Я прерву рассказ Константина Борового, чтобы вспомнить, как сам Черный об этом вспоминает: «Я знал из политиков одного-единственного (бывшего первого вице-премьера. – Авт.) – Сосковца. В чем, когда он мне помог? Хорошо помню, как в медь попали. Говорит Сосковец: «Идите, помогите, поднимите Уралэлектромедь». Я говорю: «Дашь лицензию на вывоз меди – тогда пойдем, проинвестируем». «Не волнуйся, дам», – говорит. Вложили миллионов сорок туда. И все. Потеряли. Лицензии он не дал. А когда потеряли деньги, то ничего не оставалось делать, как дальше инвестировать. Так в России и остались» – именно так Михаил Черный объяснял свою «дружбу» с Олегом Сосковцом. Интересная история знакомства, правда? Вице-премьер, получается, втянул несчастного олигарха в «большой бизнес»?
Боровой тем временем продолжал:
– При этом вокруг Черного не было криминала. Присутствие уголовного элемента делало бы его схемы неэффективными. Да и вряд ли бы с ним имел дело Сосковец, если бы узнал, что Черной как-то связан с криминалом. Миша – «цеховик», он по своей психологии никогда не мог никого сдать. Он не продавал людей, как многие современные бизнесмены. И за это его уважали. И в уголовном мире тоже, я думаю. Поэтому к нему не приходили всякие там «крыши». Он был очень энергичным человеком. И ему не нужны были криминальные схемы. Он презирал жуликов, он не убивал, не занимался фальшивыми авизо. Это было опасно для него. А он чувствовал опасность на расстоянии. Предприниматель-гений! Первые его схемы были очень просты, но ведь он придумал их первым. Он приходил на автомобильный завод, брал машины, обещал взамен покрышки, и все это крутилось по всей стране. Он и на алюминиевых заводах тоже использовал такие «оборотные» схемы. К началу 1990-х годов его знала вся страна. И ему, надо сказать, многие доверяли. В том числе и свои капиталы. Все знали – если дать Мише деньги, он обязательно вернет. Поэтому он добился такого успеха. Но он был не единственным «цеховиком», достигшим таких высот. Сейчас в Лондоне три с половиной тысячи особняков, купленных «новыми русскими». И большинство из них – это бывшие «теневики, цеховики», мы просто имен их не знаем. Они не лезут в политику, так же как и Миша. Он в этом смысле не классический олигарх. Он, прежде всего, бизнесмен. Взять, например, ссору с братом. Это просто конкуренция внутри семьи. Жесткая конкуренция, но по-братски, они не будут друг друга уничтожать. Просто в какой-то момент они не смогли разобраться, что в их совместном бизнесе кому принадлежит. Каждый считал, что его доля – самая большая в бизнесе. И поссорились. Это не игра, придуманная по какому-то хитроумному сценарию. Это все у них по-настоящему. Просто бизнес, ничего личного. Но вот избежать публичности, чего Миша бы очень хотел, ему так и не удалось. За это последовала расплата – гонения по всему миру. Все его проблемы, в США, например, берут свое начало отсюда, из России. Его сначала вытеснили из бизнеса, отняли несколько миллиардов долларов, а затем решили через спецслужбы добить за рубежом. Кстати, его враги хорошо понимают, что страна только из-за изгнания Черного из России потеряла около десяти миллиардов долларов инвестиций в начале 1990-х годов. Но врагам Михаила было конечно же на все это глубоко наплевать. А Михаил, понимая опасность со стороны врагов, потихоньку в середине 1990-х вывел свои капиталы за рубеж. Это нормально. Он же ослабел, это почувствовали конкуренты. И было принято политическое решение, на него был заказ со стороны силовых структур. Его начали вытеснять из бизнеса руками спецслужб. Но об этом никто никогда не расскажет. Это тайна российского политического мира. Я знаю, что Миша это прекрасно понимает, сам об этом рассказывать не будет. У Черного нет желания вернуться в Россию, хотя он мог бы работать и в нынешних политических и экономических условиях. Но для этого нужны надежные партнеры. А Мишу партнеры и кинули, решили его бизнес раздербанить между собой. Конечно, у Миши остались друзья в России, Тарпищев, например. Кстати, Шамиль тогда здорово пострадал из-за скандала с Черным и, по сути, лишился кресла в Кремле. Но, я думаю, он на Мишу не сердится. (Тарпищев действительно на Черного вряд ли будет сердиться. Старый ташкентский друг, как мы помним, неоднократно помогал теннисному тренеру Бориса Ельцина, финансируя крупные спортивные турниры. А вот каким образом пострадал Тарпищев? Неужели репутация Черного запросто могла испортить политическую карьеру его знакомого? Получается, могла... – Авт.) И кто мог тогда, когда Миша был рядом с властью и сам был уверен, что его Кремль будет защищать, просто представить, что на Черного вдруг начнется атака со стороны конкурентов и бывших партнеров! И Миша не ожидал. Первый раз в жизни он просчитался, просто не ожидал удара. Он тогда испугался, думал, что его убьют. И уехал. Он не сумел начать борьбу против своих врагов. Он не боец. Он до сих пор «цеховик», и ему легче отойти в сторону. Так он и сделал. Ему же открыто объявили: тебя посадят, – его конкуренты нашли и материалы какие-то. Это было уже в конце 1990-х годов, ему намекнули, что возвращаться в Россию опасно. Он не вернется в ближайшие годы, да и зачем? Все его капиталы давно выведены, ему проще продолжать бизнес в Израиле. Его состояние сейчас составляет около пяти миллиардов долларов, и еще столько он может вернуть себе, забрав обратно свою долю у своих бывших партнеров. И он придумает для этого очень нетрадиционные, необычные решения этого вопроса. Он же гений, он обязательно что-нибудь придумает. Ему сейчас просто нужно набраться сил, но он не спешит. У него все будет хорошо.
Мой собеседник попросил у официанта сигару. Но сигар в этом маленьком японском ресторанчике не было. Мне даже показалось, что Боровой это знал. Складывалось впечатление, что он просто хочет побыстрее завершить беседу. В который уже раз мои собеседники, только начав более или менее искренне говорить о Михаиле Черном, вдруг спохватившись или будто заметив кого-то, пытались каким-нибудь нехитрым способом свернуть разговор. Я уже начал к этому привыкать. Конечно, Константин Боровой мог бы рассказать мне куда больше. Но что-то сдерживало его во время беседы. Он тщательно взвешивал каждое сказанное слово, боясь назвать какую-либо фамилию и выдав лишнюю информацию. Я его хорошо понимал. Приятельские отношения с Михаилом Черным связывали ему руки. Но я прекрасно понимал и то, что Боровой не выдумывает версию о неких конкурентах и врагах своего приятеля, которые и «выжили» Черного с российского алюминиевого рынка. Именно это меня и интересовало.
Мой собеседник очень хотел, чтобы я услышал версию о том, что российские спецслужбы после того, как их официальная миссия провалилась, все-таки продолжали войну против олигарха. Ну что ж, я эту версию услышал. Правдой было и то, что Михаил Черный очень хотел в богатый российский рынок вернуться любой ценой. Так что «петь отходную» этому таинственному израильскому затворнику еще очень рано. Именно так, а никак иначе надо было понимать слова моего собеседника! И это несмотря на разговоры о том, что Черной – «цеховик из прошлого» и время его ушло. Так что же Боровой думает на самом деле, или этот разговор всего лишь элемент какой-то пока непонятной мне игры? Я знал, что Константин Натанович записал с моим героем многочасовое интервью, он показывал мне этот текст (могу Константину Боровому напомнить, что у меня есть свидетели) и даже предлагал его купить, назначил цену, но потом передумал. Решил его издать самостоятельно, что ли? Некрасиво как-то, Константин Натанович! А вот утверждать, что это интервью у него выкрали (так Боровой теперь говорит), – просто непорядочно. Ну да Бог ему судья...
Самое главное – другое. Боровой дал мне понять, что в самое ближайшее время Черный, возможно, даст о себе знать. И этого в Москве якобы очень многие всерьез боятся... Так бывает достаточно часто: ты идешь за информацией к человеку, который, в свою очередь соглашаясь на встречу, всеми силами пытается убедить тебя в том, во что сам давно и, кажется, искренне поверил. Возможен и другой вариант. Твой собеседник специально накачивает той информацией, которую ему хотелось бы через журналиста донести до общественности. Мне не в первый раз приходилось вольно или невольно попадать в такие ситуации. Боровой, вне всякого сомнения, хотел сказать то, что сказал. Вот теперь я знал наверняка – Черный, если и не знал до этого момента, что московский журналист пишет о нем книгу, узнает об этом максимум минут через десять. То есть как только Константин Боровой покинет этот милый ресторан «Суши-тайм». Но, честно говоря, меня это уже не смущало. Главный герой книги ведь когда-нибудь должен был от кого-нибудь наконец узнать об этом расследовании.
