Арий задумался.

— Тебя, — сказал он. — И этого парня. Вот только никак не вспомню, как его зовут.

Зрентшианец указал на окаменевшего во времени Аландра.

— У него много имен, — ответила Леда. — Когда-то его звали Юльм, потом — Конан, еще совсем недавно — Леонид. Ты знал его под именем Юльм! Теперь же его зовут Аландр!

— Красивое имя! — пробормотал Арий.

— Мне оно тоже нравится, — с улыбкой призналась девушка. — И он! — веско прибавила она. — Так что даже не думай о том, чтоб причинить ему вред!

— И в мыслях не имел! Я не испытываю вражды ни к тебе, ни к нему.

— Верно! — Леда дунула на шар, и тот бесследно растаял. — Враждовать со мной глупо и небезопасно для здоровья. Враждовать с ним также не советую, ибо я могу лишить тебя силы, и тогда он просто переломает тебе хребет.

— Это еще кто кому переломает! — процедил Арий, весьма задетый последним замечанием.

Леда улыбнулась.

— Ты сомневаешься? Может, попробуем?

Зрентшианец оценивающе посмотрел на набухшие мышцы Аландра и покачал головой.

— Нет. Физически он сильнее.

— Я рада, что ты понял это, братец! — похвалила Леда. — Он сильнее тебя, я сильнее тебя. А вдвоем мы сильнее всех. Так что не советую становиться на моем пути! Это может для тебя плохо закончиться.

— Ты угрожаешь? — словно любопытствуя, произнес Арий.

— Не имею такой дурной привычки. Просто предупреждаю. Делаю тебе первое предупреждение: не становись на моем пути. Я великодушна, но великодушия этого хватит лишь на второе предупреждение. Третье будет для тебя последним!

Арий натянуто засмеялся.

— Хорошо, я запомню.

Зрентшианец умолк, ноздри его широко раздувались. Леда наблюдала за ним с откровенной усмешкой.

— Нюхай, нюхай, братец! Ее здесь нет!

— Чего здесь нет? — спросил зрентшианец, безыскусно изображая удивление.

— Моей силы. Я спрятала ее. Да, ты правильно догадался. Я спрятала ее в камень, который назвала Солнечным Глазом. Красиво?

— Да, — пробормотал Арий. Его лицо вновь стало задумчивым, что вызвало веселый смех Леды.

— Ты ищешь место, подходящее для камня с подобным названием?! Это несложно, братец! Надо лишь помнить, что солнце не всегда там, где жарко. Случается, его больше всего там, где царит холод. Где холодно, там и будет жарко! Это парадокс, но я обожаю парадоксы!

— Я помню. — Арий попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой.

Зато лицо Леды было столь счастливо, словно она повстречала лучшего друга.

— Теперь ты думаешь, как бы откланяться? Или у тебя есть здесь еще какие-нибудь дела? Или вопросы? Ты не стесняйся, братец!

— Да нет, сестричка. — Зрентшианец совладал с собой. — Рад был повидать тебя. Если не против, я, пожалуй, откланяюсь.

Леда вновь улыбнулась. В руках ее выросли сразу несколько огненных шаров, и она принялась жонглировать ими.

— Так, я пошел? — Зрентшианец почувствовал, что заискивает, и это взбесило его.

— Да! — Шары растаяли в воздухе. — И передай привет Кеельсее. Скоро я сама повидаю его. И передай ему еще вот что… Это касается и тебя. Напрасно вы пытаетесь мне помешать. Уже ничего нельзя сделать. Ничего! Даже если ты вдруг обретешь поддержку всего своего семейства, это вам ничего не даст — Император уже седлает коня! Запомни!

— Постараюсь. — Арий осторожно исследовал пространство и обнаружил, что оно свободно от пут. Лицо его исказилось злобной улыбкой. — Пока!

— Убирайся прочь! — брезгливо бросила Леда. — Убирайся и помни, что Император уже седлает коня!

Арий скрипнул зубами и исчез. В тот же миг Леда жестом руки освободила время, пред тем другим, едва приметным жестом послав долгий сон слугам, невольным свидетелям появления гостя.

Зашевелился, с удивлением озираясь вокруг, Аландр. Леда шагнула к нему, ласково положив розовые ладошки на могучие плечи. Упреждая готовый сорваться с его губ вопрос, она прошептала прямо в эти губы.

— Я всё расскажу тебе! Всё! Клянусь! Но не сегодня. Это случится завтра, через год, а, может быть, через десять. Не торопи меня! Поверь, я имею право сказать: не торопи. Я очень люблю тебя и много сделала для тебя, хоть ты этого и не помнишь. А теперь пришла пора и тебе сделать для меня. Я ждала этого всю свою жизнь! Я ждала тебя всю свою жизнь, хотя ты и не подозревал об этом. Мы должны довести до конца эту Игру, а потом мы станем свободны, ибо, лишь победив, можно обрести свободу. И тогда я расскажу тебе все, и ты вспомнишь то, что забыл. И мы уйдем так далеко, как только сможем уйти. И там не будет никого… Только ты и я, я и ты…

— Да, — прошептал Аландр, поцелуем впиваясь в пухлые, дразнящие губы. — Да. Что я должен сделать?

Талла чуть отстранилась.

— Оседлать коня! — сказала она. — Пора! Император должен сесть на коня!

Жизнь и смерть Пирра, героя своих побед[77]

(Между Востоком и Западом)

Ночной бой походил на резню. По темным, освещенным лишь бликами разгорающихся пожаров, улочкам метались вооруженные люди, не осознавшие до конца: кто, кого, за что и где. Резали чужих и своих. Резали по звуку незнакомого говора. Резали по признаку иноземной одежды. Резали лишь потому, что боялись, что незнакомец нападет первым.

Большая толпа спартанцев обрушилась на пробившихся в центр города галатов. Те издали испуганный вопль, услышанный Пирром, только что вошедшим в Аргос. Не оглядываясь, следуют ли за ним телохранители, царь поспешил на помощь незадачливым союзникам.

На дорогу перед скачущим конем то и дело выскакивали какие-то люди. Пирр, уверенный, что впереди лишь враги, рубил налево и направо. Следовавшие за ним гвардейцы добивали уцелевших.

Постепенно в город входили все новые и новые отряды завоевателей. Колонны эпиротов и галатов, македонян и фессалийцев сталкивались в кромешной темноте меж храмами и домами и беспощадно уничтожали друг друга.

Наконец рассвело. Пирр обнаружил, что находится неподалеку от центральной площади Аргоса Аспиды, заполненной воинами Антигона, Арея и вооруженными горожанами. Врагов было много больше, чем солдат Пирра, и царь приказал отступать.

Как говорит предание, его устрашила стоявшая посреди площади статуя — медный бык норовил поднять на рога скалящего клыки волка. Некогда старая гадалка предсказала царю, что он найдет свою погибель там, где встретит противостоящих волка и быка…

Не думаю, что история знала человека, чья жизнь была бы более авантюрной, чем жизнь Пирра, царя эпиротов, кондотьера древности, сумевшего завоевать множество царств, но не удержавшего в своей власти ни одного из них, кроме своего собственного.

Подробную биографию Пирра оставил Плутарх, считавший эпирского царя одним из величайших полководцев древности. Впрочем, в этом мнении античный историк был далеко не одинок. Ганнибал-карфагенянин, потрясший стены великого Рима, утверждал, «что опытом и талантом Пирр превосходит вообще всех полководцев».[78] Как знать, родись он на полстолетия раньше, не пошла бы история по другому пути, превратив мир в арену битв Александра Великого и воинственного владыки Эпира? Но он «опоздал». Родись он на полвека позже, и, быть может, история не узнала б об отчаянном противостоянии Рима и Карфагена. Но он «поспешил». На долю Пирра пришлись лишь склоки между диадохами, да отчаянное соперничество с поднимающимся на ноги Вечным Городом.

Ему не суждено было стать императором. Клио уготовила ему судьбу воина и политика — воина удачливого, политика несчастливого. Она уготовила ему судьбу полководца, выигрывающего битвы, но не умеющего воспользоваться плодами своих побед. Но порой казалось, ему и не нужны были эти результаты, его интересовали лишь победы. Он жил ради этих побед, ради звона оружия, гула труб и топота конских копыт. Он жил лишь ради этого, и потому судьба даровала ему имя, грозное, словно рев боевых слонов — Пирр…