Саша.

— Да у тебя сквозь колючки шиповника мужа не пролетит. Живая изгоќродь, — поль-стил Саша.

— По низу курица пролезают, находят лазейку… Проходите в огород-то, радушно пригласил Дмитрий Данилович Сашу.

Саша прошел в отводок, огляделся. Неторопливо прошагал мимо грядок с огурца-ми и помидорами. Присели на межнике для перекура. Хозяин проќтянул открытый портсигар, вспыхнула зажигалка синим огоньком.

Последнее время Сашу словно подменили. Был любезен, здоровался, спќрашивал об Анне Савельевне, как она, сочувствовал. И вот зашел. Таќкое и раньше с ним бывало. Прикинется благолепным, а потом куснет исподтишка. При трудовом настрое Дмитрий Данилович переборол в сеќбе подозрительность, сели побеседовать. Хотя чего-то и насто-ражиќвало. Но плохие мысли отгонялись благостным настроением.

— Теперь, знамо, и на свое хозяйство время остается, лесник вот, не в колхозе, — как бы вскользь, с фальшивой простоватостью, вымолвил Саша. Потрогал лежавшие сбоку колышки, — еловые-то, они, крепкие, — не то что ольховые. Тут, как и для дома, требуется ядреное дерево… Лес-то вот повыбрали, коли строится, так и не сразу лесину сыщешь. Да твой-то дом крепкий, на камнях стоит. А у меня правый угол осеќдать стал, — договорил, пыхнув папиросой.

— В одно, кажась, время строились-то, после пожара, — отозвался Дмитрий Данилыч, — да и перестраивался ведь недавно.

— В одно-то, оно, в одно… — Саша недоговорил, многозначительно помолчал. — Да-нило Игнатьич, покойный, говаривал: хорошо делаешь один раз, а плохо многажды… И вспомнишь вот.

— Лес-то сыщется, — сочувственно сказал Дмитрий Данилович. По перќвопутку и подвезем. Тянуть-то чего, раз надо заменить венцы.

Саша тут же и ушел от разговора о доме. Поковырял носком сапога землю в бороз-де, поглядел на небо, на верхушки деревьев, лениво проќговорил:

— Липы-то вон как цветут нынче, — втянул носом воздух, улавливая стойкий медо-вый запах. — Пчелам одна благодать. У тебя как в раю вокруг дома-то… И Божья тварь то-же не зевает, летит куда подальше. Надо ведь за всем большой присмотр. Хотел завести, да как без приќвычки-то.

— Хлопоты не велики, — обмолвился Дмитрий Данилович. — Пчелы труќдятся сами по себе. Как говориться, по Божьей воле. От природы своќей такие труженицы.

Саша перебил разговор смешком:

— По Божьи-то и у них не больно все выходит. Воры-то и среди них водятся… — Внезапно по лицу Саши прошла тень смущения, ровно от невпопад сказанного слова. Нарочито резко отклонил голову от пролеќтевшей над ухом пчелы. Смял папиросу, затоптал в борозде.

— Бывает и воруют, если хозяин ротозей. Или того хуже, сам плут и толкает Божью тварь к тому же, — сказал миролюбиво Дмитрий Данилович и предложил Саше рой. — Веял бы вот… с запасным домиком усќтуплю, и рамками.

Саша замялся и не успел ответить. С крыльца зашикала, сбежала вниз Прасковья Кирилловна:

— Шиш, шиш, косые… Я вас, окаянные.

Зашла проведать Анну и увидела роющихся на грядках куриц. Пожуриќла ребят, разыгравшихся в проулке: полную загороду куриц напустили.

Дмитрий Данилович вскочил с места, замахал частоколиной. Курицы бросились с кудахтаньем в рассыпную. Поднялся и Саша, набежали ребятишки.

Вошла в загороду Прасковья Кирилловна, поправили разрытые грядки. Саша признался, что оплошал, не прикрыл отводок:

— Им бы только щелку найти, — обвинил куриц.

Все зеленело, топорщилось на грядках, скороспелка-капуста свертывалась в коча-ны, кудрявилась морковка, лопушилась свекла, брюква, кустились помидоры, цвели огур-цы.

— Ровно в другом краю живете, — завистливо сказал Саша. — Все вверх тянется, вез-де что-нибудь да торчит, ноге ступить негде… И доќмики пчел, каждый разного цвета. Что тебе на даче у чина большого. Приходилось вот бывать кое у кого…

Дмитрий Данилович смолчал. Вроде упрека Саша высказал. Домом и хозяйством отца вот тоже корили: "Как у помещика прежнего". Отец на то завистникам отвечал: "Значит плохо, если только как у помещика. Я-то стараюсь, чтобы лучше было".

Деревня общинная держалась во всем равенства. Чтобы у всех все было похоже. И ославит того, кто больно выказывается. Отец укорно оговаривал завистников: "Одинако-выми нищие и разного рода побиќрушки и те норовят быть непохожими. А уж мужику-то и Бог велел трудом выделяться одному от другого".

Саша что-то выглядывал, зыркал глазами. И Дмитрий Данилыч подался соблазну подзадорить его. Повел по огороду. Подошли по узкому межниќку к яблоням, где стояли пчелы.

— Огород вот, фруктовые деревья, пчелы, все это отдых для меня, — объяснял Дмит-рий Данилович.

— Теперь можно пчел держать. А то было по два домика, не больше, — высказал Са-ша, будто бы одному ему известное. — И яблони, сад, тоже сажай, налогом не облагаются. А то вырубали из-за этого налога.

— Какая в наших местах нажива от сада. Да и от огорода, и от пчел. — Мимоходом бросил Дмитрий Данилович. И оживился: — А душе вот отраќда, вокруг тебя тобой сотво-ренный мир особенный, коего у другого нет.

— Огород оно, конечно, надо иметь, — рассудил Саша. — Не каждому это дается. Бол-гары, говорят, да корейцы, те огородники. Наталья моя не в ладах с этим… Огурцы, поми-доры у тебя вот в цвету, а у нас только в лист пошли.

— По малу и снимаем, — сказал Дмитрий Данилович об огурцах с каким-то уже озор-ным весельем. Подошел к грядке с опущенной пленкой и соќрвал три зеленых с пупырыш-ками огурчика, и три покрасневшие помиќдорины, протянул Саше. — Вот попробуйте. И Наталью Петровну, и мать угостите, свои деревенские, не привозные.