– Вы сами, видимо, немало знаете об Элвине Гастингсе, – продолжил Энтони. – Например, вы смогли назвать Луизе имена его деловых партнеров, а также поделились информацией о том, что Гастингс имеет финансовый интерес в одном из борделей города.

– Так и было. – Миранда дружески подмигнула Луизе. – Видите ли, у меня тоже есть свой информатор.

– Мы считаем, что Гастингс не сам додумался до шантажа, – сказала Луиза. – Кто-то другой разработал схему. Кроме того, нам известно имя человека, который работал на Гастингса. Его звали Филипп Грантли. Но проблема в том, что этот тип покончил с собой около двух недель назад.

– Нам очень пригодилась бы информация о других сообщниках Гастингса, – вмешался Столбридж. – Особенно нас интересует красивый молодой блондин лет тридцати. У нас есть веские основания полагать, что этот человек компрометировал юных леди, чьи престарелые родственники затем становились объектами шантажа.

– Ах вот в чем дело! – воскликнула Миранда, глаза которой блестели живейшим интересом. – Я не могу назвать вам имя вашего красавчика прямо сейчас, но с удовольствием наведу справки. Мне нужен денек-другой. Потерпите?

– Конечно! – ответила Луиза. – Мы с мистером Столбриджем будем очень вам благодарны.

– Чепуха! – махнула рукой Миранда. – Вы же знаете, я получаю истинное удовольствие от наших расследований. Своего рода приключение, которое приятно разнообразит мою размеренную жизнь.

– Есть кое-что еще, – подал голос Энтони.

– Да, мистер Столбридж?

– Простите, если вопрос покажется вам слишком личным. Луиза упомянула, что мистер Клемент Корвус ваш давний знакомый?

– Верно, мистер Столбридж. Нашей дружбе уже более двадцати лет.

Энтони достал из кармана конверт и протянул Миранде:

– Могу я просить вас передать ему это письмо при встрече?

Энтони галантно помог Луизе сесть в карету. Это был наемный экипаж, а не его собственная карета. Такая предосторожность обоим показалась нелишней: совершенно ни к чему афишировать, что кто-то из высшего общества навещал бывшую актрису. Столбридж устроился на сиденье, взглянул на сидевшую напротив Луизу и понял, что она буквально разрывается от нетерпения. И еще он с удивлением осознал, что она ему нравится. Не важно, в каком настроении пребывала на данный момент миссис Брайс: улыбалась ли, сердито поправляла очки или сжимала губы, сдерживая множество готовых сорваться с языки вопросов, – она неизменно восхищала его, приводя в движение все мужские фантазии и инстинкты. Удивительно, но эта молодая женщина обладает над ним какой-то таинственной властью; никогда прежде не ощущал он ничего подобного. Они словно связаны незримыми узами, и никуда не деться от этого чувства. В отличие от Столбриджа Луиза была настроена отнюдь не романтически.

– Что было в том конверте? – с напором спросила она.

– Э-э… – Энтони пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к реальности. – Кое-какие бумаги, касающиеся инвестиционной схемы и плана действий консорциума. Вы не забыли о наших деловых людях, наших предпринимателях: Гастингсе, Хэммонде и Уэлсуорте?

– Но я не понимаю, почему вы решили, что эти документы, да и вообще махинации Гастингса будут интересны мистеру Корвусу.

– Потому что он четвертый инвестор данного консорциума. Так написано в тех бумагах.

– О! – Глаза Луизы округлились от изумления.

– Но это отнюдь не самое интересное. Суть интриги состоит в том, что в документах, взятых мной из сейфа, ясно изложен план, из которого видно, что наша троица решила лишить Корвуса значительной доли его законной прибыли. Они собирались скрыть от него кое-какие факты, чтобы он не мог догадаться, что получает гораздо меньшую сумму, чем каждый из них.

– Они решили, что поскольку он не принадлежит к их кругу, не посещает те же светские мероприятия и не состоит в их клубах, то правды ему никогда не узнать, даже случайно. И они со спокойной совестью собираются взять его деньги, чтобы вложить их в дело, получить прибыль, а потом лишить его большей части этой прибыли. Просто ограбить! – Она ударила кулаком по сиденью кареты. – Это так похоже на зазнавшихся господ из высшего общества!

– Не нужно так переживать, Луиза. Корвус ведь тоже не святой, вы не забыли? Он король преступного мира нашего города, и, думаю, не стоит его жалеть. Полагаю, он за свою жизнь обманул и ограбил немало людей… не исключаю, что на его совести есть и более тяжкие грехи.

– Наверное, вы правы. – Луиза устремила невидящий взгляд в окно кареты. – Меня бесит высокомерие Гастингса и ему подобных. Высокомерие, самоуверенность и чувство собственной безнаказанности. Особенно низко то, что они ни в грош не ставят людей из других сословий. Считают их всех своей дичью…

– Вы всегда так остро реагируете на неприглядные поступки, совершаемые представителями высшего общества? – нарочито небрежно поинтересовался Столбридж.

Луиза вздрогнула: пожалуй, она наговорила лишнего, почти позабыв, что не одна в карете. Столбридж уловил в поведении Луизы и это сожаление, и вновь появившуюся настороженность, но молчал, терпеливо ожидая ответа.

– Прошу прошения, – ровным голосом сказала Луиза. – Бывают моменты, когда эмоции одерживают верх. Видите ли, я очень ответственно и с энтузиазмом отношусь к своей журналистской работе.

– Я не возражаю против проявлений страсти, – с улыбкой заметил Энтони.

– Вот как? – пробормотала Луиза.

– Я нахожу такие вспышки весьма воодушевляющими.

– Не понимаю, о чем вы, – сказала Луиза, решив, что ни просто играет словами.

– Могу пояснить, миссис Брайс, – бодро ответил Столбридж.

И следующий момент он подался вперед, положил ладонь ей на затылок и прижался губами к ее губам.

Луиза оцепенела. От растерянности она даже не попыталась отстраниться, а потом было поздно: любопытство овладело ею, заглушив здравый смысл. Затянутая в перчатку рука легла на плечо мужчины, а губы приоткрылись, уступая его напору. Энтони понял, что не ошибся. Волшебство продолжалось – она оказалась просто сказочно хороша на вкус, и он хотел бы большего, причем немедленно. Честно говоря, он хотел бы опрокинуть Луизу на сиденье кареты, задрать юбки и овладеть ею здесь же, и полумраке экипажа. Смутная мысль посетила его… что-то насчет полумрака. Только теперь он сообразил, что в экипаже слишком светло, потому что окна открыты, и случись проезжать мимо кому-то из знакомых… Не отпуская Луизу, он протянул руку и задернул шторы. И вот вокруг воцарился такой желанный сумрак. Энтони целовал и целовал Луизу и все никак не мог оторваться от сладкой мягкости ее губ. Словно путник, скитавшийся по пустыне и обретший, наконец, долгожданную прохладу и воду оазиса, он пил и пил, позабыв о партнерстве, Гастингсе и прочих заботах. Сквозь ее губы пробился стон – не стон, полувздох, – и этот звук женского соучастия, разделенности страсти произвел на Столбриджа неожиданно ошеломляющее впечатление. Еще немного, и он просто не справится со своим телом, позабудет о приличиях. Он положил ладонь на грудь Луизы, стремясь ощутить совершенство ее форм и тепло тела хотя бы сквозь ткань одежды.

На этот раз у нее вырвался возглас скорее удивления, чем страсти.

– Мистер Столбридж! – пробормотала она.

– Я знаю, – со вздохом оторвался он от своего волшебного источника, – сейчас не время и не место. Приношу свои извинения, мадам. Обычно такого рода события обставляют более романтично. В свое оправдание могу сказать лишь, что когда я оказываюсь рядом с вами, ничто не идет по намеченному пути, лишь неожиданности подстерегают нас обоих.

Луиза смотрела на него, молча. Ее щеки горели румянцем, а стеклышки очков запотели. Это показалось Энтони трогательным и милым. Он осторожно снял очки и принялся протирать их кипенно-белым накрахмаленным платком. Она смотрела на него рассеянным взглядом близорукого человека.

Закончив, Энтони вернул ей очки.